Варя только вздыхала, что не принесла больше.
— Долго вы тут будете сидеть? — справилась она.
— Пока не вернется Вениаминов, он лежит в десятом госпитале.
— Он ранен легко и больше недели там не задержится. Где бы в Новом городе можно заняться приготовлением для вас обедов?.. Уж больно далеко добираться сюда из дому.
— Зачем вам утруждать себя?
— А вдруг вы умрете с голоду, тогда меня замучит совесть. И батюшка нас в институте учил: «Накорми осла алчущего!»
— Не очень-то лестное для меня сравнение.
— Я хотела сказать: вола алчущего, хотя вы больше походите на… зайца. Серьезно, где тут можно найти кухню?
— В домике Ривы, ныне Нади Акиифиевой. Совсем недалеко отсюда.
— Меня туда пустят? Только на кухню…
— Так и быть, замолвлю за вас словечко! — съязвил Звонарев.
— В таком случае устраивайтесь сами, как хотите, — обиженно поднялась Варя.
— Смилостивьтесь над голодающим! — взмолился прапорщик. — Давайте завтра, если около полудня будет спокойно, вместе и заглянем в домик Акннфиевых и к Вениаминову, — предложил он.
Рассерженная девушка молчаливым кивком головы выразила свое согласие и направилась к застоявшейся Кубани.
Усталость от предыдущей бессонной ночи заставила прекратить работу уже вскоре после полуночи из опасения несчастных случаев, так как при подъеме тяжелых пушек и лафетов они срывались иногда на землю и могли кого-нибудь придавить.
Японцы молчали, ограничиваясь редкой ружейной стрельбой. Наутро, решив, что предстоит спокойный день, Звонарев дал необходимые указания солдатам и отправился в Новый город.
Десятый госпиталь, где находился на излечении Вениаминов, помещался в недостроенной городской гостинице. Прапорщик вошел в большой светлый вестибюль, поднялся по мраморной лестнице на второй этаж и быстро нашел палату, в которой лежал командир Саперной батареи. Он застал Вениаминова играющим в карты со своими соседями.
— Очень рад вас видеть, Сергей Владимирович. Зачем изволили пожаловать в эту юдоль печали и страданий? — приветствовал он Звонарева.
Прапорщик объяснил причину своего посещения.
— Жаль, жаль! Я полтора месяца продержался на старой позиции. Правда, днем у меня не было никакого движения на батарее, и стрелял я лишь изредка, в крайнем случае. Постараюсь возможна скорее вернуться в строй.
В палату вошла сестра — высокая стройная блондинка. Она, улыбаясь, подошла к капитану.
— Пойдемте, я вас перевяжу в последний раз.
— На позиции он умрет на другой же день от тоски по вас, Лолочка.
Сестра улыбнулась и вышла. Вениаминов последовал за ней, сразу сильно захромав. В дверь опять постучались.
— Еще гости. Войдите! — отозвался уже немолодой офицер-стрелок.
В палате появилась Варя.
— Где Вениаминов? — обратилась она к Звонареву, ни с кем не здороваясь.
— Здравствуйте, очаровательная незнакомка! — подчеркнуто вежливо приветствовал ее пожилой офицер.
— Прошу меня простить за мою невежливость.
Я очень тороплюсь. — И Варя низко присела перед ним. —
Пойдем в перевязочную, — повернулась она к прапорщику, узнав, где капитан.
По коридору о, ни прошли до самого конца.
— Подождите здесь, а я загляну туда. — И девушка скрылась за дверью.
Вскоре она появилась вместе с капитаном.
— Я вас немедленно бы выписала, вы совсем здоровы, — говорила она сердито, — а эту сестрицу в кавычках удалила бы из госпиталя. Такие особы только мешают работать.
— Кто это так не понравился вам? — спросил Звонарев.
— Наша Лолочка! Варя у нас человек строгих нравов и никакого легкомыслия не допускает, — ответил Вениаминов.
— Здесь имеются врачи, которым предоставлено судить о целесообразности пребывания в госпитале той или иной особы… — заикнулся было прапорщик.
— …и которые сами готовы ухаживать за такими «сестричками», — не замедлила принять вызов Варя.
— Пошли к главному врачу получать документы и деньги, — предложил капитан. — Я решил вернуться на Саперную.
Все трое отправились во двор, где помещалась канцелярия госпиталя.
В коридоре они опять встретились с Лолой.
— Я слыхала, что вы выписываетесь, Петр Ерофеич, и что косвенной причиной этого являюсь я? — И она вскользь взглянула на Варю.
— Я не могу быть на вас в претензии, очаровательное создание, хотя и с большой грустью расстаюсь с вами, — рассыпался Вениаминов, но, заметив свирепый взгляд Вари, поспешно распрощался.
Через полчаса все трое уже шли по набережной.
С балкона вслед уходящему капитану махала платком Лолочка.
— Не смейте оборачиваться! — зло прошипела Варя Звонареву, когда он захотел ответить на прощальное приветствие. — К вам-то оно ни с какой стороны не относится.
Пройдя несколько кварталов, Вениаминов свернул к своей квартире.
— Теперь пойдем к Акинфиевым, — предложил Звонарев.
— А если она там? — боязливо заметила девушка.
— Вы же сами признали, что она исправилась.
— Конечно, это так, но все же… — замялась Варя. — Я как-то не могу заставить себя относиться к ней, как к порядочной женщине, — призналась она.
— При ближайшем знакомстве вы быстро измените свое мнение о ней, — убеждал Звонарев.
Варя все же с некоторым смущением подошла к квартире Акинфиевых. Дома их не оказалось.
Войдя в комнаты. Варя тотчас же принялась внимательно разглядывать всю обстановку, при этом на ее лице застыло выражение детского любопытства, смешанного с некоторой брезгливостью.
— Грязь, беспорядок, надо все перемыть и перечистить, — распорядилась она, осмотрев кухню.
Матрос-денщик удивленно поглядывал на новоявленную хозяйку, но возражать не посмел.
Заглянув затем в буфет, Варя окончательно рассердилась, обнаружив и там полный хаос. Забыв обо всем, она принялась наводить порядок. Денщик только поспевал выносить на двор мусор и грязную воду.
— Жду вас в шесть часов вечера к обеду, а пока можете уходить, — приказала она Звонареву.
Прапорщик повиновался.
На батарее он застал прихрамывающего Вениаминова. Окруженный солдатами, капитан подробно расспрашивал обо всем происшедшем в его отсутствие.
Начавшаяся на фронте усиленная канонада отвлекла их внимание. Оба офицера отправились на наблюдательный пункт.
Полуденное солнце ярко освещало лежащие впереди сопки. Простым глазом можно было разглядеть, как осадные батареи сосредоточили огонь на Кумирненском и Водопроводном редутах. В этом районе начали скапливаться японские резервы. Была видна перебежка отдельных групп и цепей.
— Попахивает новым штурмом, — заметил Вениаминов. — Мы могли бы хорошо обстрелять отсюда неприятельские резервы, но батарея, как назло, не действует.
— Пойдемте на Зубчатую, может, хоть она откроет огонь, — предложил Звонарев.
— Командиром там некто Страшников, недавно переброшен с Тигрового Хвоста, невероятный трус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
— Долго вы тут будете сидеть? — справилась она.
— Пока не вернется Вениаминов, он лежит в десятом госпитале.
— Он ранен легко и больше недели там не задержится. Где бы в Новом городе можно заняться приготовлением для вас обедов?.. Уж больно далеко добираться сюда из дому.
— Зачем вам утруждать себя?
— А вдруг вы умрете с голоду, тогда меня замучит совесть. И батюшка нас в институте учил: «Накорми осла алчущего!»
— Не очень-то лестное для меня сравнение.
— Я хотела сказать: вола алчущего, хотя вы больше походите на… зайца. Серьезно, где тут можно найти кухню?
— В домике Ривы, ныне Нади Акиифиевой. Совсем недалеко отсюда.
— Меня туда пустят? Только на кухню…
— Так и быть, замолвлю за вас словечко! — съязвил Звонарев.
— В таком случае устраивайтесь сами, как хотите, — обиженно поднялась Варя.
— Смилостивьтесь над голодающим! — взмолился прапорщик. — Давайте завтра, если около полудня будет спокойно, вместе и заглянем в домик Акннфиевых и к Вениаминову, — предложил он.
Рассерженная девушка молчаливым кивком головы выразила свое согласие и направилась к застоявшейся Кубани.
Усталость от предыдущей бессонной ночи заставила прекратить работу уже вскоре после полуночи из опасения несчастных случаев, так как при подъеме тяжелых пушек и лафетов они срывались иногда на землю и могли кого-нибудь придавить.
Японцы молчали, ограничиваясь редкой ружейной стрельбой. Наутро, решив, что предстоит спокойный день, Звонарев дал необходимые указания солдатам и отправился в Новый город.
Десятый госпиталь, где находился на излечении Вениаминов, помещался в недостроенной городской гостинице. Прапорщик вошел в большой светлый вестибюль, поднялся по мраморной лестнице на второй этаж и быстро нашел палату, в которой лежал командир Саперной батареи. Он застал Вениаминова играющим в карты со своими соседями.
— Очень рад вас видеть, Сергей Владимирович. Зачем изволили пожаловать в эту юдоль печали и страданий? — приветствовал он Звонарева.
Прапорщик объяснил причину своего посещения.
— Жаль, жаль! Я полтора месяца продержался на старой позиции. Правда, днем у меня не было никакого движения на батарее, и стрелял я лишь изредка, в крайнем случае. Постараюсь возможна скорее вернуться в строй.
В палату вошла сестра — высокая стройная блондинка. Она, улыбаясь, подошла к капитану.
— Пойдемте, я вас перевяжу в последний раз.
— На позиции он умрет на другой же день от тоски по вас, Лолочка.
Сестра улыбнулась и вышла. Вениаминов последовал за ней, сразу сильно захромав. В дверь опять постучались.
— Еще гости. Войдите! — отозвался уже немолодой офицер-стрелок.
В палате появилась Варя.
— Где Вениаминов? — обратилась она к Звонареву, ни с кем не здороваясь.
— Здравствуйте, очаровательная незнакомка! — подчеркнуто вежливо приветствовал ее пожилой офицер.
— Прошу меня простить за мою невежливость.
Я очень тороплюсь. — И Варя низко присела перед ним. —
Пойдем в перевязочную, — повернулась она к прапорщику, узнав, где капитан.
По коридору о, ни прошли до самого конца.
— Подождите здесь, а я загляну туда. — И девушка скрылась за дверью.
Вскоре она появилась вместе с капитаном.
— Я вас немедленно бы выписала, вы совсем здоровы, — говорила она сердито, — а эту сестрицу в кавычках удалила бы из госпиталя. Такие особы только мешают работать.
— Кто это так не понравился вам? — спросил Звонарев.
— Наша Лолочка! Варя у нас человек строгих нравов и никакого легкомыслия не допускает, — ответил Вениаминов.
— Здесь имеются врачи, которым предоставлено судить о целесообразности пребывания в госпитале той или иной особы… — заикнулся было прапорщик.
— …и которые сами готовы ухаживать за такими «сестричками», — не замедлила принять вызов Варя.
— Пошли к главному врачу получать документы и деньги, — предложил капитан. — Я решил вернуться на Саперную.
Все трое отправились во двор, где помещалась канцелярия госпиталя.
В коридоре они опять встретились с Лолой.
— Я слыхала, что вы выписываетесь, Петр Ерофеич, и что косвенной причиной этого являюсь я? — И она вскользь взглянула на Варю.
— Я не могу быть на вас в претензии, очаровательное создание, хотя и с большой грустью расстаюсь с вами, — рассыпался Вениаминов, но, заметив свирепый взгляд Вари, поспешно распрощался.
Через полчаса все трое уже шли по набережной.
С балкона вслед уходящему капитану махала платком Лолочка.
— Не смейте оборачиваться! — зло прошипела Варя Звонареву, когда он захотел ответить на прощальное приветствие. — К вам-то оно ни с какой стороны не относится.
Пройдя несколько кварталов, Вениаминов свернул к своей квартире.
— Теперь пойдем к Акинфиевым, — предложил Звонарев.
— А если она там? — боязливо заметила девушка.
— Вы же сами признали, что она исправилась.
— Конечно, это так, но все же… — замялась Варя. — Я как-то не могу заставить себя относиться к ней, как к порядочной женщине, — призналась она.
— При ближайшем знакомстве вы быстро измените свое мнение о ней, — убеждал Звонарев.
Варя все же с некоторым смущением подошла к квартире Акинфиевых. Дома их не оказалось.
Войдя в комнаты. Варя тотчас же принялась внимательно разглядывать всю обстановку, при этом на ее лице застыло выражение детского любопытства, смешанного с некоторой брезгливостью.
— Грязь, беспорядок, надо все перемыть и перечистить, — распорядилась она, осмотрев кухню.
Матрос-денщик удивленно поглядывал на новоявленную хозяйку, но возражать не посмел.
Заглянув затем в буфет, Варя окончательно рассердилась, обнаружив и там полный хаос. Забыв обо всем, она принялась наводить порядок. Денщик только поспевал выносить на двор мусор и грязную воду.
— Жду вас в шесть часов вечера к обеду, а пока можете уходить, — приказала она Звонареву.
Прапорщик повиновался.
На батарее он застал прихрамывающего Вениаминова. Окруженный солдатами, капитан подробно расспрашивал обо всем происшедшем в его отсутствие.
Начавшаяся на фронте усиленная канонада отвлекла их внимание. Оба офицера отправились на наблюдательный пункт.
Полуденное солнце ярко освещало лежащие впереди сопки. Простым глазом можно было разглядеть, как осадные батареи сосредоточили огонь на Кумирненском и Водопроводном редутах. В этом районе начали скапливаться японские резервы. Была видна перебежка отдельных групп и цепей.
— Попахивает новым штурмом, — заметил Вениаминов. — Мы могли бы хорошо обстрелять отсюда неприятельские резервы, но батарея, как назло, не действует.
— Пойдемте на Зубчатую, может, хоть она откроет огонь, — предложил Звонарев.
— Командиром там некто Страшников, недавно переброшен с Тигрового Хвоста, невероятный трус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189