— Врешь, чертов фараон, это вы на нас набросились с кулаками, а мы только отбивались, — возразил Блохин, сплевывая кровь из рассеченной губы.
— Пошли! — приказал солдатам Борейко, не обращая внимания на полицейских.
— Мы не согласны, не пущай их, ребята! — приказал старший городовой.
Благодушное настроение мигом слетело с поручика.
— Не пущай? — взревел он и со всего маху ударил полицейского.
Как ни крепок был городовой, но удара не выдержал и повалился на землю.
— Бей, — в свою очередь заорал Блохин, опрокидывая другого полицейского, а затем так ткнул ногой в живот третьего, что тот со стоном присел на мостовую.
— Аида! — скомандовал Борейко, и артиллеристы зашагали за ним.
— Завтра поставлю обоих под винтовку, чтобы на будущее время не срамились на весь Артур, — бурчал Борейко. — Не могли от фараонов отбиться…
— Их, вашбродь, целый десяток на нас навалился.
Двух мы выбросили из окна, одного покалечили, а остальные нас поволокли, — оправдывался Юркин.
— Каждый из вас должен справиться с десятком городовых, а вы вдвоем перед шестью спасовали. Осрамлю перед всей ротой, чтобы другим неповадно было.
Солдаты виновато вздыхали.
Заспавшийся после бессонных ночей под Высокой
Звонарев утром с удивлением увидел Борейко за стаканом чая, а не водки, как обычно.
— Что это на тебя, Боря, напала трезвость? В «экономке», что ли, не стало горилки?
— Попробую в виде опыта пополоскать себе кишочки китайской травкой. А как ты думаешь — смогу ли я совсем бросить пить? — огорошил он вопросом прапорщика,
Звонарев с удивлением взглянул на своего друга и, увидя его серьезное, сосредоточенное лицо, понял, что Борейко не шутит.
— Конечно, сможешь! Не сразу, а постепенно, понемногу отвыкнешь, так же, как курильщики бросают табак.
Поручик в ответ шумно вздохнул и рассказал о ночном приключении с Блохиным и Юркиным.
— Стоят теперь, архангелы, под винтовкой, всем на посмешище, — закончил он.
— Так я и знал, что они напьются, — с досадой проговорил Звонарев. — Я их еще от себя выругаю как следует!
Выйдя из блиндажа, он увидел солдат, окружавших Блохина и Юркина. Из толпы сыпались остроты по их адресу. Юркин стоял молчаливый и безучастный ко всему окружающему, зато Блохин беспрерывно вертелся на месте, виртуозно отругиваясь. Его, видимо, самого занимало создавшееся положение — попасть под винтовку за недостаточно решительное противодействие фараонам! Этого еще с ним никогда не случалось.
— Медведь — зверюга с понятием, зазря не накажет! А за дело и постоять можно, — ораторствовал он. — Есть грех — обмишулился, не сумел убечь от крапивного семени — и получи!
— Вашбродь, разрешите уйти, — взмолился солдат, когда Звонарев подошел к нему. — Силов моих нет слухать, как они надо мной изгаляются!
— Вы это что наделали? — вместо ответа накинулся на них прапорщик. — Не только не разрешу уйти, а попрошу еще добавить по два часа, чтобы впредь не безобразничали.
Вскоре подошел Борейко.
— Хороши, нечего сказать! Осрамили Утес на весь Артур. Смеются над вами — и поделом! Пусто все в роте знают: заберет кого-либо полиция, пощады он меня не жди. Ну, пошли ко всем чертям, растяпы! — отпустил он наказанных.
Звонарев хотел было протестовать, но, увидев, какую умильную рожу состроил Блохин, засмеялся и махнул рукой.
Офицеры завтракали в своем блиндаже, когда денщик неожиданно доложил:
— Неизвестный генерал на батарею пришли.
— Кого это еще принесло? — недовольно буркнул поручик и вышел встречать неведомое начальство. Прапорщик последовал за ним.
По батарее шел Никитин, на ходу здороваясь с солдатами.
— Здорово, артиллеристы-батарейцы!
Удивленные утесовцы вразброд отвечали генералу.
Приняв рапорт Борейко, Никитин осведомился, не был ли на Залитерной Стессель.
— С момента сооружения Залитерной здесь его превосходительства не видели!
— Он собирался сегодня побывать у вас.
— Весьма польщены с голь высокой честью.
Генерал прошелся вдоль фронта батареи, задавая различные вопросы.
— Я всю жизнь свою прослужил в мортирном полку и понятия не имею о крепостных пушках и правилах стрельбы из них, — признался он
— Чем же изволите сейчас ведать, ваше превосходительство? — справился Борейко
— Председатель комиссии по наблюдению за тем, чтобы в ночное время люди не спали на позициях, — важно сообщил генерал.
Поручик чуть заметно усмехнулся.
— Весьма ответственная должность.
— Да, если хотите, — нахмурился Никитин, почувствовав насмешку.
После обхода позиции Борейко предложил генералу позавтракать, а Звонареву велел навести порядок на батарее и предупредить, когда появится Стессель.
Солдаты усердно принялись за уборку. Заинтересовал и их Никитин. Начались расспросы — кто он, чем ведает, зачем пришел на батарею. Прапорщик подробно рассказал, что знал.
— Выходит, он вроде старшего ночного сторожа в Артуре, — решил Блохин. — Только где же у него погремушка?
— Какая погремушка? Трещотка, что ли?
— Она самая.
— Сделай да поднеси ему, — засмеялся Звонарев.
— Мигом сварганим из старого железа, только как бы у меня потом из-за этого голова не затрещала, — зубоскалил солдат.
Пользуясь затишьем на фронте, Стессель решил объехать батареи второй линии. Здесь было совершенно безопасно и в то же время можно было с чистым сердцем послать реляцию о посещении передовых позиций.
Артиллеристы едва успели закончить уборку, как на дороге показался известный всему Артуру экипаж, запряженный парой серых в яблоках лошадей.
Прапорщик поспешил в блиндаж. Там он застал Никитина и Борейко, усиленно выпивающих и закусывающих. Не привыкший к гомерическим порциям поручика, юнерал уже с трудом двигая языком.
— Подъезжает Стессель, — сообщил Звонарев.
— Разрешите встретить его превосходительство? — обратился поручик к Никитину.
— Конечно, конечно. Он ведь любит почет. Сразу раздуется, как индейский петух, думает, что тогда его и впрямь за умника ненароком сочтут, — пролепетал с трудом генерал.
Офицеры вышли, оставив своего гостя в обществе целой батареи недопитых бутылок и опорожненных стаканов.
Стессель вышел из экипажа и приказал выстроить солдат за орудиями. Когда это было исполнено, он громко поздравил солдат с отбитым штурмом и поблагодарил за службу. Обходя по фронту, генерал сделал Борейко замечание за плохую выправку солдат. Особенно возмутил его Блохин, у которого фуражка блином сидела на голове, пояс спустился вниз, на лице застыла глупейшая улыбка.
— Что за олух! — закричал Стессель. — Голову выше, брюхо подбери! — И генерал ткнул солдата в живот.
Эффект получился совершенно неожиданный. Перегнувшись вперед, солдат громко икнул. Стессель даже онемел от удивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189