Оставив Буторина наблюдать за ходом установки, офицеры отправились по окопам. Стемпковский высказывал свои соображения относительно обороны горы:
— Наши слабые места — это фланги, особенно слева. Здесь японцы смогут подойти довольно близко. Сюда и надо поставить миномет, хотя бы в офицерском блиндаже. Он у нас очень прочный, с бетонным перекрытием. В нем есть окно, в которое можно просунуть дуло минного аппарата.
Осмотревшись, лейтенант пришел к заключению, что установить миномет в блиндаже действительно удобно.
— Тут под прикрытием можно работать и днем, — сообразил Звонарев.
Когда части миномета были доставлены в блиндаж, к удивлению Звонарева, во главе солдат и матросов оказался Блохин.
— Ты, я вижу, уже стал инструктором по минометному делу? — спросил его прапорщик.
— Мы, вашбродь, на Утесе поручиком Борейко ко всему приучены: из пушек стрелять, рыбу ловить, огороды разводить, батареи строить. Пошевели мозгой, когда дело делаешь, — и все будет в порядке! — ответил солдат.
Минный аппарат занял половину помещения. Пришлось убрать стол, оставив лишь офицерские походные кровати.
Восток начинал чуть сереть. Стихнувшая было около Кумирненского редута стрельба разгорелась с новой силой. Пулеметная и ружейная трескотня, рев артиллерии сливались в один сплошной гул.
— Японцы пошли в решительную атаку, — заметил лейтенант. — К утру, надо думать, они займут редут, тогда очередь будет и за нами.
Стемпковский в ответ только выругался.
Пользуясь первыми проблесками дня, Гурский и Звонарев обошли гору, побывали в передовом окопе и определили место наиболее вероятного скопления японцев.
— Местами тут такие крутые склоны, что по ним легко можно скатывать старые китайские круглые ядра с дистанционными трубками, — проговорил прапорщик.
— Идея недурна! Только не ядра, а наши гальваноударные мины. Они прекрасно катятся, а подтянув пружину ударника, можно добиться, чтобы они взрывались лишь при сильном ударе, например, при падении. Завтра же попробую что-нибудь придумать в этом направлении.
Буторин доложил об окончании установки минометов. Проверив работу, офицеры нашли все в порядке.
— Теперь можно и на отдых. Я с матросами к себе на «Баян», а вы куда? — справился лейтенант.
— Останусь здесь до вечера, а там будет видно, что дальше делать.
Звонарев нашел поблизости недоконченный блиндажик и устроился в нем.
Это была узенькая щелка, вырубленная в скале. Взрослый человек с трудом мог туда протиснуться. Наскоро очистив его от земли и мусора, прапорщик раздобыл охапку соломы и улегся.
Обстрел Высокой начался около полудня. Несколько десятков осадных орудий одновременно обстреливали гору. Оберегая людей, Стемпковский оставил в окопах часовых для наблюдения за противником, а остальных отвел в ложбину в тылу. Методично, неторопливо японцы начали разрушать колючую проволоку впереди окопов, блиндажи и ходы сообщения.
Разбуженный канонадой, Звонарев выглянул наружу.
Первое, что он увидел, был Блохин, едущий верхом на Буторине. За ними следом шло несколько человек матросов и солдат. Совершенно не обращая внимания на обстрел, они громко хохотали.
— Прячьтесь, дурьи головы! — кричали им из соседних блиндажей.
— Не имеет права японец в меня попасть, пока Буторин не довезет меня до места, — шутливо ответил Блохин. — Чем я не генерал Стесселев? Лошадь, правда, у меня малость похуже его рыжей кобылы, зато я самгерой! Смирно! Отвечать, как генералу! — завернул он одно из своих кудрявых ругательств.
Солдаты и матросы от смеха схватились за животы.
Подъехав к прапорщику, Блохин спрыгнул на землю и вытянулся.
— В ваше распоряжение прибыл. Что прикажете делать?
— Надо поскорее расширить эту ямку, здесь переждем обстрел, — распорядился прапорщик.
— Сей секунд! — И солдаты принялись за работу.
После полудня к огню осадных батарей присоединились две японские канонерки, которые, подойдя к берегу Малой Голубиной бухты, тоже начали обстреливать Высокую. Восьми — и девятидюймовые снаряды, попадая в окопы, сносили сразу целые участки, разрушали колючую проволоку и делали невозможным пребывание людей на горе.
Под прикрытием этого огня японская пехота небольшими группами перебегала в мертвые пространства на подступах к горе, постепенно накапливаясь здесь для атаки.
Отойдя довольно далеко в сторону, Звонарев с одного из отрогов Высокой наблюдал за происходящим.
— Нам бы сюда мортиры! С их помощью мы живо выкурили бы японцев из-за укрытий, — вздыхали стоявшие рядом стрелки.
— К сожалению, они имеются только на береговом фронте, да и то крупного калибра — девяти, одиннадцати дюймов, и перенести их в этот район невозможно, — ответил прапорщик.
— Тогда установили бы хоть минометы.
— Но они не могут забросить снаряд дальше ста шагов, а до японцев около полутора верст. К вечеру они подойдут вплотную к вершине горы, тогда и постреляем минами.
— Поздно будет, придется сматываться в Новый город, если не на Ляотешань, — мрачно бурчал Стемпковский.
— Японцы пошли в атаку! — взволнованно проговорил Звонарев и побежал на гору.
По южному, обращенному к городу, склону Высокой двигались из резерва густые цепи стрелков. Японская артиллерия в этот момент перенесла огонь в тыл, и русские, спасаясь, рассыпались во все стороны.
Звонарев кинулся к блиндажу, в котором был расположен миномет. За ним последовали Буторин и Блохип. Добравшись до места, они тотчас бросились к окну, стараясь рассмотреть происходящее перед ними. Японские цепи захватили нижний ярус окопов и теперь устраивались в них. Попытки отдельных групп подняться выше отбивались сверху ружейным огнем русских.
— Вашбродь, не пустить ли нам мину? — предложил Буторин.
— Надо сначала связаться с комендантом. Разыщи Стемпковского и спроси, действовать ли минометом? — приказал прапорщик Буторину. — Юркин, следи за левым флангом, не станут ли его обходить японцы. Блохньт, смотри за правым, Ярцев — впереди!
Так как склон горы не был выровнен, то, пользуясь оврагами и промоинами, японцы стали понемногу пробираться вверх.
Блохин не выдержал и, вскинув свою трофейную японскую винтовку, начал стрелять. Несколько темных фигурок одна за другой припали к земле и перестали двигаться, но остальные продолжали карабкаться вверх.
— Слева он совсем в тыл забрался, — доложил Юркин.
Звонарев обернулся. Из небольшой промоины выскакивали поодиночке и группами японцы и с ружьями наперевес стремительно бежали по направлению к резервам. Справа, в обход горы, появилась еще одна цепь.
Вершина оказалась почти окруженной. В это время сбоку, как из-под земли, выросла рота моряков. Впереди, размахивая блестевшим на солнце палашом, бежал офицер, а за ним со штыками наперевес — матросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
— Наши слабые места — это фланги, особенно слева. Здесь японцы смогут подойти довольно близко. Сюда и надо поставить миномет, хотя бы в офицерском блиндаже. Он у нас очень прочный, с бетонным перекрытием. В нем есть окно, в которое можно просунуть дуло минного аппарата.
Осмотревшись, лейтенант пришел к заключению, что установить миномет в блиндаже действительно удобно.
— Тут под прикрытием можно работать и днем, — сообразил Звонарев.
Когда части миномета были доставлены в блиндаж, к удивлению Звонарева, во главе солдат и матросов оказался Блохин.
— Ты, я вижу, уже стал инструктором по минометному делу? — спросил его прапорщик.
— Мы, вашбродь, на Утесе поручиком Борейко ко всему приучены: из пушек стрелять, рыбу ловить, огороды разводить, батареи строить. Пошевели мозгой, когда дело делаешь, — и все будет в порядке! — ответил солдат.
Минный аппарат занял половину помещения. Пришлось убрать стол, оставив лишь офицерские походные кровати.
Восток начинал чуть сереть. Стихнувшая было около Кумирненского редута стрельба разгорелась с новой силой. Пулеметная и ружейная трескотня, рев артиллерии сливались в один сплошной гул.
— Японцы пошли в решительную атаку, — заметил лейтенант. — К утру, надо думать, они займут редут, тогда очередь будет и за нами.
Стемпковский в ответ только выругался.
Пользуясь первыми проблесками дня, Гурский и Звонарев обошли гору, побывали в передовом окопе и определили место наиболее вероятного скопления японцев.
— Местами тут такие крутые склоны, что по ним легко можно скатывать старые китайские круглые ядра с дистанционными трубками, — проговорил прапорщик.
— Идея недурна! Только не ядра, а наши гальваноударные мины. Они прекрасно катятся, а подтянув пружину ударника, можно добиться, чтобы они взрывались лишь при сильном ударе, например, при падении. Завтра же попробую что-нибудь придумать в этом направлении.
Буторин доложил об окончании установки минометов. Проверив работу, офицеры нашли все в порядке.
— Теперь можно и на отдых. Я с матросами к себе на «Баян», а вы куда? — справился лейтенант.
— Останусь здесь до вечера, а там будет видно, что дальше делать.
Звонарев нашел поблизости недоконченный блиндажик и устроился в нем.
Это была узенькая щелка, вырубленная в скале. Взрослый человек с трудом мог туда протиснуться. Наскоро очистив его от земли и мусора, прапорщик раздобыл охапку соломы и улегся.
Обстрел Высокой начался около полудня. Несколько десятков осадных орудий одновременно обстреливали гору. Оберегая людей, Стемпковский оставил в окопах часовых для наблюдения за противником, а остальных отвел в ложбину в тылу. Методично, неторопливо японцы начали разрушать колючую проволоку впереди окопов, блиндажи и ходы сообщения.
Разбуженный канонадой, Звонарев выглянул наружу.
Первое, что он увидел, был Блохин, едущий верхом на Буторине. За ними следом шло несколько человек матросов и солдат. Совершенно не обращая внимания на обстрел, они громко хохотали.
— Прячьтесь, дурьи головы! — кричали им из соседних блиндажей.
— Не имеет права японец в меня попасть, пока Буторин не довезет меня до места, — шутливо ответил Блохин. — Чем я не генерал Стесселев? Лошадь, правда, у меня малость похуже его рыжей кобылы, зато я самгерой! Смирно! Отвечать, как генералу! — завернул он одно из своих кудрявых ругательств.
Солдаты и матросы от смеха схватились за животы.
Подъехав к прапорщику, Блохин спрыгнул на землю и вытянулся.
— В ваше распоряжение прибыл. Что прикажете делать?
— Надо поскорее расширить эту ямку, здесь переждем обстрел, — распорядился прапорщик.
— Сей секунд! — И солдаты принялись за работу.
После полудня к огню осадных батарей присоединились две японские канонерки, которые, подойдя к берегу Малой Голубиной бухты, тоже начали обстреливать Высокую. Восьми — и девятидюймовые снаряды, попадая в окопы, сносили сразу целые участки, разрушали колючую проволоку и делали невозможным пребывание людей на горе.
Под прикрытием этого огня японская пехота небольшими группами перебегала в мертвые пространства на подступах к горе, постепенно накапливаясь здесь для атаки.
Отойдя довольно далеко в сторону, Звонарев с одного из отрогов Высокой наблюдал за происходящим.
— Нам бы сюда мортиры! С их помощью мы живо выкурили бы японцев из-за укрытий, — вздыхали стоявшие рядом стрелки.
— К сожалению, они имеются только на береговом фронте, да и то крупного калибра — девяти, одиннадцати дюймов, и перенести их в этот район невозможно, — ответил прапорщик.
— Тогда установили бы хоть минометы.
— Но они не могут забросить снаряд дальше ста шагов, а до японцев около полутора верст. К вечеру они подойдут вплотную к вершине горы, тогда и постреляем минами.
— Поздно будет, придется сматываться в Новый город, если не на Ляотешань, — мрачно бурчал Стемпковский.
— Японцы пошли в атаку! — взволнованно проговорил Звонарев и побежал на гору.
По южному, обращенному к городу, склону Высокой двигались из резерва густые цепи стрелков. Японская артиллерия в этот момент перенесла огонь в тыл, и русские, спасаясь, рассыпались во все стороны.
Звонарев кинулся к блиндажу, в котором был расположен миномет. За ним последовали Буторин и Блохип. Добравшись до места, они тотчас бросились к окну, стараясь рассмотреть происходящее перед ними. Японские цепи захватили нижний ярус окопов и теперь устраивались в них. Попытки отдельных групп подняться выше отбивались сверху ружейным огнем русских.
— Вашбродь, не пустить ли нам мину? — предложил Буторин.
— Надо сначала связаться с комендантом. Разыщи Стемпковского и спроси, действовать ли минометом? — приказал прапорщик Буторину. — Юркин, следи за левым флангом, не станут ли его обходить японцы. Блохньт, смотри за правым, Ярцев — впереди!
Так как склон горы не был выровнен, то, пользуясь оврагами и промоинами, японцы стали понемногу пробираться вверх.
Блохин не выдержал и, вскинув свою трофейную японскую винтовку, начал стрелять. Несколько темных фигурок одна за другой припали к земле и перестали двигаться, но остальные продолжали карабкаться вверх.
— Слева он совсем в тыл забрался, — доложил Юркин.
Звонарев обернулся. Из небольшой промоины выскакивали поодиночке и группами японцы и с ружьями наперевес стремительно бежали по направлению к резервам. Справа, в обход горы, появилась еще одна цепь.
Вершина оказалась почти окруженной. В это время сбоку, как из-под земли, выросла рота моряков. Впереди, размахивая блестевшим на солнце палашом, бежал офицер, а за ним со штыками наперевес — матросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189