Место, следовательно, есть нечто устойчивое, через него поэтому
можно определить подвижное и изменчивое, ибо если нет ничего
фиксированного, к чему мы могли бы отнести движущееся, то последнее
оказалось бы неуловимым и неопределимым. Еще одно характерное рассуждение
свидетельствует о том, что именно в этом смысле Аристотель понимает место:
"Подобно тому как при качественном изменении есть нечто, что теперь
является белым, а прежде было черным, и теперь твердое, а прежде было
мягким (почему мы и говорим, что материя есть нечто), так и место кажется
чем-то вследствие такого рода видимости; только первое мы утверждаем
потому, что бывшее ранее воздухом, теперь стало водой, а о месте потому,
что где был воздух, там теперь вода" (курсив мой. - П.Г.). Здесь особенно
наглядно видно, что категория места связана с необходимостью определить
движение и изменение; но здесь сказано и больше: как категория материи
вводится Аристотелем для объяснения изменения (материя - это "что"
изменения, т.е. то, что сохраняется при изменении), так и категория места
вводится ради того же, но только место - это "где" (а не "что") изменения,
и оно тоже сохраняется при изменении: мы потому только можем сказать о том,
что туда, где раньше была вода, теперь переместился воздух, что это "где"
остается постоянным".
Возражения Аристотеля против платоновского понимания пространства в связи с
рассмотрением категории места аналогичны тем, которые он делал против
платоновского понимания материи: у Платона материя лишена всякой "силы"; у
Аристотеля же материя есть "способность", причем способность к изменению;
материя у него динамична. Характерно, что и место, по Аристотелю, тоже не
лишено "силы": "Перемещения простых физических тел, например огня, земли и
подобных им, показывают, что место есть не только нечто, но что оно имеет и
какую-то силу. Ведь каждое из них, если ему не препятствовать, несется в
свое собственное место, одно вверх, другое вниз, а верх, низ и прочие из
шести измерений - части и виды места". Верх, низ, центр и периферия - это,
как видим, для Аристотеля не относительные, а абсолютные места. "Верх, низ,
право, лево являются такими не только в отношении нас: для нас ведь они не
всегда одно и то же, а становятся тем или иным, смотря по положению, как мы
повернемся; поэтому нередко одно и то же бывает правой и левой, верхней и
нижней, передней и задней стороной, но в самой природе каждая часть
определена особо. Именно верх находится не где придется, а куда несутся
огонь и легкое тело; равным образом не где придется находится низ, а куда
двигаются тела тяжелые и землистые, как если бы эти определения различались
не положением только, но и известной силой" (курсив мой. - П.Г.).
Именно благодаря "силе" места существует так называемое естественное
движение, т.е. движение тел на свое исконное место: легких - вверх, тяжелых
- вниз; а различение движений "естественных" и "насильственных" играет
очень важную роль в физике Аристотеля. Не будь этого различения, ему трудно
было бы последовательно провести одно из центральных положений его
кинематики, а именно тезис о том, что всякое движение предполагает движение
и движущее. В насильственных движениях движущим является всегда какое-то
другое тело, а вот в тех, которые Аристотель называет естественными,
движущим является не другое тело, а само "место". Поэтому не удивительно,
что соображение об относительности всякого места сразу подрывало фундамент
перипатетической физики и вело к пересмотру остальных ее положений.
Однако при рассмотрении понятия "места" Аристотель полемизирует не только с
Платоном, но и с атомистами. Последние в отличие от Платона определяли
место как пустоту исходя именно из необходимости объяснить возможность
движения. Принять атомистическое объяснение движения Аристотель не может:
его физика, строящаяся на основе принципа непрерывности, противоположна
атомистической физике, допускающей физические неделимые, дискретные
"тельца", движущиеся в пустоте. Понятно, что при определении "места"
атомисты предполагают полнейшую независимость пространства от наполняющих
его "тел": в атомистической физике у тела нет и не может быть "своего"
места, место и атом - две взаимно безразличные реальности. Единственная
форма их связи состоит в том, что атому для движения нужен пустой
"промежуток" - такой, где в этот момент нет других атомов.
Аристотель не считает возможным определять место как "промежуток" между
телами: "...нет особого промежутка помимо величины помещающегося тела". В
качестве примера, наглядно демонстрирующего возможность движения при
отсутствии "промежутков", Аристотель приводит движение в сплошных средах, а
именно: "вихревые движения сплошных тел и движения жидкостей". Здесь тела
"уступают друг другу место" - так, в частности, движутся рыбы, тонущие
предметы и т.д. Характерен при этом один из аргументов Аристотеля против
"промежутка": "Если бы был какой-нибудь промежуток в себе, по природе
способный существовать и пребывать в себе самом, то мест было бы
бесконечное множество..." Атомисты и допускали "бесконечное множество
мест": они мыслили пространство неограниченным, а потому и не имеющим
никакого абсолютного центра, периферии, верха, низа и т.д. Правда, объясняя
таким путем возможность движения, античные атомисты не разработали системы
понятий, с помощью которых можно было бы описать реально существующие формы
и виды движения: такую систему понятий, исходя из других принципов, впервые
создал Аристотель. В основу этой системы понятий он положил принцип
непрерывности - принцип антиатомизма, который, естественно, исключает
допущение "пустого промежутка", как разрушающего непрерывность телесного
мира: ведь пустота - это место без тела.
Интересны собственно физические аргументы Аристотеля против возможности
пустоты. Если бы существовала пустота, говорит он, то в ней движение было
бы невозможным. "Ведь, подобно тому как, по утверждению некоторых, земля
покоится вследствие равномерного окружения, так необходимо покоиться и в
пустоте, ибо нет оснований двигаться сюда больше, сюда меньше: поскольку
это пустота, в ней нет различий" (курсив мой. - П.Г.). Пустота - это
физический эквивалент "ничто", а стало быть, она не имеет никаких
определений. Аристотель не допускает существования пустого так же, как не
допускает существования актуально-бесконечного: в последнем тоже нет
"никаких различий" (см. аргументацию Аристотеля против существования
бесконечно большого тела).
Допустим далее, говорит Аристотель, что мы бросаем тело в пустоте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
можно определить подвижное и изменчивое, ибо если нет ничего
фиксированного, к чему мы могли бы отнести движущееся, то последнее
оказалось бы неуловимым и неопределимым. Еще одно характерное рассуждение
свидетельствует о том, что именно в этом смысле Аристотель понимает место:
"Подобно тому как при качественном изменении есть нечто, что теперь
является белым, а прежде было черным, и теперь твердое, а прежде было
мягким (почему мы и говорим, что материя есть нечто), так и место кажется
чем-то вследствие такого рода видимости; только первое мы утверждаем
потому, что бывшее ранее воздухом, теперь стало водой, а о месте потому,
что где был воздух, там теперь вода" (курсив мой. - П.Г.). Здесь особенно
наглядно видно, что категория места связана с необходимостью определить
движение и изменение; но здесь сказано и больше: как категория материи
вводится Аристотелем для объяснения изменения (материя - это "что"
изменения, т.е. то, что сохраняется при изменении), так и категория места
вводится ради того же, но только место - это "где" (а не "что") изменения,
и оно тоже сохраняется при изменении: мы потому только можем сказать о том,
что туда, где раньше была вода, теперь переместился воздух, что это "где"
остается постоянным".
Возражения Аристотеля против платоновского понимания пространства в связи с
рассмотрением категории места аналогичны тем, которые он делал против
платоновского понимания материи: у Платона материя лишена всякой "силы"; у
Аристотеля же материя есть "способность", причем способность к изменению;
материя у него динамична. Характерно, что и место, по Аристотелю, тоже не
лишено "силы": "Перемещения простых физических тел, например огня, земли и
подобных им, показывают, что место есть не только нечто, но что оно имеет и
какую-то силу. Ведь каждое из них, если ему не препятствовать, несется в
свое собственное место, одно вверх, другое вниз, а верх, низ и прочие из
шести измерений - части и виды места". Верх, низ, центр и периферия - это,
как видим, для Аристотеля не относительные, а абсолютные места. "Верх, низ,
право, лево являются такими не только в отношении нас: для нас ведь они не
всегда одно и то же, а становятся тем или иным, смотря по положению, как мы
повернемся; поэтому нередко одно и то же бывает правой и левой, верхней и
нижней, передней и задней стороной, но в самой природе каждая часть
определена особо. Именно верх находится не где придется, а куда несутся
огонь и легкое тело; равным образом не где придется находится низ, а куда
двигаются тела тяжелые и землистые, как если бы эти определения различались
не положением только, но и известной силой" (курсив мой. - П.Г.).
Именно благодаря "силе" места существует так называемое естественное
движение, т.е. движение тел на свое исконное место: легких - вверх, тяжелых
- вниз; а различение движений "естественных" и "насильственных" играет
очень важную роль в физике Аристотеля. Не будь этого различения, ему трудно
было бы последовательно провести одно из центральных положений его
кинематики, а именно тезис о том, что всякое движение предполагает движение
и движущее. В насильственных движениях движущим является всегда какое-то
другое тело, а вот в тех, которые Аристотель называет естественными,
движущим является не другое тело, а само "место". Поэтому не удивительно,
что соображение об относительности всякого места сразу подрывало фундамент
перипатетической физики и вело к пересмотру остальных ее положений.
Однако при рассмотрении понятия "места" Аристотель полемизирует не только с
Платоном, но и с атомистами. Последние в отличие от Платона определяли
место как пустоту исходя именно из необходимости объяснить возможность
движения. Принять атомистическое объяснение движения Аристотель не может:
его физика, строящаяся на основе принципа непрерывности, противоположна
атомистической физике, допускающей физические неделимые, дискретные
"тельца", движущиеся в пустоте. Понятно, что при определении "места"
атомисты предполагают полнейшую независимость пространства от наполняющих
его "тел": в атомистической физике у тела нет и не может быть "своего"
места, место и атом - две взаимно безразличные реальности. Единственная
форма их связи состоит в том, что атому для движения нужен пустой
"промежуток" - такой, где в этот момент нет других атомов.
Аристотель не считает возможным определять место как "промежуток" между
телами: "...нет особого промежутка помимо величины помещающегося тела". В
качестве примера, наглядно демонстрирующего возможность движения при
отсутствии "промежутков", Аристотель приводит движение в сплошных средах, а
именно: "вихревые движения сплошных тел и движения жидкостей". Здесь тела
"уступают друг другу место" - так, в частности, движутся рыбы, тонущие
предметы и т.д. Характерен при этом один из аргументов Аристотеля против
"промежутка": "Если бы был какой-нибудь промежуток в себе, по природе
способный существовать и пребывать в себе самом, то мест было бы
бесконечное множество..." Атомисты и допускали "бесконечное множество
мест": они мыслили пространство неограниченным, а потому и не имеющим
никакого абсолютного центра, периферии, верха, низа и т.д. Правда, объясняя
таким путем возможность движения, античные атомисты не разработали системы
понятий, с помощью которых можно было бы описать реально существующие формы
и виды движения: такую систему понятий, исходя из других принципов, впервые
создал Аристотель. В основу этой системы понятий он положил принцип
непрерывности - принцип антиатомизма, который, естественно, исключает
допущение "пустого промежутка", как разрушающего непрерывность телесного
мира: ведь пустота - это место без тела.
Интересны собственно физические аргументы Аристотеля против возможности
пустоты. Если бы существовала пустота, говорит он, то в ней движение было
бы невозможным. "Ведь, подобно тому как, по утверждению некоторых, земля
покоится вследствие равномерного окружения, так необходимо покоиться и в
пустоте, ибо нет оснований двигаться сюда больше, сюда меньше: поскольку
это пустота, в ней нет различий" (курсив мой. - П.Г.). Пустота - это
физический эквивалент "ничто", а стало быть, она не имеет никаких
определений. Аристотель не допускает существования пустого так же, как не
допускает существования актуально-бесконечного: в последнем тоже нет
"никаких различий" (см. аргументацию Аристотеля против существования
бесконечно большого тела).
Допустим далее, говорит Аристотель, что мы бросаем тело в пустоте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107