— Да, дело рискованное. Может быть, вы хотите отказаться от него?
Прапорщик посмотрел на серьезное, чуть насмешливое лицо собеседника.
— Я давно бы вас поставил об этом в известность, господин лейтенант.
— Что так официально? Все мы люди, все человеки, и все за свою шкуру трясемся! Я откровенно скажу про себя — боюсь, но иду. Думаю, что и вы испытываете то же чувство.
— Ради чего вы идете на риск? В чаянии награды, из удальства или хотите пощекотать свои нервы опасностью?
— Ни то, ни другое. Знаю, что это-долг перед родиной, — задумчиво ответил лейтенант. — Так же, как и вы, — добавил он, помолчав.
— Родина — отвлеченное, но великое понятие. Его часто даже не сознаешь, но в конечном счете все делаешь именно для нее, — согласился Звонарев.
Вернувшийся Блохин подробно доложил, как легче всего добраться до блиндажа. Затем подошел Буторин. Условившись окончательно о действиях обеих партии, Звонарев и лейтенант вышли наружу и двинулись к цели. Быстро пройдя окопы, занятые стрелками, они разделились. Звонарев с Блохиным поползли влево, укрываясь в каждой яме, в каждой воронке.
Ночь стала светлее. Сквозь разорванные тучи временами проглядывал лунный серпик на ущербе. Над головами посвистывали пули. Японцев не было видно, и только короткие, сухие звуки выстрелов указывали их расположение. Неожиданно по горе скользнул луч прожектора. Звонарев и Блохин мгновенно припали к земле. Лежавшие вокруг неубранные трупы прекрасно их маскировали, и луч света медленно прополз мимо. Двинулись дальше, останавливаясь при каждом шорохе.
Временами прапорщику казалось, что у него сердце готово выскочить из груди. Он останавливался, чтобы перевести дух и взять себя в руки. Мгновениями он совсем уже решал вернуться назад и отказаться от намеченного предприятия, но рядом слышалось сильное приглушенное дыхание Блохина, который, ловко лавируя между препятствиями, безостановочно двигался вперед, и Звонареву становилось стыдно за свое малодушие.
— Уже скоро доберемся, — шепнул Блохин и начал сворачивать вправо.
Вдруг перед ними выросла темная фигура японского часового. Оба замерли на месте. Но часовой смотрел куда-то вверх и не замечал их. Постояв немного и крякнув по-утиному, он повернул к своим окопам. Прапорщик и солдат облегченно вздохнули.
До блиндажа было уже совсем близко. Его гребень ясно темнел на фоне неба. Отчетливо доносились голоса японцев. Выбрав воронку побольше, оба лазутчика забрались в нее, тесно прижавшись друг к другу.
— Начинайте, Сергей Владимирович, — шепнул Блохин и, вытащив из жестяной коробки зажженный фитиль, поочередно приложил его к запалам шашек, которые загорелись с легким треском. Затем, быстро вскочив, Звонарев и Блохин изо всей силы швырнули патроны в сторону японцев и тотчас припали к земле.
Раздался оглушительный грохот, дождем посыпались комья земли, доски, камни. Вслед за этим грохнули еще два взрыва справа, и, как бы в ответ им, в самом блиндаже вспыхнул ослепительный огонь, сопровождаемый страшным грохотом. Переждав немного, Звонарев осторожно поднял голову. Блиндаж осел посредине и ярко горел изнутри. С диким ревом японцы стремительно выскочили из окопа и, давя друг друга, без ружей, без амуниции, исчезли за горой.
— Бей их, крой, мать перемать!.. — вскочил Блохин и бросился за ними.
— Куда ты? — звал его Звонарев.
Солдат, размахнувшись, кинул вслед бегущим еще один патрон, увеличив панику среди японцев. Все русские окопы оказались пустыми. Звонарев поднялся и подошел к взорванному блиндажу. Тут он при свете пожара увидел Гурского и Буторина.
— Все вышло как нельзя лучше, Сергей Владимирович, — радостно встретил его лейтенант. — Теперь надо окончательно добить японцев. Тащи-ка сюда наши гостинцы! — крикнул он матросам.
Из темноты выкатили три шаровых мины и, подняв на руках на бруствер, начали полегоньку сталкивать под гору.
— Осторожней, — предупредил Гурский, вскакивая сам на бруствер.
Звонарев последовал за ним. По изрытой земле мина передвигалась с большим трудом, ее все время приходилось поддерживать с разных сторон. Скрывшись в нижнем окопе, японцы начали обстреливать русских.
«Попадет пуля в мину — всех разнесет в клочья», — подумал Звонарев, задерживаясь из осторожности на месте.
— Поднажми, — донесся до него хриплый голос Блохина и тяжелое дыхание натужившихся людей. — Пошла! Ложись!
Едва успел прапорщик распластаться на земле, как внизу раздался оглушительный взрыв.
На горе показались матросы и бросились вниз со штыками наперевес. Через десять минут вся гора до самой подошвы была очищена от врага.
Высокая вновь стала русской.
Звонарев и Гурский пошли в тыл.
Обходя трупы и стонущих раненых, они добрались до блиндажа, откуда были выбиты японцы. На них пахнуло дымом и отвратительным запахом горелого мяса.
— Мне подвезло: второй патрон угодил прямо внутрь и взорвал там ручные бомбочки. Это и напугало так японцев, — пояснил лейтенант.
В штабе Ирмана офицеры застали Кондратенко. Генерал поблагодарил их за успешное выполнение трудной задачи.
— Что же касается солдат, то я уже заранее выпросил для них у Стесселя кресты. Сколько всего у вас человек?
— У меня трое и артиллеристов трое, — доложил моряк.
— Пожалуйста, передайте им кресты в торжественной обстановке, — протянул ордена Кондратенко. — О вас обоих также сделаю представление, а теперь можете отправиться на вполне заслуженный вами отдых.
Офицеры откланялись. На дворе уже светало. С моря дул сырой, холодный ветер. С Высокой тянулись в тыл вереницы раненых и идущих на отдых солдат. Среди них Звонарев увидел и своих утесовцев. Подозвав их, он вручил каждому крест.
— Чествовать вас будем уже на Залитерной, — предупредил он.
— Бутылки две за него дадут, — заметил Блохин, подкидывая свой крест на ладони.
— Как тебе не стыдно так говорить! — возмутился прапорщик.
— Так он у меня уже второй, вашескородие. Если все сохранять, так и вешать их скоро будет некуда, — усмехнулся солдат.
— А тебе, Ярцев, кроме того, от меня обещанные книги, — протянул прапорщик томики Пушкина.
— Покорнейше вас благодарю, Сергей Владимиревич! — с большим чувством ответил сказочник.
Глава пятая
Отдыхать артиллеристы направились на Саперную батарею. За время их отсутствия строительство сильно продвинулось. Помимо площадок для орудий, были сооружены хорошие, просторные блиндажи для солдат и Вениаминова. Матросы и артиллеристы уже копошились около своих орудий. Более простая технически установка крепостных пушек была — почти закончена, моряки же еще только регулировали свои лафеты.
— Здорово, чалдоны! — приветствовал работающих Блохин.
— Здравствуй, варначья душа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189