— Чтобы эскадра имела возможность выйти в море, необходимо ей вернуть взятые на сухопутный фронт мелкие и средние орудия, что-то около двухсот штук. Это сильно ослабит оборону. Кроме того, нам придется вернуть и снаряды, которых у нас очень мало, — возразил Кондратенко.
— Пушки со второй и третьей линии обороны мы им вернем и часть снарядов — лишь бы только они ушли, — проговорил Стессель.
— Я решительно протестую против этого, — заволновался Кондратенко. — У нас и так нет резерва, а если мы снимем с фронта пять тысяч моряков, то заменить их будет абсолютно некем.
— Сократите гарнизоны фортов, там много лишних людей, — предложил Фок.
— Тогда они быстро будут заняты японцами.
— По-вашему, значит, следует уничтожить еще полтора десятка тысяч солдат и матросов, а потом уже поднимать вопрос о капитуляции. Бедные солдатики, они и не подозревают, что их хотят перевести чуть ли не поголовно, — вздохнул Фок.
— Высокую мы должны отстаивать любой ценой, чего, видимо, ваше превосходительство не хочет понять, — резко проговорил Кондратенко.
— Где уж мне, старому дураку, понять. Я никаких академий не кончал, — издевался Фок.
— Господа, господа, побольше спокойствия, — вмешался Стессель. — Я решил защищать Высокую еще один день, а если это не удастся, то очистить ее. Люди нам нужны на других участках.
Несколько разорвавшихся невдалеке снарядов заставили генерал-адъютанта поторопиться с отъездом.
Около полуночи Борейко и Третьяков отправились на вершину Высокой. Навстречу им тянулись нескончаемой вереницей раненые и больные куриной слепотой. Спотыкаясь на каждом шагу о трупы, офицеры кое-как добрались до редута на левой вершине горы. Он был почти полностью разрушен. При слабом свете мерцающих звезд сотни стрелков и матросов пытались восстановить брустверы и блиндажи.
Подошедший комендант горы капитан Солоникио доложил, что работы идут медленно и вяло, так как люди устали и не хотят работать.
— Но вы им объяснили необходимость этого?
— Они резонно возражают, что все равно с утра японцы все снова разобьют. Так уж лучше как следует отдохнуть, чем напрасно трудиться, — ответил капитан.
— Люди выбились из сил, надо подбросить свежие части, иначе едва ли из всех работ выйдет прок, — подтвердил Борейко.
— Да откуда же их взять? Сюда посланы даже санитары и калеки, — ответил полковник.
— Тогда трудно рассчитывать на успех обороны, — вздохнул поручик.
— Но оборонять Высокую все же необходимо.
Японская артиллерия, несмотря на темноту, продолжала обстреливать вершину горы редким огнем.
— Вы бы, господин полковник, побереглись, — предупредил Борейко.
— Да тут и укрыться негде, разве в комендантском блиндаже, если его только успели исправить. — И Третьяков направился к правой вершине, где находился комендант горы.
Как только рассвело, артиллерийская канонада возобновилась с еще большей силой, а затем японцы бросились на штурм. Вскоре им удалось овладеть сначала левой вершиной, а затем правой. Гарнизон горы почти весь погиб.
Уцелевшие единичные защитники отступили вниз к штабу. Собрав всех, кто оказался под рукой, — стрелков, матросов, полевых артиллеристов, дружинников, — Кондратенко лично повел их в контратаку. Борейко шел рядом с ним. Но японцы уже успели установить на горе пулеметы и минометы. Сборный отряд попал под перекрестный огонь, смешался и залег на половине горы. Напрасно Кондратенко и поручик пытались поднять людей. Они решительно отказывались двигаться дальше. Несколько матросов, попытавшихся идти вперед, были тотчас убиты. С Кондратенко пулей сбило папаху. Контратака не удалась.
По возвращении в штаб генерал собрал к себе всех уцелевших офицеров, чтобы узнать их мнение о мерах дальнейшей обороны Высокой. Стрелки, моряки и артиллеристы единодушно высказались, что дальнейшая борьба за гору невозможна. Но тут прибыл генерал Смирнов. Выслушав доклад Кондратенко о положении, он раскричался:
— Волею государя императора я назначен комендантом Артура, и без моего ведома не может быть оставлено ни одно укрепление. Я разработал восемь вариантов отбития Высокой. Сейчас я вам их зачитаю, — начал он.
— Как бы ни хороши были соображения вашего превосходительства, но выслушивать их — значит, напрасно терять время, — возразил Кондратенко. — У нас нет людей для выполнения хотя бы даже самой простой контратаки.
— Вашего мнения, генерал, я не спрашиваю! — повысил голос Смирнов.
Кондратенко, покрасневший от волнения, встал из-за стола и направился к выходу. Офицеры последовали за ним.
— Это безобразие, я приказываю вернуться, — кипятился Смирнов, но от него только досадливо отмахивались.
Последним к двери подошел Борейко. Комендант обеими руками уцепился за его шинель. Поручик осторожно освободился.
— Лучше бы вы, ваше превосходительство, ехали домой, — соболезнующим тоном проговорил он. — Высокую вы не вернете, а своими вариантами только собьете людей с толку.
Генерал растерянно посмотрел на поручика.
— Вас за такие речи следует расстрелять, — тихо проговорил он.
— Не стоит напрасно тратить патронов. Японцы со многими проделывают эту операцию без расходов для русской казны, — усмехнулся поручик.
Этот ответ окончательно убедил Смирнова в том, что перед ним находится ненормальный человек, и он, осторожно оглядываясь на Борейко, торопливо вышел из комнаты. Поручик с улыбкой последовал за ним. Первое, что он увидел, выйдя во двор, был яркий прожектор, установленный японцами на Высокой. Его сильный луч скользил по поверхности воды в гавани, нащупывая стоявшие в порту суда.
«Японцы даром времени не теряют», — подумал поручик.
— Я все же хочу еще раз попытаться вернуть Высокую, — услышал он невдалеке глуховатый голос Кондратенко.
— Кроме ездовых моей бригады, свободных частей под руками нет, — доложил Ирман.
— Есть еще рота «баянцев»с лейтенантом Соймановым и сборная команда писарей Мы образуем из них три штурмовых колонны, — отправился генерал.
— Вы очень увлекаетесь, ваше превосходительство. Я не верю в успех этого, но готов лично вести колонну артиллеристов, — ответил Ирман.
На этом и порешили. Борейко присоединился к морякам. По сигнальному выстрелу с ближайшего форта атакующие в полном молчании двинулись на гору. Сначала все шло хорошо Японцы ничего не замечали, и колонны успели взобраться уже довольно высоко, когда залаяли сторожевые собачонки. Почти тотчас поднялась ружейная и пулеметная стрельба и полетели ручные гранаты. Правая колонна, состоящая из артиллеристов, успела ворваться на правую вершину и в рукопашной схватке переколола гарнизон. Сам Ирман при этом был дважды легко ранен. Моряки добрались до седловинки между вершинами и тут попали под огонь с флангов и залегли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189