«Иностранцы»в осторожных выражениях рассказали о неудачах у Ляояна.
— Чушь, ерунда, враки! Не Куропаткин, а японцы стремительно отступают к Артуру. Это все пленные на допросе в один голос показывают, — уверял Стессель.
Корреспонденты дипломатично промолчали. Фок, внимательно наблюдавший за разговором, попросил разрешения вечером побеседовать с ними поподробнее.
— Вы сколько дней собираетесь здесь пробыть? — в упор спросил Никитин, уже успевший зарядиться.
— Сколько разрешит его превосходительство, наш гостеприимный хозяин.
— Да, по мне, живите хоть до конца осады! Только предупреждаю — все ваши корреспонденции будут просматриваться в моем штабе.
— Само собой разумеется, господин генерал, — согласился Эмерсон.
По окончании обеда перешли в гостиную. Для увековечения исторического момента несколько раз снялись всей группой. Фотографировали сначала «иностранцы», а затем Гантимуров, Рейс и другие члены штаба генераладъютанта.
Поблагодарив за гостеприимство, корреспонденты попросили разрешения побыть на позициях и осмотреть город, чтобы воочию убедиться в положении Артура. Стессель охотно разрешил и направил с ними в качестве сопровождающих Сахарова и Гангнмурова.
— Хотите видеть лучшую нашу батарею — поезжайте на Залитерную, — посоветовал Никитин, еще не забывший гостеприимства Борейко.
На двух экипажах, под эскортом казаков, «иностранцы» отправились осматривать город и крепость
Борейко и Звонарев отдыхали в своем блиндаже, когда денщик доложил о приезде гостей. Недовольно бурча, поручик оделся и вышел.
Появление Сахарова и Ганчимурова в сопровождении двух штатских его удивило. Капитан начал было объяснять, кто и зачем пожаловал на батарею, но Борейко, увидев, что Эмерсон и Лямбреже приготовились снимать позиции, ринулся к ним и без стеснения отобрал аппараты.
— Фотографировать не разрешу, — решительно заявил он.
— Сам генерал Стессель позволил им снимать, — вмешался Гантимуров.
— Пусть они его и снимают, а здесь я хозяин и съемки не допущу.
«Иностранцы» сердито заговорили, требуя возвращения своих фотоаппаратов. Сахаров смущенно извинялся перед ними.
— Уезжайте-ка отсюда подобру-поздорову, — посоветовал им Борейко. — Знаете, незваный гость хуже татарина, особенно в военное время. Откуда они взялись? Морда вон того, рыжего, что-то мне знакома, — приблизился он к Эмерсону, вглядываясь в его лицо.
Корреспондент побледнел и поспешил отойти.
— Ба, да это никак наш артурский ростовщик Янкель Эйдельзон! Ну конечно, он самый! Его надо немедленно задержать как шпиона.
— Вы ошибаетесь! Мистер Эмерсон никогда в Артуре не был и по-русски ни слова не понимает, — возразил Сахаров.
— Да что вы мне рассказываете! Посмотрите, есть ли у него шрам с левой стороны головы! Два года тому назад я смазал его по уху, да так, что пришлось потом платить штраф за нанесенное увечье, — настаивал поручик, подходя к Эмерсону.
Корреспондент, усиленно жестикулируя, протестовал, продолжая в то же время пятиться назад.
— Господин корреспондент говорит, что в Артуре действительно проживал похожий на него родственник и вы его смешали с ним, — сообщил Гантимуров.
— А ну-ка, покажи свою башку, Янкель! — протянул руки Борейко.
— Сейчас же отпустите господина Эмерсона, — остановил поручика Сахаров. — Если даже ваше заявление справедливо, то оно должно быть сначала проверено в штабе. Поедемте, господа, обратно, — обернулся он к своим спутникам.
Последние не заставили повторять приглашения и поторопились к экипажу.
— Я сейчас отправлю рапорт Стесселю обо всем этом, — крикнул им вдогонку поручик.
— Не страшно, — успокоил по-английски Сахаров Эмерсона. — Рапорт можно и под сукно положить. Всетаки как вы неосторожны! Прежде чем ехать сюда, вам необходимо было изменить свою наружность, а то, извольте видеть, какой получился камуфлет!
По возвращении в шгаб Сахаров рассказал о случившемся Рейсу и спросил, что же делать дальше.
— Борейко известный алкоголик, мало ли что ему могло показаться с пьяных глаз. Не обращайте на это внимания и продолжайте свое путешествие, — разрешил полковник.
После этого «иностранных» гостей повезли на батарею Золотой горы, где, не в пример Борейко, командир ее, капитан Зейц, встретил их очень любезно, охотно разрешил ее снять, став сам на переднем плане, показал и другие укрепления, которые были видны отсюда, сообщил о помощи флота и степени готовности его к выходу в море. Одним словом, он совсем очаровал своих гостей. После Золотой горы проехались по городу, заглянули ненадолго к городскому комиссару Вершинину, который рассказал им о тягостях, переживаемых оставшимися мирными жителями города. Корреспонденты и его запечатлели из фотографической пластинке…
Борейко хотел лично отправиться в штаб Стесселя, но затем раздумал.
— Не примут меня там, а если и примут, то не поверят. Больно у меня репутация неважная. Да и Стессель, верно, еще не позабыл своего последнего посещения Залитерной и вряд ли обрадуется при виде меня. Где твоя амазонка, Сережа?
— Зачем она тебе понадобилась?
— Попросил бы ее съездить к Стессельше и все ей рассказать. Та, наверное, настоит на их немедленном аресте. Сделай милость, Сережа, поезжай туда. Генеральша тебя знает, лаже приглашала к себе, воспользуйся этим, — просил Борейко.
— Если бы вместе с Варей, — колебался Звонарев.
— Супружеский, так сказать, визит, — усмехнулся поручик.
— Не в том дело. Она там свой человек, а я нет.
— Вашбродие, пишите письмо, я его самой генеральше Стесселевой в руки передам, — предложил Блохин.
— Там тебя дальше порога не пустят с твоей физиономией С генеральшей родимчик случится, когда она увидит твою рожу.
— Тогда сказочника пошлите. Он с лица чистый, и голос у него ласкательный.
— Мямля, не подойдет. Так отправишься, Сережа?
Прапорщик нехотя согласился.
Вера Алексеевна приняла Звонарева благосклонно и даже удостоила поцелуя в лоб, когда Звонарев приложился к ее ручке. Выслушав с интересом сенсационное сообщение, она живо проговорила:
— Мне тоже все время казалось, что я где-то видела это лицо, но не могла вспомнить где. Теперь припоминаю… Я хотела купить у него золотой кулон за пять рублей, а он просил двадцать и не уступил. Я очень тогда рассердилась. Сейчас разбужу Анатоля.
Но генерал, выспавшийся после сытного обеда, сам появился в гостиной.
— Прикажу сегодня же обоих мерзавцев вздернуть, а потом Костенко задним числом оформит это с судейской точки зрения, — тотчас решил Стессель. — Вот и наш Ножин тоже… Я приказал отобрать у него разрешение посещать позиции, а если он его нарушит — повешу без всяких разговоров.
— Давно пора. Он то и дело выбалтывает секреты и пишет в газете не про тебя, а про Смирнова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189