-
Прости его, Назаретянин, - улюлюкая, кричал Дэмьен. - Прижми его к своей
жалкой груди и тогда поймешь, что эта змея достойна Твоего Царствия.
Джордж дотянулся до следующей перекладины, потом еще до одной. Теперь
лицо его почти касалось обугленных бедер Иисуса. Силы покинули его, и он
не мог больше ни подниматься, ни спускаться. Он замер, прислушиваясь к
жутким проклятьям Дэмьена внизу и к его леденящему кровь яростному
хохоту.
- Господи, дай мне силы, - пробормотал старик, почувствовав вдруг на
шее в том месте, где было клеймо зверя, зуд. Оно появилось много-много
лет назад, и сейчас, когда старик не мог и рукой пошевелить, шея в этом
месте нестерпимо чесалась - как будто в насмешку.
Сделав последнее усилие, Джордж поднялся еще на две перекладины и
теперь смотрел прямо в лик Христа. Старик вдруг вспомнил о безумном
художнике по имени Игаэль, который в незапамятные времена, идя на поводу
у Сатаны, вырезал фигурку Христа перед тем, как свести счеты с жизнью.
Старик увидел кинжалы, торчавшие из спины Иисуса, и шесть огромных
гвоздей в терновом венце. Он вспомнил ту страшную ночь, когда Дэмьен
волочил распятие из часовни, и в какой-то момент от неловкого движения
гвозди вонзились ему в шею, оставив на ней кровоточащие раны - Господи,
я перед Тобой, чтобы просить у Тебя прощения Вся моя жизнь прошла в
сплошном грехе и растрачена попусту. В последние дни Ты стал являться
мне во сне, предлагая покаяться, и теперь я вручаю Тебе мою душу, если
Ты ее примешь Возьми меня в Царство Твоего Отца, как обещал.
Громкий окрик заставил старика обернуться. Желтые глаза Дэмьена
прожигали Джорджа насквозь, они испепеляли старика и словно пригвождали
к лестнице, властно требуя повиновения, как когда-то это делал отец
юноши.
Сейчас он упадет. Старик знал это наверняка. Он снова повернулся,
чтобы взглянуть на лик Христа. И тут нога Джорджа соскользнула с
перекладины, терновый венец вонзился старику в глаза, и на долю секунды
тот буквально повис на шипах, испытав на мгновение мучительную агонию
распятого Христа.
Пальцы Джорджа разжались, он полетел вниз, и предсмертный крик
оборвался, как только тело рухнуло на алтарь, а затем соскользнуло на
церковный пол Но прежде, чем пыль в проходе осела, душа несчастного
покинула измученную плоть.
Глава 12
Джек Мейсон был не на шутку встревожен. Он, наконец, перебрался в
отель Хилтон, где его больше никто не подстерегал, и теперь в его
распоряжении оказалась уйма времени, чтобы все спокойно обдумать на
досуге. Происходящее здорово взбудоражило его воображение. И вообще в
этой истории не сходились концы с концами. А чего, собственно говоря, он
достиг в своих поисках? Какими фактами располагал? Да никакими. Кроме
разве что россказней кучки обезумевших фундаменталистов, свихнувшихся на
"Откровении Иоанна Богослова". Джек смертельно устал от этой книжонки.
Однако, изучая горы литературы и документов, он ни на дюйм не
продвинулся в своих исканиях. И уж тем более вся эта белиберда никоим
образом не проливала свет на семейку Торнов Джек уселся перед экраном
компьютера и стал набирать заметки этого шарахнутого Джорджа.
- Очередная абракадабра, - пробурчал под нос Мейсон, нажимая на
клавиатуру и наблюдая, как на экране вспыхивают слова:
"Дэмьен Торн, зачатый Сатаной и самкой шакала, родился в Римском
госпитале, в библейском Вавилоне".
- Самкой шакала... - пробормотал Мейсон. - Господи Боже!
"Существо, зачатое путем скотоложества, появилось на свет, как
появляются экскременты..." "Можете обследовать его тело, - писал старик.
- У него нет пупка, потому что не было пуповины".
- Господи Иисусе! - воскликнул Мейсон.
Он словно остолбенел и так, не шелохнувшись, просидел, наверное,
целую минуту. Затем набрал имя Кэрол Уаетт.
На экране появилась информация. Девушка совершила фатальную ошибку,
невольно став свидетельницей слабости молодого человека по отношению к
ней. Юноша чуть не угодил в сети соблазна и собственной влюбленности, и
потому она должна была умереть. Только таким образом Дэмьен мог
очиститься от предательской слабости.
Да, вот уж безумие так безумие! Но Мейсона поразило, что здесь
присутствовала логика.
- Если отбросить прочь весь этот сатанизм, - хмыкнул Мейсон, -
получается, что имеется некое зло, которое притягивает людей, а затем
отделывается от них.
Потом в заметках появились сноски из Библии, а в последнем сообщении
значилось, будто земные останки Дэмьена Торна покоились не в фамильном
склепе в Чикаго, а в Пирфорде, и сын Дэмьена черпал в них свои силы.
В мозгу внезапно всплыло воспоминание: кругленький толстячок-бармен,
рассказывающий Джеку о тщедушном священнике, свалившемся в могилу.
Мейсон задумчиво покачал головой Опять все та же логика. Ну что,
интересно, с ней делать? А может Анна Бромптон все-таки права?
Зазвонил телефон Сначала Джек не хотел брать трубку, но затем
передумал.
- Привет! - услышал он женский бодрый голос.
- Кто это?
- Твоя рабыня. Звоню из бара.
В зеркале напротив Мейсон разглядел отражение своего сияющего лица и,
с большим трудом насупившись, холодно осведомился:
- Какая рабыня? Из какого еще бара?
- Интересно, сколько ты вылакал? - фыркнув, весело рассмеялась Анна и
тут же сообщила, где находится.
Мейсон растаял и велел Анне подождать его.
Сегодня Анна была какой-то странной: пожалуй, так с ходу Мейсон бы и
не сказал, почему. То ли в ней вдруг всколыхнулась сексуальность,
которая прежде в их отношениях никогда не проявлялась. Они всегда
отличались теплотой, однако никогда не выходили из рамок чисто
профессиональных.
А сейчас... Она и поцеловала-то его, - как какая-нибудь шлюха.
- А ну-ка давай выкладывай, что там у тебя стряслось, - начал было
Мейсон как ни в чем не бывало.
- Если бы я знала, - по-прежнему весело защебетала Анна. - Что-то
вроде амнезии. Представь себе: вот я, преисполненная радости, вкалываю
на тебя, а уже в следующий момент оказываюсь вдруг в полицейском участке
Хайгейта и ничегошеньки не помню. Целая неделя моей драгоценной жизни
просто выпадает у меня из башки.
Внезапно побледнев, Анна провела рукой перед глазами, словно
отмахиваясь от назойливой мухи.
Мейсон нежно обнял ее за плечи и, погладив по волосам, почувствовал,
что Анна пришла в себя. На губах ее вновь заиграла улыбка.
- Я бы хотела продолжить работу, - заявила она.
- Даже и не знаю, - опешил Мейсон. - Когда ты звонила мне в последний
раз, ты, похоже, оказалась права, назвав все это сущей белибердой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
Прости его, Назаретянин, - улюлюкая, кричал Дэмьен. - Прижми его к своей
жалкой груди и тогда поймешь, что эта змея достойна Твоего Царствия.
Джордж дотянулся до следующей перекладины, потом еще до одной. Теперь
лицо его почти касалось обугленных бедер Иисуса. Силы покинули его, и он
не мог больше ни подниматься, ни спускаться. Он замер, прислушиваясь к
жутким проклятьям Дэмьена внизу и к его леденящему кровь яростному
хохоту.
- Господи, дай мне силы, - пробормотал старик, почувствовав вдруг на
шее в том месте, где было клеймо зверя, зуд. Оно появилось много-много
лет назад, и сейчас, когда старик не мог и рукой пошевелить, шея в этом
месте нестерпимо чесалась - как будто в насмешку.
Сделав последнее усилие, Джордж поднялся еще на две перекладины и
теперь смотрел прямо в лик Христа. Старик вдруг вспомнил о безумном
художнике по имени Игаэль, который в незапамятные времена, идя на поводу
у Сатаны, вырезал фигурку Христа перед тем, как свести счеты с жизнью.
Старик увидел кинжалы, торчавшие из спины Иисуса, и шесть огромных
гвоздей в терновом венце. Он вспомнил ту страшную ночь, когда Дэмьен
волочил распятие из часовни, и в какой-то момент от неловкого движения
гвозди вонзились ему в шею, оставив на ней кровоточащие раны - Господи,
я перед Тобой, чтобы просить у Тебя прощения Вся моя жизнь прошла в
сплошном грехе и растрачена попусту. В последние дни Ты стал являться
мне во сне, предлагая покаяться, и теперь я вручаю Тебе мою душу, если
Ты ее примешь Возьми меня в Царство Твоего Отца, как обещал.
Громкий окрик заставил старика обернуться. Желтые глаза Дэмьена
прожигали Джорджа насквозь, они испепеляли старика и словно пригвождали
к лестнице, властно требуя повиновения, как когда-то это делал отец
юноши.
Сейчас он упадет. Старик знал это наверняка. Он снова повернулся,
чтобы взглянуть на лик Христа. И тут нога Джорджа соскользнула с
перекладины, терновый венец вонзился старику в глаза, и на долю секунды
тот буквально повис на шипах, испытав на мгновение мучительную агонию
распятого Христа.
Пальцы Джорджа разжались, он полетел вниз, и предсмертный крик
оборвался, как только тело рухнуло на алтарь, а затем соскользнуло на
церковный пол Но прежде, чем пыль в проходе осела, душа несчастного
покинула измученную плоть.
Глава 12
Джек Мейсон был не на шутку встревожен. Он, наконец, перебрался в
отель Хилтон, где его больше никто не подстерегал, и теперь в его
распоряжении оказалась уйма времени, чтобы все спокойно обдумать на
досуге. Происходящее здорово взбудоражило его воображение. И вообще в
этой истории не сходились концы с концами. А чего, собственно говоря, он
достиг в своих поисках? Какими фактами располагал? Да никакими. Кроме
разве что россказней кучки обезумевших фундаменталистов, свихнувшихся на
"Откровении Иоанна Богослова". Джек смертельно устал от этой книжонки.
Однако, изучая горы литературы и документов, он ни на дюйм не
продвинулся в своих исканиях. И уж тем более вся эта белиберда никоим
образом не проливала свет на семейку Торнов Джек уселся перед экраном
компьютера и стал набирать заметки этого шарахнутого Джорджа.
- Очередная абракадабра, - пробурчал под нос Мейсон, нажимая на
клавиатуру и наблюдая, как на экране вспыхивают слова:
"Дэмьен Торн, зачатый Сатаной и самкой шакала, родился в Римском
госпитале, в библейском Вавилоне".
- Самкой шакала... - пробормотал Мейсон. - Господи Боже!
"Существо, зачатое путем скотоложества, появилось на свет, как
появляются экскременты..." "Можете обследовать его тело, - писал старик.
- У него нет пупка, потому что не было пуповины".
- Господи Иисусе! - воскликнул Мейсон.
Он словно остолбенел и так, не шелохнувшись, просидел, наверное,
целую минуту. Затем набрал имя Кэрол Уаетт.
На экране появилась информация. Девушка совершила фатальную ошибку,
невольно став свидетельницей слабости молодого человека по отношению к
ней. Юноша чуть не угодил в сети соблазна и собственной влюбленности, и
потому она должна была умереть. Только таким образом Дэмьен мог
очиститься от предательской слабости.
Да, вот уж безумие так безумие! Но Мейсона поразило, что здесь
присутствовала логика.
- Если отбросить прочь весь этот сатанизм, - хмыкнул Мейсон, -
получается, что имеется некое зло, которое притягивает людей, а затем
отделывается от них.
Потом в заметках появились сноски из Библии, а в последнем сообщении
значилось, будто земные останки Дэмьена Торна покоились не в фамильном
склепе в Чикаго, а в Пирфорде, и сын Дэмьена черпал в них свои силы.
В мозгу внезапно всплыло воспоминание: кругленький толстячок-бармен,
рассказывающий Джеку о тщедушном священнике, свалившемся в могилу.
Мейсон задумчиво покачал головой Опять все та же логика. Ну что,
интересно, с ней делать? А может Анна Бромптон все-таки права?
Зазвонил телефон Сначала Джек не хотел брать трубку, но затем
передумал.
- Привет! - услышал он женский бодрый голос.
- Кто это?
- Твоя рабыня. Звоню из бара.
В зеркале напротив Мейсон разглядел отражение своего сияющего лица и,
с большим трудом насупившись, холодно осведомился:
- Какая рабыня? Из какого еще бара?
- Интересно, сколько ты вылакал? - фыркнув, весело рассмеялась Анна и
тут же сообщила, где находится.
Мейсон растаял и велел Анне подождать его.
Сегодня Анна была какой-то странной: пожалуй, так с ходу Мейсон бы и
не сказал, почему. То ли в ней вдруг всколыхнулась сексуальность,
которая прежде в их отношениях никогда не проявлялась. Они всегда
отличались теплотой, однако никогда не выходили из рамок чисто
профессиональных.
А сейчас... Она и поцеловала-то его, - как какая-нибудь шлюха.
- А ну-ка давай выкладывай, что там у тебя стряслось, - начал было
Мейсон как ни в чем не бывало.
- Если бы я знала, - по-прежнему весело защебетала Анна. - Что-то
вроде амнезии. Представь себе: вот я, преисполненная радости, вкалываю
на тебя, а уже в следующий момент оказываюсь вдруг в полицейском участке
Хайгейта и ничегошеньки не помню. Целая неделя моей драгоценной жизни
просто выпадает у меня из башки.
Внезапно побледнев, Анна провела рукой перед глазами, словно
отмахиваясь от назойливой мухи.
Мейсон нежно обнял ее за плечи и, погладив по волосам, почувствовал,
что Анна пришла в себя. На губах ее вновь заиграла улыбка.
- Я бы хотела продолжить работу, - заявила она.
- Даже и не знаю, - опешил Мейсон. - Когда ты звонила мне в последний
раз, ты, похоже, оказалась права, назвав все это сущей белибердой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203