— Летит! — вдруг не своим голосом заорал кго-то, и солдаты сломя голову ринулись к укрыгиям. На месте остались лишь Гудима, Звонарев и Лепехин.
— Спасайся! — толкнул Лепехина прапорщик.
Фейерверкер тряхнул головой, расчесал пальцами свою жиденькую бороденку и спокойно отвегил:
— Бог не без милости, вашбродь, а чему быть, того не миновать. — И остался на месте.
Все трое нервно вслушивались в стремительно нараставший свист. Звонарев чувствовал, как холодный пот выступил у него на лбу. В сознании остро билась одна мысль, одно желание — бежать, укрыться, пока не поздно Но вместо этого он громко зевнул и срывающимся голосом спросил, который час.
— Сейчас посмотрю, — глухо ответил Гудима, и в этот момент над ними пронесся со свистом снаряд и упал далеко за батареей.
— Слава тебе господи! — сняв шапку, закрестился Лепехин. — Чуток прицел поменьше, и в аккурат было бы по нас.
— Без четверти три, — наконец разглядел стрелку часов Гудима. — До рассвета ничего разбирать не стоит, пойдемте-ка по домам.
Выпустив несколько снарядов, японцы замолкли.
— Это вам, Сергей Владимирович, не Залитерная, на которую с августа не залетело ни одного снаряда, — обернулся штабс-капитан к Звонареву. — Здесь редкая ночь проходит спокойно.
Жизнь на батарее литера оказалась гораздо беспокойнее, чем на Залитерной. — сказывалось ее расположение в первой линии обороны. В течение дня батарея по нескольку раз открывала огонь и сама часто подвергалась обстрелу. Ружейные пули почти беспрерывно посвистывали над головой, до передовых японских траншей было меньше тысячи шагов.
Звонарев усердно занялся исправлением разрушенных казематов и траверса. Работать приходилось урывками: днем японцы внимательно следили за всем происходившим на батарее. Дело подвигалось медленно. Солдаты второго и третьего взводов работали вяло, неохотно.
— Спешить-то некуда, вашбродь, — оправдывался Лепехин. — Лучше повременим, пока японец успокоится, не то все равно разнесет снарядами…
Японцы с каждым днем усиливали обстрел. Не зная, что еще предпринять, чтобы ускорить работы, Звонарев позвонил по телефону к Борейко и попросил у него совета.
— Позови-ка к телефону Лепехина и Жиганова, я с ними поговорю, — предложил поручик.
Оба взводные пришли несколько растерянные и смущенные. Борейко говорил коротко, но внушительно, фейерверкеры сбивчиво оправдывались, затем обещали, что сегодня же все будет исполнено.
— Чем ты им пригрозил, что они так завертелись? — поинтересовался прапорщик.
— Сказал, что вечером побываю на батарее и оторву им головы, если ремонт не будет закончен. А что смотрит Гудима, ведь он у вас за старшего?
— Занят Шуркой, перископами и своим дневником.
Едва начало темнеть, как солдаты дружно принялись за работу. Лепехин усердно подгонял своих бородачей.
— Чего вы так испугались? — спросил Звонарев.
— Так ведь поручик обещал у всех бороды выдрать по волоску, — весело ответил взводный.
В третьем взводе работа тоже кипела.
— Днем обязательно, грит, до вас дотопаю и, ежели не все будет готово, задеру насмерть. Так и ревет в телефон, — рассказывал взводный Жиганов.
— Он могет! Не потрафишь — башку сорвет, потрафишь-водки поднесет! С таким и работать весело, — говорили солдаты.
Довольный успешным ходом работ, прапорщик вернулся в каземат. Вскоре туда пришел Гудима — он был недоволен тем, что Звонарев обратился не к нему, а к его заместителю.
— Я не люблю ссор, Сергей Владимирович, и не хочу нарушать хорошие отношения с вами, но все же вам следует помнить, что командую батареей я, — поднялся Гудима.
Звонарев промолчал и отправился в стрелковые окопы, к капитану Шметилло. Капитана он застал спящим в блиндаже. Харитина возилась около входа, перетирая посуду.
Прапорщик поздоровался с ней и пошел вдоль окопов. Стрелки почти все спали в укрытиях, и только несколько часовых через самодельные перископы наблюдали за врагом. До японцев было не больше ста шагов. Слева они подошли местами почти вплотную к проволоке перед Китайской стенкой; справа, пользуясь оврагом, они стремились обойти батарею литеры Б с фланга.
— Не спит, не ест японец, все роет, как крот, — обернулся к прапорщику часовой. — Нет у нас маленькой пушки, чтобы до него хоть бомбочку добросить. Мы пробовали приспособить ружья; приделаем к бомбочке деревянную палку, засунем ее в дуло и стреляем. Бывает, летит шагов на пятьдесят, а то и более, а другая тут же и рвется. Двоих уже ранило…
— Мы поставим у нас пару минометов для обстрела японцев. Ты не из команды поручика Енджеевского? — спросил Звонарев.
— Так точно, и вас во время боев на перевалах видел.
Дозвольте узнать, как вы догадались, что я оттуда?
— По твоей изобретательности.
— Евстахий Казимирович нас всегда учили думать над своим делом, и капитан Шметилло тоже очень одобряют солдатские выдумки, награждают.
— Чем же?
— Разно бывает. Кому консервы дают, кому чай и сахар, кому новые сапоги либо шинель.
Прапорщик попросил показать подходящие для установки минометов места. Стрелок охотно повел его по окопу. Звонарев наметил прекрасные укрытия для людей и мин. Тут же удобно было установить и минометы.
— Мы не знаем только размеров площадки, а то приготовили бы и ее, — пояснил солдат.
Звонарев указал. Вдвоем со стрелком они разметили землю.
Вернувшись к блиндажу Шметилло, прапорщик застал его уже одетым. Харитина хлопотала, накрывая стол.
— Прошу чайку с ромом, — пригласил капитан.
Звонарев сообщил о выборе места для минометов.
— С наступлением же темноты хочу осмотреть проволочные заграждения, чтобы обдумать, как через них лучше пропустить электрический ток.
— Это предприятие опасное. От проволоки до японцев всего сорок шагов. Только в дождь и туман можно проползти вдоль нее и осмотреть.
— Я провожу их благородие, — отозвалась Харитина. — С неделю назад облазила без малого весь участок, когда подбирала наших раненых.
— А верно. Она вам может очень пригодиться — ползает, как змея. Где она так научилась — и не знаю!
— Белку в Сибири добывала, а она, чуть где шорох или треск, — сразу уходит. На охоте и наловчилась стрелять и неслышно подкрадываться.
Пока офицеры, обсуждая детали, пили чай, Харитина расположилась возле блиндажа стирать белье. Разорвавшийся поблизости снаряд обдал ее землей.
— Который день начинаю стирку, а он не дает! — пожаловалась Харитина, входя в блиндаж.
— Заметь, откуда стреляют, а мы попросим артиллеристов уничтожить батарею.
— Да справа, за двойной горой, где дерево растет. В аккурат за ним и будет.
Звонарев и Шметилло вышли наружу. Из ближайшей бойницы капитан показал предполагаемое место расположения батареи.
— Наша цель номер пять, — узнал прапорщик, — сегодня же займемся ею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189