Он скорее умрет, чем решится стрелять без приказания из Управления артиллерии.
Когда нужное приказание было получено, Звонарев отправился на Зубчатую гору. Она находилась всего в нескольких десятках саженей от Стрелковой, за неглубокой лощинкой. В отличие от последней, фронт ее имел вид дуги, и орудия смотрели в разные стороны, но при этом она была прекрасно замаскирована.
За батареей под прикрытием обрывистого склона горы виднелись палатки и землянки стрелкового резерва. Тут же жил и сам Страшников. Он сидел у входа в свое убежище и грелся на солнце. Несмотря на летнее время, капитан был в пальто и с шарфом на шее. Он любезно пригласил Звонарева выпить стакан чаю. В блиндаже даже днем горела керосиновая лампа. Прапорщик разглядел широкую двухспальную кровать с горой подушек; на столе, сбитом из некрашеных досок, шипел самовар.
«Совсем по-домашнему устроился», — подумал Звонарев и тут увидел, к своему удивлению, моложавую пышную блондинку с энергичным лицом.
— Знакомься, Нюсик, — обратился капитан к ней. —
Известный тебе по рассказам прапорщик Звонарев.
— Как же, как же! С Электрического Утеса, будущий зять Белого, — затараторила мадам Страшникова, бесцеремонно разглядывая гостя. — Одобряю Варин вкус: молод, здоров, румянец во всю щеку, застенчив, — продолжала капитанша.
Офицер действительно покраснел, но не столько от смущения, сколько от раздражения.
— Зачем изволили к нам пожаловать? — деловито справилась Страшникова.
— Нас заставляют стрелять, — ответил ей муж.
— Этого еще только не хватало! Мало вчерашнего разгрома Саперной, так хотят, чтобы и мы подверглись той же участи. И не подумаем открывать огня!
— Что же мне сообщить в Управление артиллерии? — спросил Звонарев.
— Доложите, что приказание передали, а остальное вас не касается. — И она сердито повернулась к мужу. — Не правда ли, Миша?
— Пожалуй, так лучше всего. Разреши чайку, Нюсик, предложи рому, у нас еще из довоенных запасов.
Пока прапорщик пил чай, капитанша занялась ротными делами.
— Фельдфебель тут никуда не годится, — жаловалась она мужу. — Смотрит волком, что-то бурчит мне в ответ. Ты его подтяни. Затем скажи солдатам, чтобы не смели ругаться в моем присутствии.
Поблагодарив за чай, Звонарев встал из-за стола.
— Разрешите мне взглянуть все же на батарею, — попросил он.
— Только, чур, — не привлекать внимания японцев. Начнется обстрел, я же женщина слабая, не выношу грохота, — за мужа ответила капитанша. — Я сама провожу вас.
Под конвоем Страшниковой прапорщик прошелся
вдоль орудий. Стоило ему взглянуть через бруствер, как его бесцеремонно потянули за рукав:
— Не высовывайтесь! Пройдем на наблюдательный пункт, оттуда можно незаметно осмотреть японские позиции.
Встречные солдаты вытягивались, отдавая честь.
Страшникова милостиво здоровалась с ними.
— Здравия желаю, барыня! — выкрикивали артиллеристы, по-уставному дико выпучивая глаза на мадам Страшникову.
На командирском пункте Страшникова довольно толково указала прапорщику цели, какие батарея могла обстрелять днем и какие ночью.
— В случае нужды вы, Анна Павловна, свободно можете заменить здесь своего мужа, — заметил Звонарев.
— Что вы, я совсем не знаю правил стрельбы! В хозяйстве другое дело. Там опытный женский глаз во всем разбирается скорее и лучше, чем мужской.
— Не разрешите ли сделать хотя бы несколько выстрелов? Японские, резервы прекрасно видны отсюда, и с первого же выстрела им можно, нанести большой урон.
— Не знаю уж, право. Разве для вашего удовольствия… Только не много.
Одна за другой прогремели четыре пушки.
Разрывы легли очень удачно. В бинокль было видно, как резервы бросились врассыпную.
— Ура! — закричал Звонарев. — Еще две-три очереди,
и все разбегутся.
— Довольно! Хорошенького понемножку! — решила капитанша.
Вернувшись на Саперную, Звонарев со смехом рассказал обо всех Вениаминову.
— Бой-баба! Они, в сущности, поменялись ролями,
Командует ротой жена, а дома сидит муженек. В общем — один из многочисленных артурских анекдотов, — резюмировал капитан.
Вскоре на Саперную батарею неожиданно приехал
Кондратенко.
— Куда стреляют японцы? — спросил он.
— По-видимому, идет подготовка к штурму Кумирненского и Водопроводного редутов, — доложил прапорщик.
— Весьма возможно! Вы уже поправились, капитан?
Тогда я у вас похищу Сергея Владимировича, а то у меня не осталось ни одного адъютанта.
Через десять минут Звонарев был в седле и широкой рысью едва поспевал за генералом.
Около железной дороги, во второй линии обороны, они разыскали штаб Семенова.
— Как дела? — бросил Кондратенко, пожимая руку полковнику.
— Артиллерийским огнем разрушены все укрытия.
К тому же японцы подвезли горное орудие и расстреливают редут в упор. Я просил Белого сосредоточить огонь всех батарей на атакованном фронте.
— Лейтенант с «Баяна» здесь?
— Так точно. Он установил по два миномета на каждом редуте, но бомбардировка так сильна, что пользоваться ими сейчас невозможно.
— Хотите познакомиться с новым видом артиллерийского оружия — морским минным аппаратом, стреляющим минами по неприятельским окопам? — обернулся Кондратенко к Звонареву.
— С большим удовольствием.
— Тогда пройдемте на Водопроводный редут.
— Там очень опасно, Роман Исидорович! Я могу прапорщику дать туда провожатого, если уж его так интересуют минные аппараты.
— Я тоже хочу посмотреть их действие в бою.
И генерал направился к позиции.
Минуя деревню Палиджуан, где были сосредоточены резервы и перевязочные пункты, они по длинному ходу сообщения прошли на редут.
Временно обстрел почти прекратился. Это дало возможность спокойно добраться до нужного места. Правда, при этом два или три раза их все же обсыпало землей и камнем поцарапало Звонареву щеку.
— Первая рана за всю войну, — заметил он, стирая кровь с лица.
— Будем надеяться, что и последняя, — ответил генерал.
На Водопроводном редуте стрелки торопливо исправляли нанесенные бомбардировкой повреждения. Увидев
Кондратенко, они наскоро отряхивались и отдавали ему честь. Генерал на ходу здоровался с ними, как всегда внимательно вглядываясь в солдатские лица.
— Большие у вас потери? Налажена эвакуация раненых? Люди накормлены? Патронов достаточно? В чем ощущаете недостаток? — забросал он вопросами подошедшего коменданта редута.
Офицер начал что-то длинно докладывать в ответ. Генерал поморщился. Затем поймал за плечо одного из стрелков, старательно укладывавшего на бруствер мешки с землей.
— Сыт? Патроны есть? Чего тебе не хватает?
— Утром снедали, тогда же и патронов давали, — утирая со лба пот, ответил солдат и вдруг, спохватившись, вытянулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
Когда нужное приказание было получено, Звонарев отправился на Зубчатую гору. Она находилась всего в нескольких десятках саженей от Стрелковой, за неглубокой лощинкой. В отличие от последней, фронт ее имел вид дуги, и орудия смотрели в разные стороны, но при этом она была прекрасно замаскирована.
За батареей под прикрытием обрывистого склона горы виднелись палатки и землянки стрелкового резерва. Тут же жил и сам Страшников. Он сидел у входа в свое убежище и грелся на солнце. Несмотря на летнее время, капитан был в пальто и с шарфом на шее. Он любезно пригласил Звонарева выпить стакан чаю. В блиндаже даже днем горела керосиновая лампа. Прапорщик разглядел широкую двухспальную кровать с горой подушек; на столе, сбитом из некрашеных досок, шипел самовар.
«Совсем по-домашнему устроился», — подумал Звонарев и тут увидел, к своему удивлению, моложавую пышную блондинку с энергичным лицом.
— Знакомься, Нюсик, — обратился капитан к ней. —
Известный тебе по рассказам прапорщик Звонарев.
— Как же, как же! С Электрического Утеса, будущий зять Белого, — затараторила мадам Страшникова, бесцеремонно разглядывая гостя. — Одобряю Варин вкус: молод, здоров, румянец во всю щеку, застенчив, — продолжала капитанша.
Офицер действительно покраснел, но не столько от смущения, сколько от раздражения.
— Зачем изволили к нам пожаловать? — деловито справилась Страшникова.
— Нас заставляют стрелять, — ответил ей муж.
— Этого еще только не хватало! Мало вчерашнего разгрома Саперной, так хотят, чтобы и мы подверглись той же участи. И не подумаем открывать огня!
— Что же мне сообщить в Управление артиллерии? — спросил Звонарев.
— Доложите, что приказание передали, а остальное вас не касается. — И она сердито повернулась к мужу. — Не правда ли, Миша?
— Пожалуй, так лучше всего. Разреши чайку, Нюсик, предложи рому, у нас еще из довоенных запасов.
Пока прапорщик пил чай, капитанша занялась ротными делами.
— Фельдфебель тут никуда не годится, — жаловалась она мужу. — Смотрит волком, что-то бурчит мне в ответ. Ты его подтяни. Затем скажи солдатам, чтобы не смели ругаться в моем присутствии.
Поблагодарив за чай, Звонарев встал из-за стола.
— Разрешите мне взглянуть все же на батарею, — попросил он.
— Только, чур, — не привлекать внимания японцев. Начнется обстрел, я же женщина слабая, не выношу грохота, — за мужа ответила капитанша. — Я сама провожу вас.
Под конвоем Страшниковой прапорщик прошелся
вдоль орудий. Стоило ему взглянуть через бруствер, как его бесцеремонно потянули за рукав:
— Не высовывайтесь! Пройдем на наблюдательный пункт, оттуда можно незаметно осмотреть японские позиции.
Встречные солдаты вытягивались, отдавая честь.
Страшникова милостиво здоровалась с ними.
— Здравия желаю, барыня! — выкрикивали артиллеристы, по-уставному дико выпучивая глаза на мадам Страшникову.
На командирском пункте Страшникова довольно толково указала прапорщику цели, какие батарея могла обстрелять днем и какие ночью.
— В случае нужды вы, Анна Павловна, свободно можете заменить здесь своего мужа, — заметил Звонарев.
— Что вы, я совсем не знаю правил стрельбы! В хозяйстве другое дело. Там опытный женский глаз во всем разбирается скорее и лучше, чем мужской.
— Не разрешите ли сделать хотя бы несколько выстрелов? Японские, резервы прекрасно видны отсюда, и с первого же выстрела им можно, нанести большой урон.
— Не знаю уж, право. Разве для вашего удовольствия… Только не много.
Одна за другой прогремели четыре пушки.
Разрывы легли очень удачно. В бинокль было видно, как резервы бросились врассыпную.
— Ура! — закричал Звонарев. — Еще две-три очереди,
и все разбегутся.
— Довольно! Хорошенького понемножку! — решила капитанша.
Вернувшись на Саперную, Звонарев со смехом рассказал обо всех Вениаминову.
— Бой-баба! Они, в сущности, поменялись ролями,
Командует ротой жена, а дома сидит муженек. В общем — один из многочисленных артурских анекдотов, — резюмировал капитан.
Вскоре на Саперную батарею неожиданно приехал
Кондратенко.
— Куда стреляют японцы? — спросил он.
— По-видимому, идет подготовка к штурму Кумирненского и Водопроводного редутов, — доложил прапорщик.
— Весьма возможно! Вы уже поправились, капитан?
Тогда я у вас похищу Сергея Владимировича, а то у меня не осталось ни одного адъютанта.
Через десять минут Звонарев был в седле и широкой рысью едва поспевал за генералом.
Около железной дороги, во второй линии обороны, они разыскали штаб Семенова.
— Как дела? — бросил Кондратенко, пожимая руку полковнику.
— Артиллерийским огнем разрушены все укрытия.
К тому же японцы подвезли горное орудие и расстреливают редут в упор. Я просил Белого сосредоточить огонь всех батарей на атакованном фронте.
— Лейтенант с «Баяна» здесь?
— Так точно. Он установил по два миномета на каждом редуте, но бомбардировка так сильна, что пользоваться ими сейчас невозможно.
— Хотите познакомиться с новым видом артиллерийского оружия — морским минным аппаратом, стреляющим минами по неприятельским окопам? — обернулся Кондратенко к Звонареву.
— С большим удовольствием.
— Тогда пройдемте на Водопроводный редут.
— Там очень опасно, Роман Исидорович! Я могу прапорщику дать туда провожатого, если уж его так интересуют минные аппараты.
— Я тоже хочу посмотреть их действие в бою.
И генерал направился к позиции.
Минуя деревню Палиджуан, где были сосредоточены резервы и перевязочные пункты, они по длинному ходу сообщения прошли на редут.
Временно обстрел почти прекратился. Это дало возможность спокойно добраться до нужного места. Правда, при этом два или три раза их все же обсыпало землей и камнем поцарапало Звонареву щеку.
— Первая рана за всю войну, — заметил он, стирая кровь с лица.
— Будем надеяться, что и последняя, — ответил генерал.
На Водопроводном редуте стрелки торопливо исправляли нанесенные бомбардировкой повреждения. Увидев
Кондратенко, они наскоро отряхивались и отдавали ему честь. Генерал на ходу здоровался с ними, как всегда внимательно вглядываясь в солдатские лица.
— Большие у вас потери? Налажена эвакуация раненых? Люди накормлены? Патронов достаточно? В чем ощущаете недостаток? — забросал он вопросами подошедшего коменданта редута.
Офицер начал что-то длинно докладывать в ответ. Генерал поморщился. Затем поймал за плечо одного из стрелков, старательно укладывавшего на бруствер мешки с землей.
— Сыт? Патроны есть? Чего тебе не хватает?
— Утром снедали, тогда же и патронов давали, — утирая со лба пот, ответил солдат и вдруг, спохватившись, вытянулся:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189