— Многих мы недосчитываемся в своих поредевших рядах. Одни лежат в госпиталях, другие пали геройской смертью на поле брани. Прошу почтить их память вставанием.
Все поднялись и несколько мгновений молчаливо стояли.
— Истощение всех средств обороны, массовые болезни среди гарнизона сделали невозможным дальнейшее сопротивление, и я вошел в переговоры о капитуляции. Полковник Рейс сообщил мне из Шуйшиина, где велись переговоры, что условия ее вполне почетны. Нижние чины идут в плен, господам же офицерам предоставляется возможность вернуться в Россию. Им также сохранено право на ношение оружия, на денщиков и определенное количество вещей. Государь император разрешил господам офицерам по своему усмотрению идти либо в плен, либо возвращаться на родину. Нам следует теперь побеседовать на эту тему. Я лично, конечно, возвращаюсь в Россию вместе со своим начальником штаба полковником Рейсом для непосредственного доклада его величеству о всех обстоятельствах артурской обороны. Кто желает высказаться, прошу не стесняться, — закончил Стессель.
— Позвольте мне, — с кавказским акцентом проговорил полковник Тахателов, приглаживая рукой свою пышную полуседую шевелюру. — Мы все, как один человек, должны разделить участь наших солдат и вместе с ними идти в плен. Как мы будем потом смотреть им в глаза, если в настоящую трудную минуту бросим их на произвол судьбы? Я иду в плен и считаю, что все здоровые и легкораненые офицеры должны сделать то же самое.
Затем шумно поднялся со своего места Вамензон. Он успел привести себя в порядок после вынужденного купанья.
— В течение всей осады мы делили с нижними чинами все невзгоды и лишения. А как они нам отплатили за это? Оскорблениями, угрозами и даже нападениями, чему мы были свидетелями вчера и сегодня в городе. Что может быть общего между мною и этими, извините за выражение, скотами, которые понимают лишь матерную брань и зуботычины? Нет, господа, я считаю: ничто нас не связывает с этой бандой неблагодарных животных, и, конечно, отправляюсь в Россию.
— Правильно! Нечего связывать свою судьбу с этим хамьем, — раздались голоса.
— Таким офицерам, как вы, капитан, не место в армии, — вскочил полковник Мехмандаров. — Вы позорите нашу среду!
— Прошу, ваше превосходительство, оградить меня от оскорблений, — весь красный от злобы, обратился Вамензон к Стесселю.
— Побольше спокойствия, господа! Полковник Мехмандаров, призываю вас к порядку.
Начались горячие споры, мнения офицеров разделились. Часть поддерживала Вамензона, остальные — Мехмандарова.
— Каково твое мнение, Василий Федорович? — спросил Стессель, обернувшись к Белому.
— Я перестал бы уважать себя, если бы вернулся до окончания войны в Россию, — коротко бросил генерал.
Сидящие поблизости офицеры зааплодировали. Стессель сердито фыркнул и отвернулся.
Было довольно поздно, когда собрание закрылось, не придя ни к какому определенному решению. Раздраженный Белый вместе с Звонаревым уехали домой.
— Анатоль, я велела перевезти к нам все ценные вещи из артурского казначейства, — сообщила мужу Вера Алексеевна. — У нас они будут целее.
— И прекрасно сделала, — одобрил Стессель. — Там ведь их что-то на восемьсот тысяч рублей.
— Я думаю, что мы можем их вывезти из Артура вместе со своими вещами. Японцы не посмеют осматривать твой багаж. Только смотри, Ачатоль, не проболтайся кому-нибудь об этом, — предупредила генеральша.
— Буду нем, как могила, — понимающе кивнул головой генерал-адъютант.
— Папочка, мы с Сережей хотим пожениться, — вошла в кабинет отца Варя.
— Нашла время глупостями заниматься, — сердито буркнул генерал. — Ты еще слишком молода, подождешь, пока выйдет замуж Катя, а Звонарев вернется из плена.
— Но, папочка… — начала было Варя.
— Никаких но. Сказано нельзя, значит, нельзя! — повысил голос Белый.
Разобиженная девушка поспешила выйти и направилась к жениху поделиться своим горем.
— Василий Федорович, конечно, прав, придется подождать, когда кончится война, — вздохнул прапорщик.
— Значит, ты меня совсем не любишь? — вспыхнула
Варя и хотела уйти.
Звонареву пришлось долго успокаивать ее.
В этот вечер Варя рано отправилась в свою комнату и тотчас улеглась в постель, но заснуть не могла. Она была сильно озабочена. Предстояла продолжительная разлука с любимым человеком. Она долго обдумывала, как добиться согласия родителей на немедленную свадьбу, пока наконец, приняв решение, не соскочила на пол и вышла в коридор. С минуту она постояла у двери родительской спальни. Убедившись, что отец с матерью спят, девушка, с минуту поколебавшись, с сильно бьющимся сердцем на цыпочках подошла к комнате Звонарева и бесшумно проскользнула в нее…
Утром она тормошила заспавшегося Звонарева:
— Вставай, вставай. Папа тебя уже ждет в кабинете.
— А? Что? — протирал глаза Звонарев. — Зачем я понадобился Василию Федоровичу?
— Как зачем? Я рассказала маме, что, ты теперь совсем мой… — И девушка несколько раз поцеловала его…
Через несколько минут прапорщик уже сидел перед Белым.
— Я хотел поговорить с вами… Мы с Варей хотели… Разрешите нам с Варей пожениться, — наконец выдавил он из себя.
Генерал с напускной суровостью посмотрел на него и проговорил:
— Рано ей еще замуж; но коль скоро у вас зашло так далеко, то делать нечего. Фоминична! — окликнул он жену, поднимаясь с места.
Варя, которая подслушала у дверей, прошмыгнула в комнату и встала рядом с Звонаревым. Белый с женой по очереди благословили иконой молодую чету.
— Ну, теперь надо двигаться в Управление, — промолвил генерал.
— Он, папа, еще чай не пил, — потащила Варя за рукав в столовую Звонарева. — Я уже все обдумала, — затараторила она, наливая жениху чай. — Тахателов будет посаженым отцом, Мария Петровна — посаженой матерью. Оля и Леля — подружки, а Стах и Сойманов — шафера, Вася же понесет впереди икону.
— А почему ты не упоминаешь об Андрюше? — удивился Звонарев.
— Он, бедняжка, убит еще позавчера, — вздохнула Варя. — Я позабыла тебе об этом сказать.
— Значит, Надя опять овдовела, — грустно проговорил прапорщик.
— Ты уже кончил пить чай? — по-родственному обратился Белый к Звонареву.
— Сию минуту. — И прапорщик спешно допил свой стакан.
— Дай безымянный палец, надо снять мерку для обручального кольца, — подбежала уже в переднем Варя к Звонареву. — Я сейчас закажу их и договорюсь с батюшкой о свадьбе.
В Управлении артиллерии собрались все офицерыартиллеристы и прикомандированные моряки. Белый, поблагодарив их за службу, разрешил морякам вернуться в распоряжение флотского начальства и дал указание своим офицерам о порядке передачи орудий японцам. После этого Звонарев с Гудимой и Андреевым отправились на Утес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
Все поднялись и несколько мгновений молчаливо стояли.
— Истощение всех средств обороны, массовые болезни среди гарнизона сделали невозможным дальнейшее сопротивление, и я вошел в переговоры о капитуляции. Полковник Рейс сообщил мне из Шуйшиина, где велись переговоры, что условия ее вполне почетны. Нижние чины идут в плен, господам же офицерам предоставляется возможность вернуться в Россию. Им также сохранено право на ношение оружия, на денщиков и определенное количество вещей. Государь император разрешил господам офицерам по своему усмотрению идти либо в плен, либо возвращаться на родину. Нам следует теперь побеседовать на эту тему. Я лично, конечно, возвращаюсь в Россию вместе со своим начальником штаба полковником Рейсом для непосредственного доклада его величеству о всех обстоятельствах артурской обороны. Кто желает высказаться, прошу не стесняться, — закончил Стессель.
— Позвольте мне, — с кавказским акцентом проговорил полковник Тахателов, приглаживая рукой свою пышную полуседую шевелюру. — Мы все, как один человек, должны разделить участь наших солдат и вместе с ними идти в плен. Как мы будем потом смотреть им в глаза, если в настоящую трудную минуту бросим их на произвол судьбы? Я иду в плен и считаю, что все здоровые и легкораненые офицеры должны сделать то же самое.
Затем шумно поднялся со своего места Вамензон. Он успел привести себя в порядок после вынужденного купанья.
— В течение всей осады мы делили с нижними чинами все невзгоды и лишения. А как они нам отплатили за это? Оскорблениями, угрозами и даже нападениями, чему мы были свидетелями вчера и сегодня в городе. Что может быть общего между мною и этими, извините за выражение, скотами, которые понимают лишь матерную брань и зуботычины? Нет, господа, я считаю: ничто нас не связывает с этой бандой неблагодарных животных, и, конечно, отправляюсь в Россию.
— Правильно! Нечего связывать свою судьбу с этим хамьем, — раздались голоса.
— Таким офицерам, как вы, капитан, не место в армии, — вскочил полковник Мехмандаров. — Вы позорите нашу среду!
— Прошу, ваше превосходительство, оградить меня от оскорблений, — весь красный от злобы, обратился Вамензон к Стесселю.
— Побольше спокойствия, господа! Полковник Мехмандаров, призываю вас к порядку.
Начались горячие споры, мнения офицеров разделились. Часть поддерживала Вамензона, остальные — Мехмандарова.
— Каково твое мнение, Василий Федорович? — спросил Стессель, обернувшись к Белому.
— Я перестал бы уважать себя, если бы вернулся до окончания войны в Россию, — коротко бросил генерал.
Сидящие поблизости офицеры зааплодировали. Стессель сердито фыркнул и отвернулся.
Было довольно поздно, когда собрание закрылось, не придя ни к какому определенному решению. Раздраженный Белый вместе с Звонаревым уехали домой.
— Анатоль, я велела перевезти к нам все ценные вещи из артурского казначейства, — сообщила мужу Вера Алексеевна. — У нас они будут целее.
— И прекрасно сделала, — одобрил Стессель. — Там ведь их что-то на восемьсот тысяч рублей.
— Я думаю, что мы можем их вывезти из Артура вместе со своими вещами. Японцы не посмеют осматривать твой багаж. Только смотри, Ачатоль, не проболтайся кому-нибудь об этом, — предупредила генеральша.
— Буду нем, как могила, — понимающе кивнул головой генерал-адъютант.
— Папочка, мы с Сережей хотим пожениться, — вошла в кабинет отца Варя.
— Нашла время глупостями заниматься, — сердито буркнул генерал. — Ты еще слишком молода, подождешь, пока выйдет замуж Катя, а Звонарев вернется из плена.
— Но, папочка… — начала было Варя.
— Никаких но. Сказано нельзя, значит, нельзя! — повысил голос Белый.
Разобиженная девушка поспешила выйти и направилась к жениху поделиться своим горем.
— Василий Федорович, конечно, прав, придется подождать, когда кончится война, — вздохнул прапорщик.
— Значит, ты меня совсем не любишь? — вспыхнула
Варя и хотела уйти.
Звонареву пришлось долго успокаивать ее.
В этот вечер Варя рано отправилась в свою комнату и тотчас улеглась в постель, но заснуть не могла. Она была сильно озабочена. Предстояла продолжительная разлука с любимым человеком. Она долго обдумывала, как добиться согласия родителей на немедленную свадьбу, пока наконец, приняв решение, не соскочила на пол и вышла в коридор. С минуту она постояла у двери родительской спальни. Убедившись, что отец с матерью спят, девушка, с минуту поколебавшись, с сильно бьющимся сердцем на цыпочках подошла к комнате Звонарева и бесшумно проскользнула в нее…
Утром она тормошила заспавшегося Звонарева:
— Вставай, вставай. Папа тебя уже ждет в кабинете.
— А? Что? — протирал глаза Звонарев. — Зачем я понадобился Василию Федоровичу?
— Как зачем? Я рассказала маме, что, ты теперь совсем мой… — И девушка несколько раз поцеловала его…
Через несколько минут прапорщик уже сидел перед Белым.
— Я хотел поговорить с вами… Мы с Варей хотели… Разрешите нам с Варей пожениться, — наконец выдавил он из себя.
Генерал с напускной суровостью посмотрел на него и проговорил:
— Рано ей еще замуж; но коль скоро у вас зашло так далеко, то делать нечего. Фоминична! — окликнул он жену, поднимаясь с места.
Варя, которая подслушала у дверей, прошмыгнула в комнату и встала рядом с Звонаревым. Белый с женой по очереди благословили иконой молодую чету.
— Ну, теперь надо двигаться в Управление, — промолвил генерал.
— Он, папа, еще чай не пил, — потащила Варя за рукав в столовую Звонарева. — Я уже все обдумала, — затараторила она, наливая жениху чай. — Тахателов будет посаженым отцом, Мария Петровна — посаженой матерью. Оля и Леля — подружки, а Стах и Сойманов — шафера, Вася же понесет впереди икону.
— А почему ты не упоминаешь об Андрюше? — удивился Звонарев.
— Он, бедняжка, убит еще позавчера, — вздохнула Варя. — Я позабыла тебе об этом сказать.
— Значит, Надя опять овдовела, — грустно проговорил прапорщик.
— Ты уже кончил пить чай? — по-родственному обратился Белый к Звонареву.
— Сию минуту. — И прапорщик спешно допил свой стакан.
— Дай безымянный палец, надо снять мерку для обручального кольца, — подбежала уже в переднем Варя к Звонареву. — Я сейчас закажу их и договорюсь с батюшкой о свадьбе.
В Управлении артиллерии собрались все офицерыартиллеристы и прикомандированные моряки. Белый, поблагодарив их за службу, разрешил морякам вернуться в распоряжение флотского начальства и дал указание своим офицерам о порядке передачи орудий японцам. После этого Звонарев с Гудимой и Андреевым отправились на Утес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189