Сняв трубку, священник Томас Дулан терпеливо ожидал,
пока установится связь. В голове внезапно мелькнула абсурдная мысль,
будто звонят прямо из Ватикана. Услышав голос Майкла Финна, отец Дулан
был слегка разочарован. А когда священник опустил трубку, он уже вовсю
проклинал себя за проявленную слабость. Отец Дулан пристально
разглядывал висящее на стене распятие и никак не мог взять в толк, что
же заставило его согласиться. Это же святотатство. И уж по крайней мере
нарушение закона.
Однако священник тут же принялся уговаривать сам себя, что Финн - это
истинный слуга Божий. Ведь это благодаря стараниям Финна церковный купол
над головой Дулана был великолепно отреставрирован. А впереди еще
предстоит восстановление органа. Вечно там что-то или ломалось, или
разваливалось на кусочки. Томас Дулан был человеком практичным и
прекрасно осознавал, чего стоит промысел Божий. Ибо для спасения души
требовалась еще и финансовая поддержка. Вот ради нее-то он и пойдет на
поступок, о котором его просил Финн.
Отец Дулан набрал только что записанный телефонный номер. Голос на
другом конце провода был сама любезность. Знакомый Финна предлагал
всяческую помощь.
Примерно час плутал священник в поисках нужного адреса. Наконец он
нашел его и встретился со знакомым Финна. Тот вручил ему какой-то
странный аппаратик, и отец Дулан помчался в сторону кладбища,
расположенного в Северной части. Такси притормозило у ворот, и он
заплатил по счетчику. Дулан вылез из автомобиля и принялся рассматривать
аппаратик. Прибор обладал широким основанием, ручкой с набором цифр, как
в телефоне, и маленьким экраном. Все это крепилось на трехфутовом
стержне. Человек, вручивший отцу Дулану странный аппарат, с гордостью
заявил, что на сегодняшний день эта штуковина является самым
чувствительным и точным прибором на службе как профессиональных
геологов, так и любителей-самоучек.
Священник набрал несколько цифр. Он настроил прибор на глубину шесть
футов и включил его. Раздалось слабое жужжание, внезапно экран вспыхнул
и на нем возник фрагмент верхнего земельного слоя Чикаго. Дулан от
изумления протер глаза, а затем взглянул на небо. Ночь стояла ясная, над
головой ни единого облачка. Дулан поднял детектор и, направив его на
звезды, снова взглянул на экран. Ровным счетом ничего. Прибор действовал
только в радиусе пятидесяти футов. Жаль, подумалось Дулану. Вот если бы
аппарат функционировал без ограничений, можно было бы, пожалуй,
обнаружить обитель нашего Создателя.
Дулан отключил прибор и, отворив кладбищенские ворота, выставил перед
собой детектор, как если бы он подстригал траву на газоне. Это было
ухоженное место. Оно являло собой последнее прибежище всех богатых
обитателей Чикаго. Здесь же висел и список лиц, настаивающих на
перезахоронении своих близких.
Ирландская душа Томаса Дулана попыталась было взбунтоваться против
подобных мероприятий, однако сам этот факт в значительной степени
облегчал выполнение святотатственной, как ему казалось, задачи.
Склеп Торнов располагался неподалеку от озера - округлое сооружение
из гранита, разбрасывающее вокруг себя лунные блики. Двойные дубовые
двери были закрыты, но они тут же распахнулись, стоило только Дулану
дотронуться до них.
Изнутри склеп не представлял собой ничего особенного. Круглый зал,
сплошь уставленный обелисками с металлическими гравированными
табличками. Зал освещался единственной свечой, стоящей в алькове. Дулан
обратил внимание и на то, что на стенах склепа не виднелось ни одной
надписи.
Священник обошел весь зал. Он с интересом рассматривал металлические
таблички. Здесь была увековечена память четырех поколений семейства
Торнов. На самом крупном обелиске отчетливо виднелась гравировка:
"Памяти Роберта и Катрин Торнов. Памяти Ричарда и Анны Торнов. Мир праху
их, да упокоятся их души".
Дулан отступил на шаг, огляделся по сторонам и, заметив посреди зала
большую мраморную плиту, так и впился в нее глазами. Надпись на плите
гласила: "Дэмьен Торн, 1950 - 1982" и ни слова больше. Но даже после
смерти Дэмьен Торн занимал здесь главенствующее место. Дулан припомнил
церемонию похорон. Он наблюдал ее по телевизору. Какие-то люди вносили в
семейный склеп гроб, телевизионные камеры выхватывали то отдельные лица
скорбящих, то двери склепа... В ушах священника до сих пор раздавался
голос диктора, повествующего о трагической смерти Дэмьена Торна.
Дулан вновь включил прибор. Внезапно на священника нахлынула волна
ужаса, и по его спине поползли мурашки. Не один раз присутствовал он при
перезахоронениях, однако сейчас ему нестерпимо хотелось убежать отсюда,
оставив это тело в покое. Вцепившись в ручку прибора, Дулан приказал
себе не отступать. В конце концов это не займет много времени, и скоро
он покинет наводящее ужас место.
Священник взглянул на экран. Но ничего, кроме земли, не увидел. Тогда
он настроил прибор на глубину пяти футов. В фокусе оказался глиняный
пласт, напомнивший Дулану почему-то шоколадную плитку. Гладкий и
нетронутый пласт, точь-в-точь такой, каким он был миллионы лет назад.
Дулан приблизил прибор к мраморному надгробию. Сам он стоял уже прямо
над могилой на гравированной табличке. Священник вновь взглянул на
экран. Структура почвы менялась. Земля казалась здесь более рыхлой,
встречались камешки.
Дулан увеличил четкость изображения. Настроил прибор на глубину пять
футов и один дюйм, затем пять футов и два дюйма.
И тут у него перехватило дыхание. На экране вспыхнуло изображение
гроба из красного дерева. Дулан невольно Перекрестился. В мозгу
почему-то тут же промелькнула дурацкая мысль о том, что после смерти у
покойника отрастают волосы и ногти, и Дулан уже приготовился к этому
зрелищу. Зажмурившись, он дотронулся до циферблата на Приборе и,
собравшись с духом, открыл глаза.
На экране виднелись камни. Ровный слой каменных обломков.
Нахмурившись, Дулан настроил прибор еще на пару дюймов вниз: и снова
одни только камни. Еще глубже на четыре дюйма. Основание гроба. Вверх на
восемь дюймов - экран опустел.
Дулан лихорадочно работал, передвигая прибор по всей плоскости
надгробия, пока не осознал окончательно: кроме камней, в гробе Дэмьена
Торна ничего не было. Гроб был пуст.
Священник наконец выключил прибор и тупо уставился на надгробную
плиту. Потом с тем же бессмысленным выражением лица покачал головой и
пробормотал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
пока установится связь. В голове внезапно мелькнула абсурдная мысль,
будто звонят прямо из Ватикана. Услышав голос Майкла Финна, отец Дулан
был слегка разочарован. А когда священник опустил трубку, он уже вовсю
проклинал себя за проявленную слабость. Отец Дулан пристально
разглядывал висящее на стене распятие и никак не мог взять в толк, что
же заставило его согласиться. Это же святотатство. И уж по крайней мере
нарушение закона.
Однако священник тут же принялся уговаривать сам себя, что Финн - это
истинный слуга Божий. Ведь это благодаря стараниям Финна церковный купол
над головой Дулана был великолепно отреставрирован. А впереди еще
предстоит восстановление органа. Вечно там что-то или ломалось, или
разваливалось на кусочки. Томас Дулан был человеком практичным и
прекрасно осознавал, чего стоит промысел Божий. Ибо для спасения души
требовалась еще и финансовая поддержка. Вот ради нее-то он и пойдет на
поступок, о котором его просил Финн.
Отец Дулан набрал только что записанный телефонный номер. Голос на
другом конце провода был сама любезность. Знакомый Финна предлагал
всяческую помощь.
Примерно час плутал священник в поисках нужного адреса. Наконец он
нашел его и встретился со знакомым Финна. Тот вручил ему какой-то
странный аппаратик, и отец Дулан помчался в сторону кладбища,
расположенного в Северной части. Такси притормозило у ворот, и он
заплатил по счетчику. Дулан вылез из автомобиля и принялся рассматривать
аппаратик. Прибор обладал широким основанием, ручкой с набором цифр, как
в телефоне, и маленьким экраном. Все это крепилось на трехфутовом
стержне. Человек, вручивший отцу Дулану странный аппарат, с гордостью
заявил, что на сегодняшний день эта штуковина является самым
чувствительным и точным прибором на службе как профессиональных
геологов, так и любителей-самоучек.
Священник набрал несколько цифр. Он настроил прибор на глубину шесть
футов и включил его. Раздалось слабое жужжание, внезапно экран вспыхнул
и на нем возник фрагмент верхнего земельного слоя Чикаго. Дулан от
изумления протер глаза, а затем взглянул на небо. Ночь стояла ясная, над
головой ни единого облачка. Дулан поднял детектор и, направив его на
звезды, снова взглянул на экран. Ровным счетом ничего. Прибор действовал
только в радиусе пятидесяти футов. Жаль, подумалось Дулану. Вот если бы
аппарат функционировал без ограничений, можно было бы, пожалуй,
обнаружить обитель нашего Создателя.
Дулан отключил прибор и, отворив кладбищенские ворота, выставил перед
собой детектор, как если бы он подстригал траву на газоне. Это было
ухоженное место. Оно являло собой последнее прибежище всех богатых
обитателей Чикаго. Здесь же висел и список лиц, настаивающих на
перезахоронении своих близких.
Ирландская душа Томаса Дулана попыталась было взбунтоваться против
подобных мероприятий, однако сам этот факт в значительной степени
облегчал выполнение святотатственной, как ему казалось, задачи.
Склеп Торнов располагался неподалеку от озера - округлое сооружение
из гранита, разбрасывающее вокруг себя лунные блики. Двойные дубовые
двери были закрыты, но они тут же распахнулись, стоило только Дулану
дотронуться до них.
Изнутри склеп не представлял собой ничего особенного. Круглый зал,
сплошь уставленный обелисками с металлическими гравированными
табличками. Зал освещался единственной свечой, стоящей в алькове. Дулан
обратил внимание и на то, что на стенах склепа не виднелось ни одной
надписи.
Священник обошел весь зал. Он с интересом рассматривал металлические
таблички. Здесь была увековечена память четырех поколений семейства
Торнов. На самом крупном обелиске отчетливо виднелась гравировка:
"Памяти Роберта и Катрин Торнов. Памяти Ричарда и Анны Торнов. Мир праху
их, да упокоятся их души".
Дулан отступил на шаг, огляделся по сторонам и, заметив посреди зала
большую мраморную плиту, так и впился в нее глазами. Надпись на плите
гласила: "Дэмьен Торн, 1950 - 1982" и ни слова больше. Но даже после
смерти Дэмьен Торн занимал здесь главенствующее место. Дулан припомнил
церемонию похорон. Он наблюдал ее по телевизору. Какие-то люди вносили в
семейный склеп гроб, телевизионные камеры выхватывали то отдельные лица
скорбящих, то двери склепа... В ушах священника до сих пор раздавался
голос диктора, повествующего о трагической смерти Дэмьена Торна.
Дулан вновь включил прибор. Внезапно на священника нахлынула волна
ужаса, и по его спине поползли мурашки. Не один раз присутствовал он при
перезахоронениях, однако сейчас ему нестерпимо хотелось убежать отсюда,
оставив это тело в покое. Вцепившись в ручку прибора, Дулан приказал
себе не отступать. В конце концов это не займет много времени, и скоро
он покинет наводящее ужас место.
Священник взглянул на экран. Но ничего, кроме земли, не увидел. Тогда
он настроил прибор на глубину пяти футов. В фокусе оказался глиняный
пласт, напомнивший Дулану почему-то шоколадную плитку. Гладкий и
нетронутый пласт, точь-в-точь такой, каким он был миллионы лет назад.
Дулан приблизил прибор к мраморному надгробию. Сам он стоял уже прямо
над могилой на гравированной табличке. Священник вновь взглянул на
экран. Структура почвы менялась. Земля казалась здесь более рыхлой,
встречались камешки.
Дулан увеличил четкость изображения. Настроил прибор на глубину пять
футов и один дюйм, затем пять футов и два дюйма.
И тут у него перехватило дыхание. На экране вспыхнуло изображение
гроба из красного дерева. Дулан невольно Перекрестился. В мозгу
почему-то тут же промелькнула дурацкая мысль о том, что после смерти у
покойника отрастают волосы и ногти, и Дулан уже приготовился к этому
зрелищу. Зажмурившись, он дотронулся до циферблата на Приборе и,
собравшись с духом, открыл глаза.
На экране виднелись камни. Ровный слой каменных обломков.
Нахмурившись, Дулан настроил прибор еще на пару дюймов вниз: и снова
одни только камни. Еще глубже на четыре дюйма. Основание гроба. Вверх на
восемь дюймов - экран опустел.
Дулан лихорадочно работал, передвигая прибор по всей плоскости
надгробия, пока не осознал окончательно: кроме камней, в гробе Дэмьена
Торна ничего не было. Гроб был пуст.
Священник наконец выключил прибор и тупо уставился на надгробную
плиту. Потом с тем же бессмысленным выражением лица покачал головой и
пробормотал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203