В тот
раз в монастыре разрешили даже включить радио. Фрэнсис вспомнил, как
облегченная улыбка внезапно тронула губы старого монаха. И он сказал
тогда, что после Армагеддона на земле наступит долгий, благословенный
мир.
Всю свою жизнь священник боролся с силами Зла, и вот однажды вдруг
решил, будто одолел их. А когда выяснилось, что он проиграл, священник
едва не умер от отчаяния. Второй раз де Карло не пережил бы подобного
известия, и Господь в милости своей пожалел его. Старик отошел с
улыбкой, без боли. Он принял смерть, как освобождение. И Фрэнсис каждый
день возносил Богу благодарственную молитву.
Вернувшись в келью, Фрэнсис захлопнул чемодан со своим нехитрым
скарбом, который он намеревался прихватить в Лондон. Рядом с чемоданом
лежали кассеты. Казалось, они напоминали о времени, в котором Фрэнсис
жил, но которому не принадлежал душой.
Монаху потребовалось два дня, чтобы добраться до города и взять
напрокат магнитофон. Выслушав до конца печальную исповедь Поля Бухера,
Фрэнсис разрыдался, Значит, кошмар не кончился. Надо снова пройти через
все испытания, и Бухер подсказывал, что необходимо сделать.
Фрэнсис уже однажды наведывался в Лондон. Тогда он выполнял миссию
отца де Карло. Фрэнсис считал, что справился с ней. А оказалось, что не
больно-то он в этом деле преуспел.
Сейчас, в ожидании автобуса до Рима, Фрэнсис то и дело спрашивал
себя, хватит ли ему мужества и смелости на вторую попытку. Теперь на
поддержку не приходилось рассчитывать, потому что отец де Карло умер. И
Фрэнсис, надеялся только на силу своей веры в Иисуса. Однако этого
должно было хватить. Но почему же тогда он так боится?
В римском аэропорту Фрэнсис терпеливо поджидал своей очереди возле
регистрационной стойки. Рядом стоял газетный киоск, и передовицы многих
газет пестрели фотографиями Поля Бухера. Но Фрэнсиса газеты не
интересовали. Спустя полчаса он усаживался в кресло самолета. Фрэнсис
спешил в Лондон. На могилу к человеку, похороненному три дня назад...
Глава 4
Ослепительные вспышки фотокамер то и дело выхватывали из сумрака
ворота, к которым один за другим подкатывали лимузины. Репортеры тут же
устремлялись к автомобилям и, облепив их, пытались заглянуть за
тонированные стекла. Град вопросов сыпался на пассажиров, однако
журналистская ретивость ни к чему не привела, ибо выудить из этих
"забронированных" господ хоть словечко так и не удалось.
Вереница машин исчезла за воротами. И те вскоре захлопнулись.
Зачем члены правления "Торн Корпорейшн" слетаются в гнездышко? -
ломали головы журналисты. Репортерам оставалось только строить догадки.
***
Провожая собравшихся в гостиную, старый дворецкий пыхтел как паровоз.
В очаге круглый год трещали поленья, отбрасывая кровавые отблески на
портрет Дэмьена Торна, висевший прямо над камином.
Вильям Джеффрис застыл перед портретом, уперевшись в лицо человека,
которого в былые времена считал своим идолом. Однако, поклоняясь кумиру,
Джеффрис испытывал необъяснимый ужас, смешанный со странной ревностью и
завистью: Дэмьен Торн был на редкость привлекательным мужчиной: высокий,
красивый и обаятельный. А он - Джеффрис - чем мог взять он? Да, с такой
внешностью далеко не уедешь: основательно поредевшая, седеющая шевелюра
да бесцветные, водянистые глаза! И почему только на Торна свалилось все
это изобилие?
***
Раздавшийся за спиной голос оборвал невеселые мысли. Обернувшись,
Джеффрис увидел старика-дворецкого. Тот протянул ему бокал шерри и
шепотом сообщил, что его ожидают наверху.
Быстрым взглядом скользнув по собравшимся гостям, толпившимся возле
столика с кофе, Джеффрис молча последовал за дворецким. Тому
потребовалась целая вечность, чтобы подняться по лестнице.
Задыхаясь, кряхтя и буквально на каждом шагу переводя дух, он
провожал наверх Джеффриса. Однако тот, предвидя, что подобное
путешествие займет уйму времени, набрался терпения.
Наверху Джордж наконец, жестом указал на длинный коридор.
- Он хочет, чтобы вы стали свидетелем, сэр, - запыхавшись, обратился
старик к Джеффрису. И с этими словами Джордж, как раненое животное,
заковылял вдоль по коридору. Джеффрис внезапно ощутил волну страха.
Напряжение сковало его. Он никогда не видел сына Дэмьена Торна. С юношей
встречался только Бухер. Он-то и предал сына Дэмьена. Но почему? Это
оставалось загадкой. Ведь даже предательство Иуды можно было объяснить.
А чего добился Бухер, околевший в какой-то зловонной и гнусной ночлежке?
Сумрак в коридоре сгущался по мере того, как они приближались к
повороту в галерею. И вдруг в нос Джеффрису ударил резкий запах. Он
исходил от огромного зверя. Джеффрис еще не видел его, но по глухому и
низкому рычанию он мгновенно сделал вывод о размерах чудовища.
В тот же момент желтые, пылающие ненавистью глаза уставились на
Джеффриса. Тот застыл как вкопанный. Джеффрис с детства боялся собак.
А за Дэмьеном вечно увязывался этот жуткий монстр. Теперь, похоже, он
не отстает и от сыночка. Умом-то Джеффрис понимал, что представшее перед
ним чудовище - всего-навсего хорошо выдрессированная сторожевая собака,
однако инстинкт самосохранения оказывался сильнее И страх побеждал.
Пробежав мимо Джорджа, пес в мгновение ока оказался у ног Джеффриса.
Сверкающие злобой глаза, оскаленная пасть. Давным-давно Джеффрис вычитал
где-то, что если такую собаку, прыгнувшую на тебя, остановить на лету, у
нее может разорваться сердце. Да, но только там, похоже, забыли
сообщить, как это сделать. Особенно в тот момент, когда пасть
любвеобильного монстра сомкнется у тебя на горле.
Джеффрис отдавал себе отчет в том, что от него буквально несет
страхом, но совладать с собой уже не мог. Шерсть на зверином загривке
вздыбилась, но стоило Джорджу погладить чудовище по голове, как оно
сразу же успокоилось.
- Я вырастил его, - усмехнувшись, прошепелявил дворецкий.
Джеффрис раскрыл было рот, чтобы ответить, но дверь перед ним
внезапно распахнулась, и он очутился внутри часовенки. Когда-то Бухер
достаточно четко описывал ее: выкрашенная в черный цвет, круглая комната
с каменным алтарем в центре. Потолок поддерживался шестью колоннами.
Однако неожиданным показался Джеффрису смрад, стоявший в часовне. Как на
скотобойне. Застоявшееся и гнусное зловоние, от которого к горлу тут же
подкатывала тошнота.
Когда глаза свыклись с окружающим мраком, Джеффрис заметил, что и
пол, и стены сплошь вымазаны запекшейся кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203
раз в монастыре разрешили даже включить радио. Фрэнсис вспомнил, как
облегченная улыбка внезапно тронула губы старого монаха. И он сказал
тогда, что после Армагеддона на земле наступит долгий, благословенный
мир.
Всю свою жизнь священник боролся с силами Зла, и вот однажды вдруг
решил, будто одолел их. А когда выяснилось, что он проиграл, священник
едва не умер от отчаяния. Второй раз де Карло не пережил бы подобного
известия, и Господь в милости своей пожалел его. Старик отошел с
улыбкой, без боли. Он принял смерть, как освобождение. И Фрэнсис каждый
день возносил Богу благодарственную молитву.
Вернувшись в келью, Фрэнсис захлопнул чемодан со своим нехитрым
скарбом, который он намеревался прихватить в Лондон. Рядом с чемоданом
лежали кассеты. Казалось, они напоминали о времени, в котором Фрэнсис
жил, но которому не принадлежал душой.
Монаху потребовалось два дня, чтобы добраться до города и взять
напрокат магнитофон. Выслушав до конца печальную исповедь Поля Бухера,
Фрэнсис разрыдался, Значит, кошмар не кончился. Надо снова пройти через
все испытания, и Бухер подсказывал, что необходимо сделать.
Фрэнсис уже однажды наведывался в Лондон. Тогда он выполнял миссию
отца де Карло. Фрэнсис считал, что справился с ней. А оказалось, что не
больно-то он в этом деле преуспел.
Сейчас, в ожидании автобуса до Рима, Фрэнсис то и дело спрашивал
себя, хватит ли ему мужества и смелости на вторую попытку. Теперь на
поддержку не приходилось рассчитывать, потому что отец де Карло умер. И
Фрэнсис, надеялся только на силу своей веры в Иисуса. Однако этого
должно было хватить. Но почему же тогда он так боится?
В римском аэропорту Фрэнсис терпеливо поджидал своей очереди возле
регистрационной стойки. Рядом стоял газетный киоск, и передовицы многих
газет пестрели фотографиями Поля Бухера. Но Фрэнсиса газеты не
интересовали. Спустя полчаса он усаживался в кресло самолета. Фрэнсис
спешил в Лондон. На могилу к человеку, похороненному три дня назад...
Глава 4
Ослепительные вспышки фотокамер то и дело выхватывали из сумрака
ворота, к которым один за другим подкатывали лимузины. Репортеры тут же
устремлялись к автомобилям и, облепив их, пытались заглянуть за
тонированные стекла. Град вопросов сыпался на пассажиров, однако
журналистская ретивость ни к чему не привела, ибо выудить из этих
"забронированных" господ хоть словечко так и не удалось.
Вереница машин исчезла за воротами. И те вскоре захлопнулись.
Зачем члены правления "Торн Корпорейшн" слетаются в гнездышко? -
ломали головы журналисты. Репортерам оставалось только строить догадки.
***
Провожая собравшихся в гостиную, старый дворецкий пыхтел как паровоз.
В очаге круглый год трещали поленья, отбрасывая кровавые отблески на
портрет Дэмьена Торна, висевший прямо над камином.
Вильям Джеффрис застыл перед портретом, уперевшись в лицо человека,
которого в былые времена считал своим идолом. Однако, поклоняясь кумиру,
Джеффрис испытывал необъяснимый ужас, смешанный со странной ревностью и
завистью: Дэмьен Торн был на редкость привлекательным мужчиной: высокий,
красивый и обаятельный. А он - Джеффрис - чем мог взять он? Да, с такой
внешностью далеко не уедешь: основательно поредевшая, седеющая шевелюра
да бесцветные, водянистые глаза! И почему только на Торна свалилось все
это изобилие?
***
Раздавшийся за спиной голос оборвал невеселые мысли. Обернувшись,
Джеффрис увидел старика-дворецкого. Тот протянул ему бокал шерри и
шепотом сообщил, что его ожидают наверху.
Быстрым взглядом скользнув по собравшимся гостям, толпившимся возле
столика с кофе, Джеффрис молча последовал за дворецким. Тому
потребовалась целая вечность, чтобы подняться по лестнице.
Задыхаясь, кряхтя и буквально на каждом шагу переводя дух, он
провожал наверх Джеффриса. Однако тот, предвидя, что подобное
путешествие займет уйму времени, набрался терпения.
Наверху Джордж наконец, жестом указал на длинный коридор.
- Он хочет, чтобы вы стали свидетелем, сэр, - запыхавшись, обратился
старик к Джеффрису. И с этими словами Джордж, как раненое животное,
заковылял вдоль по коридору. Джеффрис внезапно ощутил волну страха.
Напряжение сковало его. Он никогда не видел сына Дэмьена Торна. С юношей
встречался только Бухер. Он-то и предал сына Дэмьена. Но почему? Это
оставалось загадкой. Ведь даже предательство Иуды можно было объяснить.
А чего добился Бухер, околевший в какой-то зловонной и гнусной ночлежке?
Сумрак в коридоре сгущался по мере того, как они приближались к
повороту в галерею. И вдруг в нос Джеффрису ударил резкий запах. Он
исходил от огромного зверя. Джеффрис еще не видел его, но по глухому и
низкому рычанию он мгновенно сделал вывод о размерах чудовища.
В тот же момент желтые, пылающие ненавистью глаза уставились на
Джеффриса. Тот застыл как вкопанный. Джеффрис с детства боялся собак.
А за Дэмьеном вечно увязывался этот жуткий монстр. Теперь, похоже, он
не отстает и от сыночка. Умом-то Джеффрис понимал, что представшее перед
ним чудовище - всего-навсего хорошо выдрессированная сторожевая собака,
однако инстинкт самосохранения оказывался сильнее И страх побеждал.
Пробежав мимо Джорджа, пес в мгновение ока оказался у ног Джеффриса.
Сверкающие злобой глаза, оскаленная пасть. Давным-давно Джеффрис вычитал
где-то, что если такую собаку, прыгнувшую на тебя, остановить на лету, у
нее может разорваться сердце. Да, но только там, похоже, забыли
сообщить, как это сделать. Особенно в тот момент, когда пасть
любвеобильного монстра сомкнется у тебя на горле.
Джеффрис отдавал себе отчет в том, что от него буквально несет
страхом, но совладать с собой уже не мог. Шерсть на зверином загривке
вздыбилась, но стоило Джорджу погладить чудовище по голове, как оно
сразу же успокоилось.
- Я вырастил его, - усмехнувшись, прошепелявил дворецкий.
Джеффрис раскрыл было рот, чтобы ответить, но дверь перед ним
внезапно распахнулась, и он очутился внутри часовенки. Когда-то Бухер
достаточно четко описывал ее: выкрашенная в черный цвет, круглая комната
с каменным алтарем в центре. Потолок поддерживался шестью колоннами.
Однако неожиданным показался Джеффрису смрад, стоявший в часовне. Как на
скотобойне. Застоявшееся и гнусное зловоние, от которого к горлу тут же
подкатывала тошнота.
Когда глаза свыклись с окружающим мраком, Джеффрис заметил, что и
пол, и стены сплошь вымазаны запекшейся кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203