— Да, да, конечно, Анатоль. Поведение мосье Звонарева заслуживает награды, — вторила ему супруга.
— Все это найдет отражение в приказе. Прапорщик, вы имеете уже клюкву? — спросил генерал-адъютант.
— Никак нет, клюквенного морса у меня не имеется.
Дружный хохот окружающих был ответом на эти слова Звонарева.
— О господи, какой вы все еще штатский человек! — вздохнула Вера Алексеевна. — Я женщина, и то знаю, что «клюквой» называется красный анненский темляк на шашке — первая боевая офицерская награда.
— Орден Святой Анны четвертой степени с надписью «За храбрость», — пояснил Стессель.
— Никак нет, не имею!
— В таком случае властью, данной мне главнокомандующим, я поздравляю вас кавалером этого ордена, — объявил генерал, протягивая руку прапорщику.
— Мне кажется, я ее совсем не заслужил, — смущенно забормотал Звонарев.
— Не скромничайте, молодой человек, вы давно заслужили, и только не представлялось подходящего повода для награды. Давайте вашу шашку, я сама прикреплю к ней новый темляк, — запела Вера Алексеевна.
Начались общие поздравления. Были уже сумерки, когда наконец прапорщик после обильного обеда был отпущен домой. Около Пушкинской школы его окликнула Варя.
— Он сегодня умер, — печально сообщила она.
— Кто?
— Сахаров, конечно. Все шло так хорошо, и вдруг ни с того ни с сего крупозное воспаление легких — и через два дня конец.
— Откуда вы это узнали?
— Я дежурила около него последние сутки. Сделали все, что только было можно. Главный врач больницы Петр Андреевич Розанов не отходил от него ни на минуту, и все же спасти Василия Васильевича не удалось, — голос девушки дрожал от еле сдерживаемых слез.
Звонарев сочувственно вздохнул.
— Пожелаем ему царствия небесного.
— Он все время бредил, говорил что-то о Фоке и бранил Гантимурова, вспоминал Веру Алексеевну…
— Вы знаете, сегодня на Зубчатой батарее ранен Стессель, — в свою очередь, поделился новостью Звонарев.
— И серьезно? — довольно безучастно спросила девушка.
— Пустяки, оцарапало ему голову камнем или осколком при взрыве снаряда. Он-то старается всех убедить, что рана весьма опасна, а окружающие делают вид, что верят этому. Настоящая комедия! Меня за «безумную» храбрость, проявленную при оказании первой помощи генералу, наградили «клюквой», — похвастался прапорщик и подробно рассказал обо всем происшедшем.
— Если все это правда, то за что же вас наградили? А затем — неприлично разговаривать с дамой, сидя на лошади, потрудитесь сейчас же слезть на землю! — обрела свой обычный тон Варя. Звонарев повиновался. — Пойдемте к учительницам в школу. Вы им расскажете о своих чудесных приключениях.
В школе, где они застали Стаха и Борейко, в сотый раз Звонарев рассказал обо всем самым подробным образом, вплоть до своего неожиданного награждения. Последнее вызвало общий смех.
— Вы были на Электрическом Утесе, под Цзинджоу, на батарее литеры Б, при штурме Высокой, наконец, на фортах — и не удостоились даже благодарности, а тут сразу получили орден! — удивлялась Мария Петровна.
— Покажи-ка свою саблю, Сережа, — попросил Борейко.
Взяв шашку в руки, он с комическим видом понюхал красный темляк и, сорвав его с эфеса, бросил в горящую печь.
— Чтобы стесселевским духом от тебя не пахло, — пояснил он, возвращая шашку. — Есть награды, которыми можно и должно гордиться, а есть и такие, которые унижают, которых нельзя не стыдиться, — добавил он.
Звонок прервал этот разговор.
— Варя, тебя спрашивает какой-то служащий Тифонтая, — сообщила Оля, открывавшая дверь.
— Проси его сюда, — распорядилась Мария Петровна.
Через минуту в столовую вошел господин Шубин и раскланялся со всеми присутствующими.
— Я хотел бы переговорить с мадемуазель Белой без свидетелей, — проговорил он.
Удивленная девушка вышла с ним в соседнюю комнату.
— Наш общий друг и мой начальник Василий Васильевич Сахаров отошел в мир теней, — начал Шубин. — Незадолго перед своей смерч господин Сахаров через вас же передал мне записку, которую вы так хотели прочитать. Теперь я могу удовлетворить ваше любопытство. Василий Васильевич сделал завещание в вашу пользу. Он оставил вам всю обстановку своей квартиры. Он приказал мне передать вам, что это его свадебный подарок. Вам надо подать заявление в местный суд о вводе во владение. Я его уже заготовил, подпишитесь внизу, и я завтра с утра начну хлопотать об этом, — протянул бумагу Шубин.
— Но я не собираюсь выходить замуж, а поэтому, господин Шубин, не считаю возможным и вступать во владение завещанным имуществом, — отказалась Варя.
— Этим вы оскорбите тень нашего друга. Быть может, вы примете хоть небольшой слиток червонного золота на обручальные кольца? Когда в них встретится надобность, вы его используете.
Варя решительно отказалась. Вернувшись в столовую, она рассказала о завещании Сахарова и о своем отказе от наследства.
Друзья начали прощаться.
Пройдя полдороги вместе с Борейко, прапорщик свернул к штабу. Он подробно рассказал Степанову о дневных приключениях, умолчав, однако, о своем награждении. Капитан выслушал его с видимым интересом, а затем повел к новому командующему фронтом, генералу Горбатовскому.
Очень высокого роста, широкоплечий, с пушистыми седыми бакенбардами, с отрывистой лающей речью, он показался прапорщику типичным армейским бурбоном.
Генерал принял прапорщика просто и смеялся, слушая его рассказ.
Вернувшись от Стесселя, Фок уселся в мягкое кресло и принялся читать недавно полученную в Артуре немецкую газету «Остазиатнше Цейтунг». Не успел он погрузиться в дебри высокой политики, как к нему вихрем влетел радостный Гантимуров.
— Приказание вашего превосходительства выполнено. Сахаров умер.
— Когда и при каких обстоятельствах?
— Сегодня, от воспаления легких, которое я ему устроил. Надеюсь, вы теперь не откажетесь вернуть мне хотя бы часть моих векселей?
— У меня к этому нет никаких оснований, — невозмутимо ответил генерал.
— Зато у меня есть все основания считать вас непорядочным человеком, — вспыхнул поручик.
— Что вы, сутенер, шулер и просто мелкий жулик, понимаете в порядочности?
— Во всяком случае, больше, чем бывшие жандармы и шпионы.
— Напрасно вы думаете, что можете меня оскорбить. Я слишком презираю вас, чтобы обижаться. Но так как ваше присутствие не доставляет мне никакого удовольствия, то прошу вас покинуть мою квартиру. Эй, подать поручику пальто! — крикнул генерал.
Князь ушел. Фок по телефону вызвал Рейса и, попросив не допускать Гантимурова до Стесселя, добавил:
— Жду вас немедленно к себе.
— Позвать сюда Шубина, — приказал он затем денщикам.
Как только Шубин появился в комнате, лицо Фока сразу просветлело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189