Звонарев поздоровался с ними. Артиллеристы, забыв об окружающих, громко рявкнули в ответ.
— Тише вы, — сердито обернулась к ним Варя и увидела наконец прапорщика. — Как вы смели войти сюда без моего разрешения? — коршуном налетела она на Звонарева.
— Виноват, господин фершал, разрешите остаться! — шутливо вытянулся офицер.
— Через полчаса я освобожусь, вместе и пойдем.
— Разрешите нам на выписку, — взмолился Родионов, — а то мы здесь умрем с голоду, дюже харчи плохие.
Их похудевшие, осунувшиеся лица говорили сами за себя.
— Отпустите их, Варя. Я распоряжусь, чтобы за ними прислали лошадь перевезти на Утес, — заступился за солдат прапорщик.
— Ладно уж, если вы так просите за них, — смилостивилась девушка.
— Покорнейше благодарим, вашбродь, — обрадовались солдаты, — мы и сами как-нибудь добредем.
В это время в палату заглянул озабоченный врач в белом халате.
— Приведите все по возможности в порядок, сестра.
Сейчас к вам зайдет сама Вера Алексеевна. Она обходит все палаты. — И он исчез.
— Приберите постели, бросьте курить, — захлопотала
Варя, торопливо оправляя койки больных и подбирая бумажки с пола.
— Уходите отсюда, — прогнала Варя Звонарева из палаты, но в дверях появилась фигура генеральши в сопровождении ротмистра Водяги и главного врача госпиталя Протопопова.
Варя сделала глубокий реверанс. Вера Алексеевна ласково поцеловала ее в лоб.
— Вот видите, доктор, как ведут себя приличные девушки, — обернулась генеральша к Протопопову. — Не то что другие сестры, которые боятся склонить передо мной свою головку. Еще бы, учительница и вдруг станет делать реверанс, это ниже нашего» достоинства, — иронизировала Вера Алексеевна.
— Здравствуйте, солдатики! — обратилась она к больным.
— Здравия желаем, барыня, — нестройно ответили они.
— Не барыня, а ваше превосходительство! — резко прикрикнул Водяга, сердито глядя на солдат.
Генеральша начала раздавать солдатам иконки и крестики.
— Чего тебе не хватает, Варя? — спросила генеральша.
— Хорошего питания, бинтов, белья, лекарств…
— Не так быстро. Мосье Водяга сейчас все это запишет, но, конечно, я сделаю только то, что будет возможно, — забеспокоилась генеральша.
— Прежде всего нужно питание. У меня два легкораненых умирают от цинги. Неделя хорошего питания — и они будут спасены. Хотя бы пару куриц, десяток яиц, — упрашивала девушка.
— Ну, посмотрю дома, — покривилась генеральша и проплыла к выходу. — Зачем у тебя, Варя, в палате посторонние лица, — кивнула она на поклонившегося ей Звонарева..
— Я велела ему зайти за мной, — поспешила на помощь Звонареву Варя. — Он должен проводить меня домой.
— А я-то, дурак, думал, что это барыня, а оказывается — генерал в юбке, — усмехнулся Заяц вслед ушедшим.
Больные засмеялись. Варя пугливо замахала на них руками.
— Сурьезная баба, — подтвердил Родионов. — Кто она такая?
— Стесселева генеральша, — пояснил Заяц.
Варя торопливо заканчивала раздачу лекарств. Звонарев, поджидая ее, присел на койку Родионова.
— Сколько человек здесь на выписку, сестра? — неожиданно появился в дверях Протопопов в сопровождении инспектора госпиталей доктора Субботина.
— Четверо, — ответила Варя.
— Это никуда не годится! Отсюда можно выписать, по крайней мере, человек десять, — сердито пробурчал Субботин. — У тебя что? — обратился он к лежащему с краю солдату.
— Он ранен в ногу, она еще гноится, — отозвалась Варя.
— Выписать, долечат в околотке. У этого что? — подошел Субботин к следующему.
— Раны на обеих ногах, не может даже стоять. Кроме того, высокая температура.
— Притворяется, мерзавец! В околотке и температура спадет, а набьют морду, так он и совсем поправится. У этого что?
— Правая нога не сгибается, не может ходить.
— Пустяки, сейчас ногу выправим. — И Субботин изо всей силы согнул больную ногу.
Солдат закричал от нестерпимой боли и потерял сознание.
— Ишь какой неженка! Привести в чувство и сегодня же выписать. В роте с ним церемониться не станут.
— Вы… вы не человек, а бездушная приказная строка! — вся затряслась от возмущения Варя. — Это бесчеловечно!
— Сегодня же увольте сестру, она слишком слабонервна для нашей работы, — пожал плечами, уходя, Субботин.
— Это дочь генерала Белого, — тихонько проговорил
Протопопов.
— Что же вы мне сразу не сказали?! Переведите в операционные сестры, а то нажалуется самой Вере Алексеевне, потом неприятностей не оберешься, — ответил, уходя, Субботин.
— Опять вы, Варя, наскандалили, — укоризненно заметил Звонарев. — Нужно освободить места для вновь поступающих с фронтов, вот он и старается.
— Заставь «умника» богу молиться, он и лоб расшибет.
Варя постепенно успокоилась. Сдав дежурство добровольной сестре, она пошла одеваться. Затем Звонарев и Варя направились в Пушкинскую школу. Там они застали Лелю Лобину, которая им рассказала о своем столкновении со Стессельшей. Генеральша потребовала, чтобы учительница сделала ей реверанс, она же ограничилась лишь поклоном.
— Меня приказано перевести в тифозный госпиталь на Тигровом полуострове.
— Ты добровольная сестра, а не крестовая, и можешь отказаться от такого назначения. Я слышала, что у вас в школе вновь откроется госпиталь-филиал Сводного. Попросись туда у Протопопова, он ведь большой добряк. Хочешь, я сама завтра об этом поговорю с ним?
— Буду тебе только благодарна. Это меня вполне устроит. Вы куда направляетесь? — справилась Леля.
— На Электрический Утес, — ответила Варя.
Взяв девушку под руку, Звонарев повел ее сначала на «Этажерку». Но бульвар был весь исковеркан снарядами. И все же несколько пар, пользуясь затишьем, разгуливали по еще сохранившимся аллеям. Около развалин ротонды для музыки возились мальчишки-китайчата. В гавани, прижавшись к берегу, прятались оставшиеся в Артуре суда. По мостовой шел отряд матросов, бодро распевая:
Было дело под Артуром,
Дело скверное, друзья,
Тоги, Ноги, Камимура
Не давали нам житья.
— Плохи наши дела на фронте, — вздохнула Варя.
— Мало что осталось и от эскадры, — заметил Звонарев. — Не понимаю, почему моряки сидят в Артуре, а не попытаются хотя бы по ночам поодиночке прорваться в нейтральные порты.
— Папа говорит, что матросы и пушки нужны здесь. Без них крепость долго не устоит.
Некогда оживленный район порта и доков теперь был пустынен. Откуда-то из дальних цехов слабо доносились удары молота, взвизгивала пила, тяжело перекатывался подъемный кран. Работа производилась почти исключительно ночью: днем из-за обстрела вся жизнь в мастерских замирала.
Миновав доки, Звонарев с Варей свернули к Утесу. За Золотой горой открывались безграничные просторы океана. На горизонте по-прежнему маячили силуэты японских судов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
— Тише вы, — сердито обернулась к ним Варя и увидела наконец прапорщика. — Как вы смели войти сюда без моего разрешения? — коршуном налетела она на Звонарева.
— Виноват, господин фершал, разрешите остаться! — шутливо вытянулся офицер.
— Через полчаса я освобожусь, вместе и пойдем.
— Разрешите нам на выписку, — взмолился Родионов, — а то мы здесь умрем с голоду, дюже харчи плохие.
Их похудевшие, осунувшиеся лица говорили сами за себя.
— Отпустите их, Варя. Я распоряжусь, чтобы за ними прислали лошадь перевезти на Утес, — заступился за солдат прапорщик.
— Ладно уж, если вы так просите за них, — смилостивилась девушка.
— Покорнейше благодарим, вашбродь, — обрадовались солдаты, — мы и сами как-нибудь добредем.
В это время в палату заглянул озабоченный врач в белом халате.
— Приведите все по возможности в порядок, сестра.
Сейчас к вам зайдет сама Вера Алексеевна. Она обходит все палаты. — И он исчез.
— Приберите постели, бросьте курить, — захлопотала
Варя, торопливо оправляя койки больных и подбирая бумажки с пола.
— Уходите отсюда, — прогнала Варя Звонарева из палаты, но в дверях появилась фигура генеральши в сопровождении ротмистра Водяги и главного врача госпиталя Протопопова.
Варя сделала глубокий реверанс. Вера Алексеевна ласково поцеловала ее в лоб.
— Вот видите, доктор, как ведут себя приличные девушки, — обернулась генеральша к Протопопову. — Не то что другие сестры, которые боятся склонить передо мной свою головку. Еще бы, учительница и вдруг станет делать реверанс, это ниже нашего» достоинства, — иронизировала Вера Алексеевна.
— Здравствуйте, солдатики! — обратилась она к больным.
— Здравия желаем, барыня, — нестройно ответили они.
— Не барыня, а ваше превосходительство! — резко прикрикнул Водяга, сердито глядя на солдат.
Генеральша начала раздавать солдатам иконки и крестики.
— Чего тебе не хватает, Варя? — спросила генеральша.
— Хорошего питания, бинтов, белья, лекарств…
— Не так быстро. Мосье Водяга сейчас все это запишет, но, конечно, я сделаю только то, что будет возможно, — забеспокоилась генеральша.
— Прежде всего нужно питание. У меня два легкораненых умирают от цинги. Неделя хорошего питания — и они будут спасены. Хотя бы пару куриц, десяток яиц, — упрашивала девушка.
— Ну, посмотрю дома, — покривилась генеральша и проплыла к выходу. — Зачем у тебя, Варя, в палате посторонние лица, — кивнула она на поклонившегося ей Звонарева..
— Я велела ему зайти за мной, — поспешила на помощь Звонареву Варя. — Он должен проводить меня домой.
— А я-то, дурак, думал, что это барыня, а оказывается — генерал в юбке, — усмехнулся Заяц вслед ушедшим.
Больные засмеялись. Варя пугливо замахала на них руками.
— Сурьезная баба, — подтвердил Родионов. — Кто она такая?
— Стесселева генеральша, — пояснил Заяц.
Варя торопливо заканчивала раздачу лекарств. Звонарев, поджидая ее, присел на койку Родионова.
— Сколько человек здесь на выписку, сестра? — неожиданно появился в дверях Протопопов в сопровождении инспектора госпиталей доктора Субботина.
— Четверо, — ответила Варя.
— Это никуда не годится! Отсюда можно выписать, по крайней мере, человек десять, — сердито пробурчал Субботин. — У тебя что? — обратился он к лежащему с краю солдату.
— Он ранен в ногу, она еще гноится, — отозвалась Варя.
— Выписать, долечат в околотке. У этого что? — подошел Субботин к следующему.
— Раны на обеих ногах, не может даже стоять. Кроме того, высокая температура.
— Притворяется, мерзавец! В околотке и температура спадет, а набьют морду, так он и совсем поправится. У этого что?
— Правая нога не сгибается, не может ходить.
— Пустяки, сейчас ногу выправим. — И Субботин изо всей силы согнул больную ногу.
Солдат закричал от нестерпимой боли и потерял сознание.
— Ишь какой неженка! Привести в чувство и сегодня же выписать. В роте с ним церемониться не станут.
— Вы… вы не человек, а бездушная приказная строка! — вся затряслась от возмущения Варя. — Это бесчеловечно!
— Сегодня же увольте сестру, она слишком слабонервна для нашей работы, — пожал плечами, уходя, Субботин.
— Это дочь генерала Белого, — тихонько проговорил
Протопопов.
— Что же вы мне сразу не сказали?! Переведите в операционные сестры, а то нажалуется самой Вере Алексеевне, потом неприятностей не оберешься, — ответил, уходя, Субботин.
— Опять вы, Варя, наскандалили, — укоризненно заметил Звонарев. — Нужно освободить места для вновь поступающих с фронтов, вот он и старается.
— Заставь «умника» богу молиться, он и лоб расшибет.
Варя постепенно успокоилась. Сдав дежурство добровольной сестре, она пошла одеваться. Затем Звонарев и Варя направились в Пушкинскую школу. Там они застали Лелю Лобину, которая им рассказала о своем столкновении со Стессельшей. Генеральша потребовала, чтобы учительница сделала ей реверанс, она же ограничилась лишь поклоном.
— Меня приказано перевести в тифозный госпиталь на Тигровом полуострове.
— Ты добровольная сестра, а не крестовая, и можешь отказаться от такого назначения. Я слышала, что у вас в школе вновь откроется госпиталь-филиал Сводного. Попросись туда у Протопопова, он ведь большой добряк. Хочешь, я сама завтра об этом поговорю с ним?
— Буду тебе только благодарна. Это меня вполне устроит. Вы куда направляетесь? — справилась Леля.
— На Электрический Утес, — ответила Варя.
Взяв девушку под руку, Звонарев повел ее сначала на «Этажерку». Но бульвар был весь исковеркан снарядами. И все же несколько пар, пользуясь затишьем, разгуливали по еще сохранившимся аллеям. Около развалин ротонды для музыки возились мальчишки-китайчата. В гавани, прижавшись к берегу, прятались оставшиеся в Артуре суда. По мостовой шел отряд матросов, бодро распевая:
Было дело под Артуром,
Дело скверное, друзья,
Тоги, Ноги, Камимура
Не давали нам житья.
— Плохи наши дела на фронте, — вздохнула Варя.
— Мало что осталось и от эскадры, — заметил Звонарев. — Не понимаю, почему моряки сидят в Артуре, а не попытаются хотя бы по ночам поодиночке прорваться в нейтральные порты.
— Папа говорит, что матросы и пушки нужны здесь. Без них крепость долго не устоит.
Некогда оживленный район порта и доков теперь был пустынен. Откуда-то из дальних цехов слабо доносились удары молота, взвизгивала пила, тяжело перекатывался подъемный кран. Работа производилась почти исключительно ночью: днем из-за обстрела вся жизнь в мастерских замирала.
Миновав доки, Звонарев с Варей свернули к Утесу. За Золотой горой открывались безграничные просторы океана. На горизонте по-прежнему маячили силуэты японских судов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189