Я могу сбегать и туда.
— Не смею вас беспокоить. Да, вас, кажется, можно поздравить? Сейчас заходил Гантимуров и сообщил, что сама Вера Алексеевна решила вас сосватать.
Звонарев удивленно посмотрел на Варю.
— Она вчера была у нас и говорила с мамой. Я решительно отказалась. Гантимуров внушает мне отвращение.
— Между нами говоря, я разделяю вашу антипатию к князю, да, кроме того, есть и другие обстоятельства, в силу которых я только приветствую ваше решение.
— Не секрет, какие именно?
— Именно секрет.
— Тогда прошу извинения. Мы отправимся устраивать вас в Мариинскую больницу Красного Креста.
— Хочу воспользоваться вашим присутствием и послать вашему батюшке короткую деловую записку. — Сахаров присел к столу. — Вот и все, — протянул он Варе маленький конверт.
— Быть может, Сергей Владимирович побудет со мной, пока вы будете в отсутствии? — попросил Сахаров.
— С величайшим удовольствием, — отозвался прапорщик.
Варя в сопровождении Васи ушла.
— Я не знаю, каков характер отношений между вами и мадемуазель Белой, но несомненно, что вы очень с ней дружны.
— Не больше.
— Пусть так. Я хотел вас предупредить, что у Гаятимурова наследственный сифилис. Он пытался и еще будет пытаться стать ее женихом. Как друг, вы должны обо всем предупредить Варю.
— Мне не совсем это удобно, я лучше передам это самому генералу.
— Я ему написал, но на всякий случай ставлю и вас в известность. Князь зарится на приданое мадемуазель Белой.
— Разве она так богата?
— Кое-что имеется. А князь вообще непорядочная личность. Многое я мог бы вам порассказать, да, к сожалению, вы редчайший гость у меня. Надеюсь, вы не забудете меня в госпитале?
— Постараюсь посещать вас возможно чаще, как только мне позволят обстоятельства. Варя же, конечно, будет вас навещать каждый день.
Раздался стук в дверь, и вскоре появился Фок. Сахаров болезненно скривился.
— Ужасно голова болит. Прошу, ваше превосходительство, извинить, что я не вышел вам навстречу, — приподнялся с дивана капитан.
— Сидите, сидите, Василий Васильевич. Вам нужен полный покой, — успокоил его Фок.
— Собираюсь ложиться в госпиталь Красного
Креста…
— И правильно сделаете! Я за последнее время довольно хорошо познакомился под вашим руководством с ведением дел Тифонтая и, если понадобится, могу временно заменить вас, приглядывая за служащими. Глаз у меня на жуликов и прохвостов острый. Недаром в жандармах служил!
— Буду благодарен. Этим вы мне окажете неоценимую услугу.
— Все на этом свете имеет свою цену в золоте — и жизнь, и честь, и совесть; все продажно, дорогой Василий Васильевич. Весь вопрос только в том, сколько что СТОИТ.
Возвращение Вари прервало разговор.
— Через час вас будут ждать в Мариинской больнице. Пока устроитесь в палате на двоих, а затем перейдете в одиночку. Я буду заходить к вам каждый день, а если понадобится, то и подежурю у вас.
— Не знаю, как мне вас и отблагодарить, милая барышня. Останусь вашим должником до самой своей смерти!
Варя и Звонарев откланялись.
Оставшись вдвоем с Сахаровым, Фок сразу изменил тон.
— Поскольку вы ложитесь в больницу, необходимо, чтобы все ваши связи перешли ко мне.
— Короче, вы хотите меня отстранить под благовидным предлогом? — едко усмехнулся Сахаров. — Так знайте же — если вы мне напортите в Артуре, то я в международной прессе раскрою вашу роль.
— Дорогой Василий Васильевич, да как у вас язык повернулся произнести такие слова! Я, быть может, и прохвост, но, во всяком случае, не дурак. Нет, милый друг, вы определенно больны, тяжело больны! Ложитесь в госпиталь, поскорее выздоравливайте, и мы еще много поработаем с вами вкупе и влюбе на общую пользу, — обнял Фок Сахарова за плечи.
Капитан исподлобья недоверчиво смотрел на своего собеседника, стараясь угадать, где кончается комедия и начинаются настоящие дружеские чувства к нему.
— Я хотел бы вам верить, ваше превосходительство, — наконец глухо произнес он.
— Дурак, дорогуша, тот, кто кому-нибудь или чемунибудь верит. Оставьте веру богомольным старушкам. Мы же, реально мыслящие люди, должны знать, а не верить, — с ударением на слове «знать» ответил Фок. — А теперь собирайтесь в путь-дорогу, — уже деловито проговорил он.
Сахаров, держась рукой за голову, подошел к секретному шкафу и вынул оттуда пачку бумаг.
— Здесь вы найдете все, что вас интересует по части моих связей.
Фок небрежно взглянул на них и, сложив вдвое, спрятал в нагрудный карман своего сюртука. Лицо его попрежнему было невозмутимо и непроницаемо.
— Мне удалось уговорить Веру Алексеевну взяться за сватовство этого шалопая Гантимурова к дочери Белого. Теперь, надо думать, что векселя обретут реальную ценность. Сейчас я посмотрел на эту девчонку, и, ей-богу, мне жалко стало, что она достанется такому мерзавцу, как наш князь.
«Не достанется!»— подумал Сахаров и велел денщику подать экипаж.
Вечером того же дня Фок с очками на носу сидел за письменным столом и с чисто немецкой педантичностью изучал толстые гроссбухи дел тифонтаевских предприятий. Вошедший денщик доложил о приходе Гантимурова.
— Я потерпел неудачу у мадемуазель Белой. Сейчас Вера Алексеевна передала мне от ее имени решительный отказ, — не здороваясь, проговорил князь.
— Кто же помешал вам? Неужели этот румянощекий прапор?..
— Нет, это мерзавец Сахаров. Он сообщил Белым, что я болен наследственным сифилисом.
— Вы это знаете наверняка?
— Он и раньше грозил мне сообщить обо всем Белому.
Князь встал и нервно зашагал по комнате.
— Я готов задушить этого подлеца своими руками!
— За то, что он спас порядочную девушку от опасности заболеть неизлечимой болезнью? Картина, достойная богов!
— Я решил его убить, он от меня не уйдет!
— С моей стороны возражений не встречается. Скажу больше: если вы не ликвидируете Сахарова любым способом, то я передам вас в руки военно-полевого суда по обвинению в государственной измене, — резко проговорил Фок. — Я вас больше не задерживаю, поручик князь Гантимуров, — уже с обычной холодной насмешкой закончил генерал.
Побледневший князь вытянулся, щелкнул шпорами и, не прощаясь, вышел из кабинета.
Глава вторая
С возвращением Жуковского на батарею литеры Б Звонарев после почти двухнедельного отсутствия вновь переселился на Залитерную, чему Борейко очень обрадовался. — Соскучился я по тебе, дружище, — гудел он. — Я тут много о чем передумал с солдатами. Нам нужно начать подкопы под японские траншеи и взрывать их на воздух. Они теперь близко подошли к форту, и надо начинать подземную войну.
— Поезжай в штаб Кондратенко и изложи ему на словах свой план. Он ведь очень ценит и поощряет всякую инициативу, особенно младших офицеров и солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
— Не смею вас беспокоить. Да, вас, кажется, можно поздравить? Сейчас заходил Гантимуров и сообщил, что сама Вера Алексеевна решила вас сосватать.
Звонарев удивленно посмотрел на Варю.
— Она вчера была у нас и говорила с мамой. Я решительно отказалась. Гантимуров внушает мне отвращение.
— Между нами говоря, я разделяю вашу антипатию к князю, да, кроме того, есть и другие обстоятельства, в силу которых я только приветствую ваше решение.
— Не секрет, какие именно?
— Именно секрет.
— Тогда прошу извинения. Мы отправимся устраивать вас в Мариинскую больницу Красного Креста.
— Хочу воспользоваться вашим присутствием и послать вашему батюшке короткую деловую записку. — Сахаров присел к столу. — Вот и все, — протянул он Варе маленький конверт.
— Быть может, Сергей Владимирович побудет со мной, пока вы будете в отсутствии? — попросил Сахаров.
— С величайшим удовольствием, — отозвался прапорщик.
Варя в сопровождении Васи ушла.
— Я не знаю, каков характер отношений между вами и мадемуазель Белой, но несомненно, что вы очень с ней дружны.
— Не больше.
— Пусть так. Я хотел вас предупредить, что у Гаятимурова наследственный сифилис. Он пытался и еще будет пытаться стать ее женихом. Как друг, вы должны обо всем предупредить Варю.
— Мне не совсем это удобно, я лучше передам это самому генералу.
— Я ему написал, но на всякий случай ставлю и вас в известность. Князь зарится на приданое мадемуазель Белой.
— Разве она так богата?
— Кое-что имеется. А князь вообще непорядочная личность. Многое я мог бы вам порассказать, да, к сожалению, вы редчайший гость у меня. Надеюсь, вы не забудете меня в госпитале?
— Постараюсь посещать вас возможно чаще, как только мне позволят обстоятельства. Варя же, конечно, будет вас навещать каждый день.
Раздался стук в дверь, и вскоре появился Фок. Сахаров болезненно скривился.
— Ужасно голова болит. Прошу, ваше превосходительство, извинить, что я не вышел вам навстречу, — приподнялся с дивана капитан.
— Сидите, сидите, Василий Васильевич. Вам нужен полный покой, — успокоил его Фок.
— Собираюсь ложиться в госпиталь Красного
Креста…
— И правильно сделаете! Я за последнее время довольно хорошо познакомился под вашим руководством с ведением дел Тифонтая и, если понадобится, могу временно заменить вас, приглядывая за служащими. Глаз у меня на жуликов и прохвостов острый. Недаром в жандармах служил!
— Буду благодарен. Этим вы мне окажете неоценимую услугу.
— Все на этом свете имеет свою цену в золоте — и жизнь, и честь, и совесть; все продажно, дорогой Василий Васильевич. Весь вопрос только в том, сколько что СТОИТ.
Возвращение Вари прервало разговор.
— Через час вас будут ждать в Мариинской больнице. Пока устроитесь в палате на двоих, а затем перейдете в одиночку. Я буду заходить к вам каждый день, а если понадобится, то и подежурю у вас.
— Не знаю, как мне вас и отблагодарить, милая барышня. Останусь вашим должником до самой своей смерти!
Варя и Звонарев откланялись.
Оставшись вдвоем с Сахаровым, Фок сразу изменил тон.
— Поскольку вы ложитесь в больницу, необходимо, чтобы все ваши связи перешли ко мне.
— Короче, вы хотите меня отстранить под благовидным предлогом? — едко усмехнулся Сахаров. — Так знайте же — если вы мне напортите в Артуре, то я в международной прессе раскрою вашу роль.
— Дорогой Василий Васильевич, да как у вас язык повернулся произнести такие слова! Я, быть может, и прохвост, но, во всяком случае, не дурак. Нет, милый друг, вы определенно больны, тяжело больны! Ложитесь в госпиталь, поскорее выздоравливайте, и мы еще много поработаем с вами вкупе и влюбе на общую пользу, — обнял Фок Сахарова за плечи.
Капитан исподлобья недоверчиво смотрел на своего собеседника, стараясь угадать, где кончается комедия и начинаются настоящие дружеские чувства к нему.
— Я хотел бы вам верить, ваше превосходительство, — наконец глухо произнес он.
— Дурак, дорогуша, тот, кто кому-нибудь или чемунибудь верит. Оставьте веру богомольным старушкам. Мы же, реально мыслящие люди, должны знать, а не верить, — с ударением на слове «знать» ответил Фок. — А теперь собирайтесь в путь-дорогу, — уже деловито проговорил он.
Сахаров, держась рукой за голову, подошел к секретному шкафу и вынул оттуда пачку бумаг.
— Здесь вы найдете все, что вас интересует по части моих связей.
Фок небрежно взглянул на них и, сложив вдвое, спрятал в нагрудный карман своего сюртука. Лицо его попрежнему было невозмутимо и непроницаемо.
— Мне удалось уговорить Веру Алексеевну взяться за сватовство этого шалопая Гантимурова к дочери Белого. Теперь, надо думать, что векселя обретут реальную ценность. Сейчас я посмотрел на эту девчонку, и, ей-богу, мне жалко стало, что она достанется такому мерзавцу, как наш князь.
«Не достанется!»— подумал Сахаров и велел денщику подать экипаж.
Вечером того же дня Фок с очками на носу сидел за письменным столом и с чисто немецкой педантичностью изучал толстые гроссбухи дел тифонтаевских предприятий. Вошедший денщик доложил о приходе Гантимурова.
— Я потерпел неудачу у мадемуазель Белой. Сейчас Вера Алексеевна передала мне от ее имени решительный отказ, — не здороваясь, проговорил князь.
— Кто же помешал вам? Неужели этот румянощекий прапор?..
— Нет, это мерзавец Сахаров. Он сообщил Белым, что я болен наследственным сифилисом.
— Вы это знаете наверняка?
— Он и раньше грозил мне сообщить обо всем Белому.
Князь встал и нервно зашагал по комнате.
— Я готов задушить этого подлеца своими руками!
— За то, что он спас порядочную девушку от опасности заболеть неизлечимой болезнью? Картина, достойная богов!
— Я решил его убить, он от меня не уйдет!
— С моей стороны возражений не встречается. Скажу больше: если вы не ликвидируете Сахарова любым способом, то я передам вас в руки военно-полевого суда по обвинению в государственной измене, — резко проговорил Фок. — Я вас больше не задерживаю, поручик князь Гантимуров, — уже с обычной холодной насмешкой закончил генерал.
Побледневший князь вытянулся, щелкнул шпорами и, не прощаясь, вышел из кабинета.
Глава вторая
С возвращением Жуковского на батарею литеры Б Звонарев после почти двухнедельного отсутствия вновь переселился на Залитерную, чему Борейко очень обрадовался. — Соскучился я по тебе, дружище, — гудел он. — Я тут много о чем передумал с солдатами. Нам нужно начать подкопы под японские траншеи и взрывать их на воздух. Они теперь близко подошли к форту, и надо начинать подземную войну.
— Поезжай в штаб Кондратенко и изложи ему на словах свой план. Он ведь очень ценит и поощряет всякую инициативу, особенно младших офицеров и солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189