оно есть число движения,
движение же выводит существующее из его положения". С точки зрения
абстрактного понимания времени, как мы его находим у Галилея, Декарта,
Ньютона, время в такой же степени является причиной возникновения, как и
уничтожения, - нет никакого основания для предпочтения того или другого,
так же как и в абстрактном пространстве механики нового времени тоже нет
предпочтительных точек (или абсолютных мест - верха и низа, центра и
периферии). Для Аристотеля же время есть мера движения или покоя вещи, и
эта мера у каждой вещи своя. Время отмеряет каждому сущему его срок;
поэтому оно не вполне абстрактно и не вполне "равнодушно" к своему
содержанию.
Здесь вновь напрашивается аналогия с живыми организмами. Ибо, если что и
имеет всегда свой "срок", свою временную меру, так это живое существо. Но
этой аналогией не следует слишком увлекаться. Анализ физики Аристотеля
потому и труден, что, с одной стороны, при рассмотрении природы он всегда
помнит, что живые существа - это тоже природа и что их определения надо
учитывать при построении науки о природе - физики (в отличие от физики
нового времени, которая сознательно абстрагируется от живого), а с другой -
он также имеет в виду, что природа - это и неорганические вещи, стихии:
огонь, воздух, вода, земля, минералы, это, наконец, также и небесные
светила - поэтому понятие природы и средства ее научного истолкования
должны быть такими, чтобы они учитывали свойства как живой, так и неживой
природы.
То же имеет силу и в отношении времени: всякое существо и всякая вещь имеют
во времени свой "срок", и в этом смысле "все стареет от времени", "время
точит" и т.д. Но средством измерения времени (его "мерой по преимуществу",
как говорит Аристотель) является равномерное круговое движение, т.е.
движение небесного свода. Так же, как и общая теория движения, теория
времени Аристотеля учитывает живые существа, но они не являются моделью
всей природы, поэтому мы и не склонны квалифицировать учение Аристотеля как
"органицизм".
Понятие места. Недопустимость пустоты в перипатетической физике
Определить, что такое место (t"poV), согласно Аристотелю, не менее трудно,
чем исследовать природу времени. В то же время наука о движении не может
обойтись без этого определения, так как движение относительно места
(перемещение) есть первое среди движений. Категория места играет в научной
программе Аристотеля важную роль. Он специально создает это понятие для
того, чтобы показать, что "не существует протяжения, отличного от тел,
отделимого от них и существующего актуально". Место, как и тело, его
занимающее, имеет три измерения: длину, ширину и глубину, но оно не есть
тело: если это допустить, то "в одном и том же будут находиться два тела".
Место нельзя отождествить ни с материей, ни с формой, ибо и та и другая
неотделимы от тела, а место отделимо: место не пропадает, когда находящиеся
в нем вещи гибнут. В результате этих размыш- лений Аристотель
останавливается на аналогии между местом и сосудом: "По-видимому, место
есть нечто вроде сосуда, так как сосуд есть переносимое место, сам же он не
имеет ничего общего с содержащимся в нем предметом".
Вопрос о природе "места" - это пункт, где сталкиваются между собой все три
научные программы античности: атомизм, "математизм" Платона и пифагорейцев
и, наконец, аристотелевский континуализм. Аристотель прекрасно понимал, что
здесь, в этом пункте, он должен отстоять свою линию - в противном случае
его научная программа окажется продуманной не до конца. И в самом деле
теория "места" стала ахиллесовой пятой аристотелевской программы: здесь
была пробита брешь в перипатетической физике еще в XIII-XIV вв., а в эпоху
Возрождения именно с этого пункта начинается пересмотр аристотелевской
программы.
Некоторые историки науки склонны квалифицировать аристотелевский метод как
"эмпирический" и "описательный". На примере аристотелевского рассмотрения
категории "места" хорошо видно, что с такой характеристикой научного метода
Аристотеля нельзя согласиться. Концепция места возникает у Аристотеля
отнюдь не как результат простого описания того, что он находит в
эмпирическом опыте (ибо, строго говоря, в эмпирическом опыте можно найти
все что угодно, и любое описание предполагает "точку зрения" описывающего).
Эта концепция возникает в результате полемики с уже существующими понятиями
пространства, а то обстоятельство, что Аристотель в своей полемике
ссылается на эмпирические факты, еще не свидетельствует о его "эмпиризме":
у его теории так же имеются "свои" факты, как и у теории Демокрита или
Платона. Может показаться, что известная аристотелева аналогия между
"местом" и сосудом указывает на то, что истоки его учения о месте не
теоретические, а чисто эмпирические. Попытаемся показать, что дело в
действительности обстоит иначе.
У Аристотеля было два серьезных теоретических противника: во-первых,
пифагорейско-платоновская школа, представители которой отрицали возможность
создания науки об изменчивом мире природы, науки о движении, и, во-вторых,
атомисты, которые признавали возможность науки о движении, но строили ее на
совершенно иных теоретико-методологических основаниях. Оба эти направления
исходили из определенного понимания пространства, но и платоновское, и
демокритовское понимание пространства было для Аристотеля неприемлемым. Он
выставляет аргументы как против платоновской, так и против атомистической
трактовки пространства.
Рассмотрим эти аргументы по порядку. Платон сближает понятие пространства и
понятие материи. Главный аргумент Аристотеля против Платона состоит в том,
что при таком определении пространства игнорируется факт, который должна
объяснить физика, а именно факт движения и изменения. "Материю можно было
бы счесть также и местом, - пишет Аристотель, - если только рассматривать
нечто в покоящемся теле, притом не как отделенное, а как непрерывное". Тем
самым Аристотель подчеркивает, что отождествление пространства с материей
возможно для математика; оно возникает из попытки дать онтологическое
обоснование геометрии, но для физика такое отождествление недопустимо.
Итак, понятие места тесно связано с понятием движения, и если бы не нужно
было строить кинематику - теорию движения, то место вообще не стали бы
исследовать, заключает Аристотель. Стало быть, место - это не столько то,
"в чем" предмет покоится (хотя это, конечно, тоже место, место "по
совпадению"), сколько то, "в чем" он движется (не случайно, определяя
движение, Аристотель всегда указывает три момента: "что" движется, "в чем"
и "когда").
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
движение же выводит существующее из его положения". С точки зрения
абстрактного понимания времени, как мы его находим у Галилея, Декарта,
Ньютона, время в такой же степени является причиной возникновения, как и
уничтожения, - нет никакого основания для предпочтения того или другого,
так же как и в абстрактном пространстве механики нового времени тоже нет
предпочтительных точек (или абсолютных мест - верха и низа, центра и
периферии). Для Аристотеля же время есть мера движения или покоя вещи, и
эта мера у каждой вещи своя. Время отмеряет каждому сущему его срок;
поэтому оно не вполне абстрактно и не вполне "равнодушно" к своему
содержанию.
Здесь вновь напрашивается аналогия с живыми организмами. Ибо, если что и
имеет всегда свой "срок", свою временную меру, так это живое существо. Но
этой аналогией не следует слишком увлекаться. Анализ физики Аристотеля
потому и труден, что, с одной стороны, при рассмотрении природы он всегда
помнит, что живые существа - это тоже природа и что их определения надо
учитывать при построении науки о природе - физики (в отличие от физики
нового времени, которая сознательно абстрагируется от живого), а с другой -
он также имеет в виду, что природа - это и неорганические вещи, стихии:
огонь, воздух, вода, земля, минералы, это, наконец, также и небесные
светила - поэтому понятие природы и средства ее научного истолкования
должны быть такими, чтобы они учитывали свойства как живой, так и неживой
природы.
То же имеет силу и в отношении времени: всякое существо и всякая вещь имеют
во времени свой "срок", и в этом смысле "все стареет от времени", "время
точит" и т.д. Но средством измерения времени (его "мерой по преимуществу",
как говорит Аристотель) является равномерное круговое движение, т.е.
движение небесного свода. Так же, как и общая теория движения, теория
времени Аристотеля учитывает живые существа, но они не являются моделью
всей природы, поэтому мы и не склонны квалифицировать учение Аристотеля как
"органицизм".
Понятие места. Недопустимость пустоты в перипатетической физике
Определить, что такое место (t"poV), согласно Аристотелю, не менее трудно,
чем исследовать природу времени. В то же время наука о движении не может
обойтись без этого определения, так как движение относительно места
(перемещение) есть первое среди движений. Категория места играет в научной
программе Аристотеля важную роль. Он специально создает это понятие для
того, чтобы показать, что "не существует протяжения, отличного от тел,
отделимого от них и существующего актуально". Место, как и тело, его
занимающее, имеет три измерения: длину, ширину и глубину, но оно не есть
тело: если это допустить, то "в одном и том же будут находиться два тела".
Место нельзя отождествить ни с материей, ни с формой, ибо и та и другая
неотделимы от тела, а место отделимо: место не пропадает, когда находящиеся
в нем вещи гибнут. В результате этих размыш- лений Аристотель
останавливается на аналогии между местом и сосудом: "По-видимому, место
есть нечто вроде сосуда, так как сосуд есть переносимое место, сам же он не
имеет ничего общего с содержащимся в нем предметом".
Вопрос о природе "места" - это пункт, где сталкиваются между собой все три
научные программы античности: атомизм, "математизм" Платона и пифагорейцев
и, наконец, аристотелевский континуализм. Аристотель прекрасно понимал, что
здесь, в этом пункте, он должен отстоять свою линию - в противном случае
его научная программа окажется продуманной не до конца. И в самом деле
теория "места" стала ахиллесовой пятой аристотелевской программы: здесь
была пробита брешь в перипатетической физике еще в XIII-XIV вв., а в эпоху
Возрождения именно с этого пункта начинается пересмотр аристотелевской
программы.
Некоторые историки науки склонны квалифицировать аристотелевский метод как
"эмпирический" и "описательный". На примере аристотелевского рассмотрения
категории "места" хорошо видно, что с такой характеристикой научного метода
Аристотеля нельзя согласиться. Концепция места возникает у Аристотеля
отнюдь не как результат простого описания того, что он находит в
эмпирическом опыте (ибо, строго говоря, в эмпирическом опыте можно найти
все что угодно, и любое описание предполагает "точку зрения" описывающего).
Эта концепция возникает в результате полемики с уже существующими понятиями
пространства, а то обстоятельство, что Аристотель в своей полемике
ссылается на эмпирические факты, еще не свидетельствует о его "эмпиризме":
у его теории так же имеются "свои" факты, как и у теории Демокрита или
Платона. Может показаться, что известная аристотелева аналогия между
"местом" и сосудом указывает на то, что истоки его учения о месте не
теоретические, а чисто эмпирические. Попытаемся показать, что дело в
действительности обстоит иначе.
У Аристотеля было два серьезных теоретических противника: во-первых,
пифагорейско-платоновская школа, представители которой отрицали возможность
создания науки об изменчивом мире природы, науки о движении, и, во-вторых,
атомисты, которые признавали возможность науки о движении, но строили ее на
совершенно иных теоретико-методологических основаниях. Оба эти направления
исходили из определенного понимания пространства, но и платоновское, и
демокритовское понимание пространства было для Аристотеля неприемлемым. Он
выставляет аргументы как против платоновской, так и против атомистической
трактовки пространства.
Рассмотрим эти аргументы по порядку. Платон сближает понятие пространства и
понятие материи. Главный аргумент Аристотеля против Платона состоит в том,
что при таком определении пространства игнорируется факт, который должна
объяснить физика, а именно факт движения и изменения. "Материю можно было
бы счесть также и местом, - пишет Аристотель, - если только рассматривать
нечто в покоящемся теле, притом не как отделенное, а как непрерывное". Тем
самым Аристотель подчеркивает, что отождествление пространства с материей
возможно для математика; оно возникает из попытки дать онтологическое
обоснование геометрии, но для физика такое отождествление недопустимо.
Итак, понятие места тесно связано с понятием движения, и если бы не нужно
было строить кинематику - теорию движения, то место вообще не стали бы
исследовать, заключает Аристотель. Стало быть, место - это не столько то,
"в чем" предмет покоится (хотя это, конечно, тоже место, место "по
совпадению"), сколько то, "в чем" он движется (не случайно, определяя
движение, Аристотель всегда указывает три момента: "что" движется, "в чем"
и "когда").
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107