При всем том игнорирование экономического фактора уже невозможно, обойтись без него уже нельзя, в особенности в том, что касается современной истории, и потому признается, что «экономические институты» наряду с другими и в той же мере, что и другие (например, культурнь^), способны оказывать влияние на политику, право, этику, искусство. «Какие-нибудь немногие, но важные технические откры-^ тия,—продолжает Бернес,—вроде книгопечатания или новых методов информации, способны изменить жизнь человека,: трансформировать господствующую психологию эпохи. В свою очередь, физиологические или культурные факторь! обладают способностью сдерживать экономическое развитие»'^ Из этого рассуждения видно, что действительное значение, какое имеет развитие производительных сил в истории, развитие , орудий и средств производства, игнорируется, а вместе с тем игнорируется и действительная история. Главный упор делается на так называемую психологию эпохи, о которой каждый, волен судить, как хочет.
То же самое может быть сказано и о классовой борьбе в истории, как она представлена в работах буржуазных исследователей. «Борьба классов,—пишут современные буржуазные медиевисты Р. Мунье и Ф. Хартунг,—была лишь одним из ^средств, применявшихся государствами (?). Отдать ей исключительное предпочтение значило бы пренебречь другими не менее важными факторами». Раскрывая этот странный тезис, авторы сообщают, что классовая борьба в средние века была такой, которая создавалась и направлялась «заинтересованными в ней монархами». Речь идет, как мы узнаем, о борьбе между буржуазией и дворянством, и ни о какой другой, как будто не было восстания У. Тайлера, крестьянской войны в Германии, пугачевского бунта.
;- Непосредственным порождением всех этих методологических установок явилась так называемая социальная история" государства и Права. Не зарекаясь от рассмотрения экономических и социальных процессов, сторонники этого направления
* отдают очевидное предпочтение тому, что они называют со-: циальной психологией, «поведению групп» (не классов!) в эко-
*; Йомической, социальной, этической и правовой сферах, «пси-.> хологии политической покорности» на одном полюсе i и;«нсихологии властвования» — на другом. С опорой на вуль-Шрно истолкованную биологикэ и генетику доказывается v «вечный естественный постулат» поведения, «ориентирующегося на главенство и подчинение», индивидуализм одних и кол-^пективизм других. Социальная историография позволяет себе порицать государственную власть и право прошлых веков, поскольку они мирились с бесправным положением трудящихся, чтобы тем убедительнее звучали похвалы в адрес современной ;. буржуазной государственности, права, судебной деятельности. : Когда, сообщают нам, американский суд высказывается прЧ>--тив монополии, ограничивающей мелкое предпринимательство, с»н з« «индивидуализм»; когда, напротив, суд требует от предпринимателя исполнения условий коллективного договора, за-: ^щюченного между ним и профсоюзом, налицо «коллективист-'-_;. екая тенденция». О классовой борьбе нет и речи, как будто ее "g/Ле существует.
При всяком удобном случае ответственность за социальные | эксцессы взваливается на трудящихся. Вот характерный при-"* мер. В конце XVIII — начале XIX столетия английская стати-?;ч,стика Отметила необычайный рост преступности и особенно ,;^Ыелкого воровства. Ответом на него было резкое усиление эл^головной ответственности. Смертная казнь назначалась более ; чем по 200 составам. Объясняя эти процессы, А. Хардинг, ав-||!тор «Социальной истории английского права» (1963 г.), указы-
**: ёает на рост городов, вызванный индустриальной революцией, Що-первых, и усовершенствование полиции, во-вторых. Ви-новным оказывается один пролетариат. Между тем промышленный переворот XVIII в. в Англии сопровождался новыми
массовыми огораживаниями, приведшими к новой волне пауперизации (пролетаризации) деревни. Сот:)и тысяч крестьян лишились привычных средств существования. Голод гнал их на фабрику, отдавая в полную власть предпринимателя. Ни о каком регулировании условий труда, ни о каком социальном обеспечении не было и речи. Профсоюзы разгонялись как «преступные ассоциации». Но обо всем «социальная история» считает позволительным умолчать.
В своей борьбе с демократией и. социализмом буржуазная историография прибегает к намеренной фальсификации истории, в особенности рабочего и коммунистического движения, второй мировой войны и той роли, которую сыграл в победе над фашистской Германией Советский Союз, к фальсификации истории русского народа и т. д.
Указанные нами тенденции являются господствующими для буржуазной историографии современности. Они не исключают, разумеется, существования и таких направлений, которые, не порывая в принципе с буржуазной методологией, испытывают на себе влияние марксистской философии, придерживаются демократической ориентации, пытаются с большей или меньшей энергией отыскивать закономерности исторического развития, основанные на исследовании экономических, политических и иных факторов. Лучшие представители этой части истори-ков переходят на позиции научного коммунизма.
Буржуазной литературе, маскирующей свою партийность той или иной формой «объективизма», мы противопоставляем «открыто связанную с пролетариатом литературу», писал В. И. Ленин. Материалист «вскрывает классовые противоречий и тем самым определяет свою точку зрения... Он не ограничивается указанием на необходимость процесса, а выясняет, какая именно общественно-экономическая формация дает содер-•'-•--жание этому процессу, кокой именно класс определяет эту необходимость... материализм включает в себя, так сказать, партийность, обязывая при всякой оценке события прямо и открыто становиться на точку зрения определенной общественной группы»'.
Партийное исследование есть для-нас в то же время' объек-v тивное исследование. Коль скоро речь идет о человеке науки;;5 писал Ф. Энгельс, у него не должно быть предвзятого мнения.v Он вырабатывает научные результаты, обусловленные объективным рассмотрением предмета исследования, а когда он к тому же партийный человек, то он борется за то, чтобы этф результаты были применены на практике2.
В дальнейшем изложении мы будем не раз подчеркивать противоположность буржуазной и социалистической государственных и правовых систем. Это не означает отрицания известной, хотя и ограниченной, преемственности. Само проти-
1 Ленин в. И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 418—419. ~"
2 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 36, с. 170.
вопоставление одних систем права другим, одного типа государственности другому, если взглянуть на дело диалектически, свидетельствует о связи и непрерывности исторического процесса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246
То же самое может быть сказано и о классовой борьбе в истории, как она представлена в работах буржуазных исследователей. «Борьба классов,—пишут современные буржуазные медиевисты Р. Мунье и Ф. Хартунг,—была лишь одним из ^средств, применявшихся государствами (?). Отдать ей исключительное предпочтение значило бы пренебречь другими не менее важными факторами». Раскрывая этот странный тезис, авторы сообщают, что классовая борьба в средние века была такой, которая создавалась и направлялась «заинтересованными в ней монархами». Речь идет, как мы узнаем, о борьбе между буржуазией и дворянством, и ни о какой другой, как будто не было восстания У. Тайлера, крестьянской войны в Германии, пугачевского бунта.
;- Непосредственным порождением всех этих методологических установок явилась так называемая социальная история" государства и Права. Не зарекаясь от рассмотрения экономических и социальных процессов, сторонники этого направления
* отдают очевидное предпочтение тому, что они называют со-: циальной психологией, «поведению групп» (не классов!) в эко-
*; Йомической, социальной, этической и правовой сферах, «пси-.> хологии политической покорности» на одном полюсе i и;«нсихологии властвования» — на другом. С опорой на вуль-Шрно истолкованную биологикэ и генетику доказывается v «вечный естественный постулат» поведения, «ориентирующегося на главенство и подчинение», индивидуализм одних и кол-^пективизм других. Социальная историография позволяет себе порицать государственную власть и право прошлых веков, поскольку они мирились с бесправным положением трудящихся, чтобы тем убедительнее звучали похвалы в адрес современной ;. буржуазной государственности, права, судебной деятельности. : Когда, сообщают нам, американский суд высказывается прЧ>--тив монополии, ограничивающей мелкое предпринимательство, с»н з« «индивидуализм»; когда, напротив, суд требует от предпринимателя исполнения условий коллективного договора, за-: ^щюченного между ним и профсоюзом, налицо «коллективист-'-_;. екая тенденция». О классовой борьбе нет и речи, как будто ее "g/Ле существует.
При всяком удобном случае ответственность за социальные | эксцессы взваливается на трудящихся. Вот характерный при-"* мер. В конце XVIII — начале XIX столетия английская стати-?;ч,стика Отметила необычайный рост преступности и особенно ,;^Ыелкого воровства. Ответом на него было резкое усиление эл^головной ответственности. Смертная казнь назначалась более ; чем по 200 составам. Объясняя эти процессы, А. Хардинг, ав-||!тор «Социальной истории английского права» (1963 г.), указы-
**: ёает на рост городов, вызванный индустриальной революцией, Що-первых, и усовершенствование полиции, во-вторых. Ви-новным оказывается один пролетариат. Между тем промышленный переворот XVIII в. в Англии сопровождался новыми
массовыми огораживаниями, приведшими к новой волне пауперизации (пролетаризации) деревни. Сот:)и тысяч крестьян лишились привычных средств существования. Голод гнал их на фабрику, отдавая в полную власть предпринимателя. Ни о каком регулировании условий труда, ни о каком социальном обеспечении не было и речи. Профсоюзы разгонялись как «преступные ассоциации». Но обо всем «социальная история» считает позволительным умолчать.
В своей борьбе с демократией и. социализмом буржуазная историография прибегает к намеренной фальсификации истории, в особенности рабочего и коммунистического движения, второй мировой войны и той роли, которую сыграл в победе над фашистской Германией Советский Союз, к фальсификации истории русского народа и т. д.
Указанные нами тенденции являются господствующими для буржуазной историографии современности. Они не исключают, разумеется, существования и таких направлений, которые, не порывая в принципе с буржуазной методологией, испытывают на себе влияние марксистской философии, придерживаются демократической ориентации, пытаются с большей или меньшей энергией отыскивать закономерности исторического развития, основанные на исследовании экономических, политических и иных факторов. Лучшие представители этой части истори-ков переходят на позиции научного коммунизма.
Буржуазной литературе, маскирующей свою партийность той или иной формой «объективизма», мы противопоставляем «открыто связанную с пролетариатом литературу», писал В. И. Ленин. Материалист «вскрывает классовые противоречий и тем самым определяет свою точку зрения... Он не ограничивается указанием на необходимость процесса, а выясняет, какая именно общественно-экономическая формация дает содер-•'-•--жание этому процессу, кокой именно класс определяет эту необходимость... материализм включает в себя, так сказать, партийность, обязывая при всякой оценке события прямо и открыто становиться на точку зрения определенной общественной группы»'.
Партийное исследование есть для-нас в то же время' объек-v тивное исследование. Коль скоро речь идет о человеке науки;;5 писал Ф. Энгельс, у него не должно быть предвзятого мнения.v Он вырабатывает научные результаты, обусловленные объективным рассмотрением предмета исследования, а когда он к тому же партийный человек, то он борется за то, чтобы этф результаты были применены на практике2.
В дальнейшем изложении мы будем не раз подчеркивать противоположность буржуазной и социалистической государственных и правовых систем. Это не означает отрицания известной, хотя и ограниченной, преемственности. Само проти-
1 Ленин в. И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 418—419. ~"
2 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 36, с. 170.
вопоставление одних систем права другим, одного типа государственности другому, если взглянуть на дело диалектически, свидетельствует о связи и непрерывности исторического процесса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246