изменчивое для Платона - это то, что противоположно
миру вечно-сущего (идей), а стало быть, не-сущее. Аристотель подвергает
критике эту установку Платона и платоников: "Они говорят, - пишет он, - что
движение есть разнородное, неравное и не-сущее; однако ничему из этого нет
необходимости двигаться, будет ли оно разнородным, неравным или
несуществующим, и изменение как в направлении к этому, так и от этого
существует не в большей степени, чем от противоположного. Причина, почему
они помещают движение в такой разряд, заключается в том, что движение
кажется чем-то неопределенным, а начала другого ряда - неопределенными
вследствие того, что основаны на лишенности: ведь ни одно из них не
представляет собой ни определенного предмета, ни качества, ни прочих
категорий. А почему движение кажется неопределенным, это зависит от того,
что его нельзя просто поместить ни в число потенций предметов, ни в число
энергий: ведь ни потенциальное количество, ни актуальное не двигаются в
силу необходимости; с другой стороны, движение кажется известной энергией,
но только не завершенной".
Аристотель описывает ту проблемную ситуацию, которую он застал в науке
своего века и которая его не удовлетворила; отрывок этот интересен для нас
тем, что здесь Аристотель позволяет увидеть теоретические истоки важнейших
своих понятий. Так, объясняя, почему школа Платона оказалась не в состоянии
определить движение, Аристотель одну из причин видит в том, что платоники
понимали материю исключительно как "лишенность"; в результате поскольку
движение всегда связано с материальным носителем, а последний оказывался
чем-то радикально неопределенным, то и движение тоже считали невозможным
выразить в понятиях. Эта особенность платоновского подхода связана с его
методом; он не ищет посредника между противоположностями, а связывает их
непосредственно именно как противоположности.
Аристотель же определяет движение опять-таки как средний термин, т.е. как
переход от потенции к энергии, от возможности к действительности. Движение
поэтому есть для Аристотеля нечто нормированное этими двумя "точками" как
своим началом и концом; именно эти две "точки" кладут как бы предел
движению, т.е. позволяют его определить. Движение идет всегда "от" - "к";
эти пункты суть то, что дает форму движению, что превращает его из
бесформенного (а потому и неуловимого в понятиях), каким оно было у
Платона, в оформленное и потому познаваемое. В результате возникает
следующее определение движения: "...Движение есть энтелехия существующего в
потенции, поскольку оно таково; например, энтелехия могущего качественно
изменяться, поскольку оно способно к такому изменению, есть качественное
изменение; энтелехия способного к росту и убыли (общего имени для обоих
нет) есть рост и убыль, способного возникать и уничтожаться - возникновение
и уничтожение, способного перемещаться - перемещение". Аристотель
перечисляет все виды движения - качественное изменение, рост и убыль,
возникновение и уничтожение и, наконец, перемещение, указывая, что общим
для всех них определением будет "энтелехия существующего в потенции", т.е.
реализация возможного. Это - общее определение в духе аристотелевского
метода: "энтелехия существующего в потенции" есть общий род, видами
которого будут все перечисленные спецификации. Сами же эти спецификации
могут быть установлены только эмпирическим путем; из опыта и наблюдения нам
известны указанные виды изменений природных вещей: перемещение, уменьшение
и увеличение и т.д.
Аристотель принципиально изменил способ мышления по сравнению с Платоном и
только благодаря этому смог прийти к определению движения и к созданию
физики как науки. В каком духе рассуждал Платон? Он искал определения
движения вообще, не как перехода "от" - "к", а как чего-то единого. В
соответствии со своим методом он стремился постигнуть движение как
отношение. Но в понятиях Платона движение можно было мыслить только как
отношение вечно-сущего единого к не-сущему беспредельному, а такое
отношение могло иметь два значения: в сфере постижимого умом таковым было
число, а в сфере чувственной - только то, что исчислимо с помощью
математики. Все остальное, в том числе процесс изменения, происходящий в
эмпирическом мире, поскольку он не поддавался определению с помощью
греческой математики, представал как нечто неопределенное, как не-сущее.
Можно поэтому сказать, что платоновское определение движения как чего-то
"не-сущего" есть строгое определение движения как отношения. Наука нового
времени, в сущности, возвращается к методу Платона; в лице Галилея она
вновь ставит вопрос о движении вообще, стремясь постигнуть движение как
всеобщее отношение. Но в отличие от Платона Галилей располагает новым
математическим средством для того, чтобы дать содержательное определение
движения. Метод бесконечно малых приближений - это новое средство Галилея,
позволяющее создать математическую науку о движении. Галилею, как и
античным платоникам, чужд тот способ определения движения, который
предложил Аристотель, исходя из убеждения, что природные процессы
невозможно адекватно описать средствами математики и что необходимо
разработать новую логику (назовем ее условно логикой "сущности" - усии -
или логикой "среднего термина" вместо логики, требующей "совмещения
противоположностей").
Поскольку движение всегда определяется Аристотелем через две его точки -
"от" и "к", т.е. точку "отправления" и точку "прибытия", то ударение у него
падает не столько на само движение, сколько на то, что именно движется; и
это "что-то" - сущность (усия) - накладывает отпечаток и на характер
движения. Именно поэтому Аристотель принципиально не в состоянии
абстрагироваться от того, что движется; движение у него не становится
самостоятельным субъектом, как это стало возможным в физике нового времени
(где изучается поэтому движение "материальной точки"), а остается всегда
предикатом. Аристотель сам это подчеркивает: "Не существует движения помимо
вещей, так как все изменяющееся изменяется всегда или в отношении сущности,
или количества, или качества, или места. А ничего общего нельзя усмотреть в
вещах, что не было бы ни определенным предметом, ни количеством, ни
качеством, ни какой-нибудь другой категорией. Так что если, кроме
указанного, ничего не существует, то и движение и изменение ничему иному не
присущи, кроме как указанному".
Аристотель устанавливает, таким образом, четыре вида движения: в отношении
сущности - возникновение и уничтожение; в отношении количества - рост и
уменьшение;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
миру вечно-сущего (идей), а стало быть, не-сущее. Аристотель подвергает
критике эту установку Платона и платоников: "Они говорят, - пишет он, - что
движение есть разнородное, неравное и не-сущее; однако ничему из этого нет
необходимости двигаться, будет ли оно разнородным, неравным или
несуществующим, и изменение как в направлении к этому, так и от этого
существует не в большей степени, чем от противоположного. Причина, почему
они помещают движение в такой разряд, заключается в том, что движение
кажется чем-то неопределенным, а начала другого ряда - неопределенными
вследствие того, что основаны на лишенности: ведь ни одно из них не
представляет собой ни определенного предмета, ни качества, ни прочих
категорий. А почему движение кажется неопределенным, это зависит от того,
что его нельзя просто поместить ни в число потенций предметов, ни в число
энергий: ведь ни потенциальное количество, ни актуальное не двигаются в
силу необходимости; с другой стороны, движение кажется известной энергией,
но только не завершенной".
Аристотель описывает ту проблемную ситуацию, которую он застал в науке
своего века и которая его не удовлетворила; отрывок этот интересен для нас
тем, что здесь Аристотель позволяет увидеть теоретические истоки важнейших
своих понятий. Так, объясняя, почему школа Платона оказалась не в состоянии
определить движение, Аристотель одну из причин видит в том, что платоники
понимали материю исключительно как "лишенность"; в результате поскольку
движение всегда связано с материальным носителем, а последний оказывался
чем-то радикально неопределенным, то и движение тоже считали невозможным
выразить в понятиях. Эта особенность платоновского подхода связана с его
методом; он не ищет посредника между противоположностями, а связывает их
непосредственно именно как противоположности.
Аристотель же определяет движение опять-таки как средний термин, т.е. как
переход от потенции к энергии, от возможности к действительности. Движение
поэтому есть для Аристотеля нечто нормированное этими двумя "точками" как
своим началом и концом; именно эти две "точки" кладут как бы предел
движению, т.е. позволяют его определить. Движение идет всегда "от" - "к";
эти пункты суть то, что дает форму движению, что превращает его из
бесформенного (а потому и неуловимого в понятиях), каким оно было у
Платона, в оформленное и потому познаваемое. В результате возникает
следующее определение движения: "...Движение есть энтелехия существующего в
потенции, поскольку оно таково; например, энтелехия могущего качественно
изменяться, поскольку оно способно к такому изменению, есть качественное
изменение; энтелехия способного к росту и убыли (общего имени для обоих
нет) есть рост и убыль, способного возникать и уничтожаться - возникновение
и уничтожение, способного перемещаться - перемещение". Аристотель
перечисляет все виды движения - качественное изменение, рост и убыль,
возникновение и уничтожение и, наконец, перемещение, указывая, что общим
для всех них определением будет "энтелехия существующего в потенции", т.е.
реализация возможного. Это - общее определение в духе аристотелевского
метода: "энтелехия существующего в потенции" есть общий род, видами
которого будут все перечисленные спецификации. Сами же эти спецификации
могут быть установлены только эмпирическим путем; из опыта и наблюдения нам
известны указанные виды изменений природных вещей: перемещение, уменьшение
и увеличение и т.д.
Аристотель принципиально изменил способ мышления по сравнению с Платоном и
только благодаря этому смог прийти к определению движения и к созданию
физики как науки. В каком духе рассуждал Платон? Он искал определения
движения вообще, не как перехода "от" - "к", а как чего-то единого. В
соответствии со своим методом он стремился постигнуть движение как
отношение. Но в понятиях Платона движение можно было мыслить только как
отношение вечно-сущего единого к не-сущему беспредельному, а такое
отношение могло иметь два значения: в сфере постижимого умом таковым было
число, а в сфере чувственной - только то, что исчислимо с помощью
математики. Все остальное, в том числе процесс изменения, происходящий в
эмпирическом мире, поскольку он не поддавался определению с помощью
греческой математики, представал как нечто неопределенное, как не-сущее.
Можно поэтому сказать, что платоновское определение движения как чего-то
"не-сущего" есть строгое определение движения как отношения. Наука нового
времени, в сущности, возвращается к методу Платона; в лице Галилея она
вновь ставит вопрос о движении вообще, стремясь постигнуть движение как
всеобщее отношение. Но в отличие от Платона Галилей располагает новым
математическим средством для того, чтобы дать содержательное определение
движения. Метод бесконечно малых приближений - это новое средство Галилея,
позволяющее создать математическую науку о движении. Галилею, как и
античным платоникам, чужд тот способ определения движения, который
предложил Аристотель, исходя из убеждения, что природные процессы
невозможно адекватно описать средствами математики и что необходимо
разработать новую логику (назовем ее условно логикой "сущности" - усии -
или логикой "среднего термина" вместо логики, требующей "совмещения
противоположностей").
Поскольку движение всегда определяется Аристотелем через две его точки -
"от" и "к", т.е. точку "отправления" и точку "прибытия", то ударение у него
падает не столько на само движение, сколько на то, что именно движется; и
это "что-то" - сущность (усия) - накладывает отпечаток и на характер
движения. Именно поэтому Аристотель принципиально не в состоянии
абстрагироваться от того, что движется; движение у него не становится
самостоятельным субъектом, как это стало возможным в физике нового времени
(где изучается поэтому движение "материальной точки"), а остается всегда
предикатом. Аристотель сам это подчеркивает: "Не существует движения помимо
вещей, так как все изменяющееся изменяется всегда или в отношении сущности,
или количества, или качества, или места. А ничего общего нельзя усмотреть в
вещах, что не было бы ни определенным предметом, ни количеством, ни
качеством, ни какой-нибудь другой категорией. Так что если, кроме
указанного, ничего не существует, то и движение и изменение ничему иному не
присущи, кроме как указанному".
Аристотель устанавливает, таким образом, четыре вида движения: в отношении
сущности - возникновение и уничтожение; в отношении количества - рост и
уменьшение;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107