— Сначала я его выкупаю. — И Варя поспешила увести его в ванную.
Звонарев тоже умылся, а затем направился с докладом в кабинет к генералу. Белый внимательно его выслушал.
— Я попрошу вас нанести линию расположения отряда Романовского мне на карту. Что касается его соображений о значении занимаемого им участка, то нам это хорошо известно.
Вскоре Мария Фоминична пригласила их к ужину. Проголодавшийся за день прапорщик отдал должное всему, что находилось на столе. Только к концу ужина появилась Варя.
— Вымыла я Васю зеленым мылом с головы до пят, обстригла его лохмы, накормила до отвала и уложила спать, — тараторила она. — Велела себя называть тетей
Варей. Он будет у меня на побегушках здесь и в госпитале.
— Ты прежде всего присмотрись, что он за ребенок, — охладила пыл дочери Мария Фоминична.
— Что же вы не похвастаетесь полученным от Сахарова подарком? — спросил Звонарев.
— Я совсем забыла! — спохватилась Варя и выбежала из комнаты.
Через некоторое время она появилась в кимоно, с брошкой на груди.
— Не правда ли, мамочка, оно прехорошенькое, совсем как из паутинки, и очень мне к лицу! Бабочка словно живая.
— Почему, собственно, Сахарову вздумалось делать тебе такие подарки? — недоумевала Мария Фоминична.
— Он говорил, что не знает, куда девать это кимоно. Брошку же я получила от Сергея Владимировича, а он от Сахарова.
— Сахаров большой умница и хитрец, никогда ничего зря не делает. Очевидно, вы ему зачем-то нужны. Наверное, он скоро что-либо попросит у вас, — предупредил Белый.
— Я напишу ему письмо с благодарностью, — добавила Мария Фоминична.
Прапорщик начал прощаться.
— Куда вы? Неужели отправитесь на ночь глядя пешком к себе на батарею? — заволновалась Варя. — Мама, а почему бы Сергею Владимировичу не переночевать у нас, хотя бы в папином кабинете?
— И в самом деле! Оставайтесь-ка, молодой человек, утром мы вместе с вами побываем у Кондратенко и окончательно решим, что нам делать на участке отряда Романовского, — решил Белый.
— Вот и отлично! — захлопала в ладоши Варя.
— Вы с Варей совсем на дружеской ноге, — улыбнулась Мария Фоминична.
— Она все время так самоотверженно заботится обо мне. Я глубоко благодарен ей за это и весьма ценю ее дружбу, — ответил Звонарев, невольно краснея под внимательным взглядом Марии Фоминичны.
Через полчаса прапорщик уже лежал в чистой постели, на мягком кожаном диване.
Перед сном Мария Фоминична зашла в комнату дочерей. Катя уже лежала под одеялом, а Варя нетерпеливыми рывками расчесывала на ночь свои длинные волосы,
— С каким бы я удовольствием обрезала эти противные косы. С ними одна только морока, — сердилась она.
— Коса — девичья краса, — заметила Мария Фоминична. — Да не торопись ты так,
— На что мне нужна эта краса?
— Не тебе нужна, а людям, твоему будущему мужу.
— Я замуж не пойду!
Катя громко расхохоталась.
— То-то ты с Звонарева глаз не сводишь и готова с ним скакать верхом хоть на край света.
— Слушай, Варя, — серьезно проговорила Мария Фоминична, — сегодня у меня была Вера Алексеевна и сватала тебя за князя Гантимурова.
— Ты же, мама, сама говоришь, что мне еще рано думать о замужестве.
— Верно! Но люди, видно, считают, что ты уже заневестилась, и засылают сватов.
— Надеюсь, ты ее выпроводила не солоно хлебавши?
— Обещала поговорить с тобой. Теперь ведь вы, молодежь, сами все решаете, старших не спрашиваете, — вздохнула Мария Фоминична.
— А как ты самокруткой шла за папу? Небось тоже не спрашивала разрешения у деда с бабкой? — возразила Варя.
— Не тебе судить твоих родителей, дерзкая девчонка! — вспыхнула мать. — Не о нас речь, а о тебе.
— Давай, мама, условимся, что ты всех женихов будешь отваживать. Я, мамочка, свой выбор уже сделала и менять его не собираюсь!
Мария Фоминична с удивлением посмотрела на посерьезневшее лицо дочери.
— Но если он тебя не выберет? — спросила она.
— Выберет! Как он посмеет не выбрать! — упрямо проговорила Варя.
— Я буду только рада этому, он юноша хороший. Ну, спите, детки. — И Мария Фоминична вышла.
Когда Звонарев проснулся и торопливо оделся, генерал уже ушел в Управление.
— Почему меня не разбудили? — спросил прапорщик у Вари, которая встретила его у входа в столовую.
— Воспитанные люди прежде всего здороваются — это раз. Во-вторых, папа сам не велел вас будить, чтобы вы хоть немного отдохнули после длительного пребывания на позициях. А в-третьих — садитесь пить чай, — скомандовала девушка.
В столовой сидели Мария Фоминична, Катя и Вася.
Последний был наголо острижен и сиял от восторга, глядя на свои новые брюки и рубаху. Его круглое, в веснушках, лицо со вздернутым носом и живыми глазами было преисполнено сознания собственного достоинства.
Когда прапорщик занял свое место за столом, мальчик дружески ему улыбнулся, как старому знакомому.
— Вы не настоящий офицер, — неожиданно проговорил он.
— Это почему?
— У вас на груди птица, — показал Вася на золотого орла-значок технологического института, — значит, вы инженер, а не офицер.
После чая Звонарев и Варя с Васей отправились в
Новый город.
— Вы проводите меня в госпиталь, по дороге мы зайдем к Сахарову, — распорядилась Варя. День выдался пасмурный, прохладный, бомбардировки не было, с позиций чуть доносилась ружейная и артиллерийская стрельба. У артиллерийской пристани покачивалась одинокая ярко раскрашенная лодка. На носу с обеих сторон красовались два рыбьих глаза, а вдоль извивался желто-розовый дракон со страшно выпученными глазами. Китаец-лодочник грелся на солнце.
— Эй, вставай, ехать будем! — подбежал к нему Вася.
Китаец вскочил.
Варя с Васей сели на переднюю банку. Звонарев поместился сзади. Китаец оттолкнулся от берега и, ловко вращая весло, заставил лодку быстро двигаться вперед. Вася не спускал с него восхищенных глаз.
— Вот здорово-то! Я хотел было тоже научиться юлаюла, но у меня ничего не вышло, — проговорил он. — Я вчерась совсем собрался в Двадцать пятый полк. Есть там такая переодетая солдатом тетя Харитина, она бы пристроила у себя, а тут вы наехали.
— Мы знаем Харитину. Этот дядя находится на позициях рядом с ней. Он и расскажет ей про тебя все.
— Я сам с ним поеду.
— Я тебя туда не пущу.
Вася призадумался. Ему и хотелось побывать на самых позициях, где идет «настоящая война», но он боялся рассердить «тетю Варю».
Сахаров с трудом поднялся с дивана им навстречу.
— Я принесла лекарство, но вид у вас совершенно больной, вам надо немедленно же лечь в госпиталь, — сразу определила Варя. — Хотите, я сейчас это устрою?
— Говорят, в Красном Кресте благоустроеннее, чем у вас в Сводном госпитале? Лучше уход, питание и даже врачи…
— Просто они богаче нас, и у них все есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
Звонарев тоже умылся, а затем направился с докладом в кабинет к генералу. Белый внимательно его выслушал.
— Я попрошу вас нанести линию расположения отряда Романовского мне на карту. Что касается его соображений о значении занимаемого им участка, то нам это хорошо известно.
Вскоре Мария Фоминична пригласила их к ужину. Проголодавшийся за день прапорщик отдал должное всему, что находилось на столе. Только к концу ужина появилась Варя.
— Вымыла я Васю зеленым мылом с головы до пят, обстригла его лохмы, накормила до отвала и уложила спать, — тараторила она. — Велела себя называть тетей
Варей. Он будет у меня на побегушках здесь и в госпитале.
— Ты прежде всего присмотрись, что он за ребенок, — охладила пыл дочери Мария Фоминична.
— Что же вы не похвастаетесь полученным от Сахарова подарком? — спросил Звонарев.
— Я совсем забыла! — спохватилась Варя и выбежала из комнаты.
Через некоторое время она появилась в кимоно, с брошкой на груди.
— Не правда ли, мамочка, оно прехорошенькое, совсем как из паутинки, и очень мне к лицу! Бабочка словно живая.
— Почему, собственно, Сахарову вздумалось делать тебе такие подарки? — недоумевала Мария Фоминична.
— Он говорил, что не знает, куда девать это кимоно. Брошку же я получила от Сергея Владимировича, а он от Сахарова.
— Сахаров большой умница и хитрец, никогда ничего зря не делает. Очевидно, вы ему зачем-то нужны. Наверное, он скоро что-либо попросит у вас, — предупредил Белый.
— Я напишу ему письмо с благодарностью, — добавила Мария Фоминична.
Прапорщик начал прощаться.
— Куда вы? Неужели отправитесь на ночь глядя пешком к себе на батарею? — заволновалась Варя. — Мама, а почему бы Сергею Владимировичу не переночевать у нас, хотя бы в папином кабинете?
— И в самом деле! Оставайтесь-ка, молодой человек, утром мы вместе с вами побываем у Кондратенко и окончательно решим, что нам делать на участке отряда Романовского, — решил Белый.
— Вот и отлично! — захлопала в ладоши Варя.
— Вы с Варей совсем на дружеской ноге, — улыбнулась Мария Фоминична.
— Она все время так самоотверженно заботится обо мне. Я глубоко благодарен ей за это и весьма ценю ее дружбу, — ответил Звонарев, невольно краснея под внимательным взглядом Марии Фоминичны.
Через полчаса прапорщик уже лежал в чистой постели, на мягком кожаном диване.
Перед сном Мария Фоминична зашла в комнату дочерей. Катя уже лежала под одеялом, а Варя нетерпеливыми рывками расчесывала на ночь свои длинные волосы,
— С каким бы я удовольствием обрезала эти противные косы. С ними одна только морока, — сердилась она.
— Коса — девичья краса, — заметила Мария Фоминична. — Да не торопись ты так,
— На что мне нужна эта краса?
— Не тебе нужна, а людям, твоему будущему мужу.
— Я замуж не пойду!
Катя громко расхохоталась.
— То-то ты с Звонарева глаз не сводишь и готова с ним скакать верхом хоть на край света.
— Слушай, Варя, — серьезно проговорила Мария Фоминична, — сегодня у меня была Вера Алексеевна и сватала тебя за князя Гантимурова.
— Ты же, мама, сама говоришь, что мне еще рано думать о замужестве.
— Верно! Но люди, видно, считают, что ты уже заневестилась, и засылают сватов.
— Надеюсь, ты ее выпроводила не солоно хлебавши?
— Обещала поговорить с тобой. Теперь ведь вы, молодежь, сами все решаете, старших не спрашиваете, — вздохнула Мария Фоминична.
— А как ты самокруткой шла за папу? Небось тоже не спрашивала разрешения у деда с бабкой? — возразила Варя.
— Не тебе судить твоих родителей, дерзкая девчонка! — вспыхнула мать. — Не о нас речь, а о тебе.
— Давай, мама, условимся, что ты всех женихов будешь отваживать. Я, мамочка, свой выбор уже сделала и менять его не собираюсь!
Мария Фоминична с удивлением посмотрела на посерьезневшее лицо дочери.
— Но если он тебя не выберет? — спросила она.
— Выберет! Как он посмеет не выбрать! — упрямо проговорила Варя.
— Я буду только рада этому, он юноша хороший. Ну, спите, детки. — И Мария Фоминична вышла.
Когда Звонарев проснулся и торопливо оделся, генерал уже ушел в Управление.
— Почему меня не разбудили? — спросил прапорщик у Вари, которая встретила его у входа в столовую.
— Воспитанные люди прежде всего здороваются — это раз. Во-вторых, папа сам не велел вас будить, чтобы вы хоть немного отдохнули после длительного пребывания на позициях. А в-третьих — садитесь пить чай, — скомандовала девушка.
В столовой сидели Мария Фоминична, Катя и Вася.
Последний был наголо острижен и сиял от восторга, глядя на свои новые брюки и рубаху. Его круглое, в веснушках, лицо со вздернутым носом и живыми глазами было преисполнено сознания собственного достоинства.
Когда прапорщик занял свое место за столом, мальчик дружески ему улыбнулся, как старому знакомому.
— Вы не настоящий офицер, — неожиданно проговорил он.
— Это почему?
— У вас на груди птица, — показал Вася на золотого орла-значок технологического института, — значит, вы инженер, а не офицер.
После чая Звонарев и Варя с Васей отправились в
Новый город.
— Вы проводите меня в госпиталь, по дороге мы зайдем к Сахарову, — распорядилась Варя. День выдался пасмурный, прохладный, бомбардировки не было, с позиций чуть доносилась ружейная и артиллерийская стрельба. У артиллерийской пристани покачивалась одинокая ярко раскрашенная лодка. На носу с обеих сторон красовались два рыбьих глаза, а вдоль извивался желто-розовый дракон со страшно выпученными глазами. Китаец-лодочник грелся на солнце.
— Эй, вставай, ехать будем! — подбежал к нему Вася.
Китаец вскочил.
Варя с Васей сели на переднюю банку. Звонарев поместился сзади. Китаец оттолкнулся от берега и, ловко вращая весло, заставил лодку быстро двигаться вперед. Вася не спускал с него восхищенных глаз.
— Вот здорово-то! Я хотел было тоже научиться юлаюла, но у меня ничего не вышло, — проговорил он. — Я вчерась совсем собрался в Двадцать пятый полк. Есть там такая переодетая солдатом тетя Харитина, она бы пристроила у себя, а тут вы наехали.
— Мы знаем Харитину. Этот дядя находится на позициях рядом с ней. Он и расскажет ей про тебя все.
— Я сам с ним поеду.
— Я тебя туда не пущу.
Вася призадумался. Ему и хотелось побывать на самых позициях, где идет «настоящая война», но он боялся рассердить «тетю Варю».
Сахаров с трудом поднялся с дивана им навстречу.
— Я принесла лекарство, но вид у вас совершенно больной, вам надо немедленно же лечь в госпиталь, — сразу определила Варя. — Хотите, я сейчас это устрою?
— Говорят, в Красном Кресте благоустроеннее, чем у вас в Сводном госпитале? Лучше уход, питание и даже врачи…
— Просто они богаче нас, и у них все есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189