Для Аристотеля научное мышление отнюдь не противостоит обычному здравому
смыслу, аккумулировавшему весь человеческий опыт, а лишь проясняет и
просветляет здравый смысл, подытоживает человеческий опыт и осмысляет его с
помощью понятий. Наука, как ее понимает Аристотель, призвана постигнуть мир
в его целостности, не абстрагируясь при этом от всего разнообразия и
богатства его проявлений: понимание целого должно служить направляющим
ориентиром при рассмотрении всех отдельных вещей и явлений, а последнее в
свою очередь должно корректировать общую картину целого. При этом
существенно, что научное познание мира отнюдь не предполагает, с точки
зрения Аристотеля, абстрагирование от изучающего этот мир сознания и опыта
человека, стремление к постижению мира "с ничьей точки зрения", как в свое
время сформулировал тенденцию науки нового времени неокантианец Э.
Кассирер. Мир, как его изучает перипатетическая физика, есть мир, в котором
живет человек, он вполне соразмерен человеку, соответствует ему, а потому и
опыт человека о мире вполне достоверен: его не надо отбрасывать, достаточно
его лишь проконтролировать, критически подытожить и прояснить с помощью
категорий. Человеческий опыт относительно мира не является, по Аристотелю,
чем-то ложным; субъективное не есть нечто принципиально несоизмеримое с
объективным, опыт всего лишь недостаточен и не всегда правильно сознает то,
чем располагает.
Чувственное восприятие, согласно Аристотелю, само по себе не есть нечто
заведомо ложное и обманчивое; свидетельство чувств как таковое не обман, но
его не всегда удается правильно истолковать. Именно через наше истолкование
того, о чем свидетельствуют чувства, может вкрасться ошибка, заблуждение.
Поэтому задача науки состоит не в том, чтобы абстрагироваться от этих
свидетельств, а в том, чтобы с помощью рассуждения найти правильную
интерпретацию того, что мы воспринимаем с помощью чувств.
Таким образом, научная программа Аристотеля отнюдь не носит революционного
характера по отношению к предшественникам; скорее здесь можно говорить о
сочетании традиции и рационального ее осмысления, нежели о
противопоставлении того и другого. В традиции Аристотель видит помощника
науки, будь то традиционные представления прежних "физиков" или же
накопленный опыт пастухов, рыбаков, ремесленников, будь то язык - основное
хранилище традиции народа или даже мифологические представления о богах, с
которыми воевали прежние ученые, такие, как Ксенофан или Анаксагор.
Аристотель в отличие от них склонен видеть в мифах не заблуждения древних,
а их не лишенные глубокого смысла представления о структуре мира и
человека, только поданные "в мифической оболочке, дабы вызвать доверие в
толпе и послужить укреплению законов и <человеческой> пользе".
Освобожденные от этой оболочки (например, от уподобления богов людям или
животным), многие мифы, согласно Аристотелю, оказываются глубокими
прозрениями в сущность вещей.
Не только учения первых философов, но и верования предков не отбрасываются
полностью Аристотелем, не объявляются простыми предрассудками, но
рассматриваются в качестве "предварительного знания", с которого начинается
научное рассмотрение предмета.
Вот почему именно в школе Аристотеля берет свое начало история науки как
специфическая область научного знания. Сам Аристотель в своих сочинениях
излагает точки зрения своих предшественников по всем тем вопросам, какие он
исследует: о природе и способах ее изучения; о предмете математики и
обосновании математических наук; о сущности и специфике философии как
первой науки; о природе живого организма; о понятии жизни и души и т.д.
Именно благодаря Аристотелю мы имеем сегодня более или менее отчетливое
представление о ранних греческих философах, чьи сочинения не дошли до нас
или дошли только в отрывках. Большинство античных свидетельств позднейших
авторов также опираются на труды Аристотеля.
После Аристотеля историко-научную работу продолжили его ученики. Так,
Феофраст написал исследование "Мнения физиков", где излагал взгляды и
открытия ученых по отдельным вопросам; Евдем Родосский написал историю
геометрии, арифметики и астрономии - сочинения, которые, к сожалению, до
нас не дошли. Менон написал историю медицины. Дикеарх Мессинский - историю
литературы. Такой интерес к истории науки в школе Аристотеля базировался на
том убеждении, что знание о предмете не может возникнуть "сразу", подобно
Минерве из головы Юпитера, а формируется усилиями поколений людей,
изучающих этот предмет, а потому история науки составляет органический
момент самой науки. Такой подход является заслугой именно аристотелевского
метода, хотя, как о том свидетельствует наука александрийского периода, он
и таит в себе некоторые опасности.
Представление Аристотеля о науке как продукте коллективного творчества,
продукте деятельности многих умов имело и еще один важный аспект: убеждение
в том, что научное исследование предполагает соединение усилий группы
ученых, научного коллектива, научной ассоциации. По свидетельству древних
авторов, исследования самого Аристотеля уже требовали для своего
осуществления работы целой группы людей: таковы, например, его сочинения,
посвященные анализу политического устройства ста пятидесяти восьми
известных ему греческих государств-полисов (уцелела только "Афинская
полития"). Разумеется, труд по изучению такого громадного материала не мог
выполнить один человек; видимо, здесь Аристотель выступал не только как
исследователь, но и как организатор коллективной работы своих учеников.
"Никогда до этого и никогда после этого, - пишет Ф. Зелинский, глубокий
знаток античности, - опыт организации и централизации науки не был сделан в
столь широких размерах и с такой надеждой на успех. Я не буду говорить
здесь о самом руководителе, этом единственном человеке, знавшем решительно
все, что было доступно знанию в те времена, - а этого было гораздо более,
чем склонны думать люди, незнакомые с греческой наукой; едва ли не важнее
учености Аристотеля, которой он никому завещать не мог, была его
организаторская деятельность. Он назначал каждому из своих учеников
соответствующую его таланту работу; под его руководством и при его
непосредственном участии образовался тот клад учености, который остался
после смерти учителя достоянием его школы..."
Однако для осуществления научных исследований в духе Аристотеля
недостаточно было организованного коллективного труда: нужны были также
вспомогательные средства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107