Жизнь - этодеТгвГеА"" ~ венную
жизни как действия зак " существенная черга
их, а в общем Т " " "одимости сГв
никоим образомевеГ" "" " . но Ты
или Иное действие дляс - ""Ределенное-
нам, подобно траектории L,""""- не "павязано
го-то камня" fl92; 79) "ния звезды или падения како-
Т"-- -ассический
веческая субъективность в Рнализм, за то,
" " в этой системе че казалась изъятой из
" но не живущим в " ектом поз-
ния его бытия орались з " ннные "ро.
Основное преднааче. " исследования
УР в aeJ а Х.0ртега-и-1ассет
нине было подарено челеку вставляющего основу жиГ
сам. ВосхоениеТ:е1"нбылд
"зни начинается со ста Ї активной субъектной
РЯННОСТИ в вещном ". переживания ноте
мира достигается путем с" исимости от ого
внутреннего мира изгл""- встраивания св
миру внешнему.-НоонвТ Ї" "озвращается
ствующее лицо с той самоед " "" " ое дей
не для того, чтобы подч " """< "е обладав "
аствовать "ад ним. "" власти вещного, а сам
стаиентира.
-е"-- л--на-
быть человеком именно ТоГ" веком, поскольку
---- -
скованная авантюра, или то, что я и называю, по сути, дра-
мой! Поскольку драма существует лишь тогда, когда неиз-
вестно, что будет дальше, когда каждое мгновение таит опас-
ность и полно трепета" [191; 2421.
Можно, действительно, согласиться с тем, что челове-
ческая жизнь есть "воплощенная проблема" и потому она и
дана человеку как задача непрсрыв.го и неустанного са-
мотворения. Как можно видеть, автор не склонен апеллиро-
вать при объяснении источников субъектной активности че-
ловека к метафизическим сущностям или к страху перед
безысходностью, перед "ничто". Тем не менее, жизненная ак-
тивность человека у него также "провоцируется", опасностью,
тревогой, страхом "не состояться", не стать свободным от
вещного мира. Неслучайно, освободившийся от Этой зависи-
мости человек, превращается в существо, подчиняющее себе
своего "бывшего" господина, а значит, по сути, лишь решает
для себя задачу занять достойное место в иерархии подчине-
ния, существующей в вещном мире.
Здесь, конечно, чувствуется влияние философии
"бесстрашной воли" АЛИопенгауэра и Ф.Ницше, с одной сто-
роны, и влияние экзистенциальной философии "страха перед
ничто", - с другой. Если Ф.Ницше призывал "жить рискуя",
"стремиться навстречу року", то Х.Ортега-и-Гассет рекомен-
дует "жить бдительно" и не обольщаться человеку по поводу
того, что он живет в безопасности.
Наверное, возможен и "призыв", синтезирующий при-
веденные выше, а именно: "Живите рискуя, но будьте бди-
тельны!". Однако, подобный вариант не может, думается,
устроить ни Ф.Ницше, ни Х.Ортега-и-Гассета, поскольку
предполагает рассматривать человека не столько "выжива-
ющим" или "существующим", сколько реально "живущим" и
не только в конфликте с чуждым и сопротивляющимся ему
миром, но и в онтологической гармонии с ним.
Вероятно, не случайно испанский философ забывает о
"бдительности", когда обращается к проблеме становления "я".
Именно в мире, населенном множеством "ты" и благодаря им,
формируется то, чем я являюсь, мое я, утверждает он. Следо-
вательно, я начинаю видеть себя одним из многих "ты", при
этом отличным от них, а потому - представляюсь себе Дру-
гим и совершенно конкретным "ты", точнее "alter tu", "другим
ты". Конкретное "ego" рождается не в изначальном одино-
честве своего изначального бытия, а в бытии вторичном, в
совместной жизни \См. 191; 379-380].
Этот вывод, по сути, повторяет известное марксист-
ское положение о Петре и Павле, но также оставляет откры-
тым вопрос о том, "кто" же именно "начинает видеть себя
одним из многих ты". В этом вопросе, следует думать,
Х.Ортега-и-Гассет проигрывает в затеянной им же дискуссии
с Э.Гуссерлем, который, рассматривая интенциональность,
кроме прочего, в качестве "жизни как изначальной реаль-
ности", мыслит "ego" как "меня самого" в присущем мне бы-
тии. "Alter ego" появляется, отражается, обосновывается моим
собственным "ego", является "ослабленным отражением меня",
но не собственно меня самого, а другого "ego" как аналогично-
го мне Щит. по 191; 333J.
"Одиночество" (единственность) для Х.Ортеги-и-
Гассета не является "изначальным", но оказывается един-
ственно возможным или реальным способом бытия человека в
мире. "Подчиняя себе жизнь и принимая на себя ответствен-
ность за нее, - отмечает он, - мы постепенно убеждаемся, что
пришли в нее, когда все прочие уже ушли, и что мы должны
прожить нашу изначальную жизнь... в одиночестве, что только
в нашем одиночестве мы - это истинно мы. ...К одиночеству,
которым мы являемся, принадлежат - и составляют зна-
чительную его часть - все живые и неживые существа во
вселенной, окружающие нас, формирующие нашу среду; но
они никогда не сливаются с каждым из нас в отдельности -
напротив, это всегда другое, абсолютно другое, то есть некий
чужеродный элемент, всегда и в той или иной степени ме-
шающий, нежелательный, враждебный, в лучшем случае про-
сто отличный от нас, и который поэтому мы воспринимаем
как чуждый и находящийся вне нас, как что-то инородное,
поскольку оно - то есть мир - утесняет, стесняет и притес-
няет нас" 1191; 266).
"Одиночество" человека, о котором пишет Х.Ортега-и-
Гассет, с одной стороны, характеризует его как автономного
субъекта в мире автономных сущих, но с другой, как субъекта,
обреченного на борьбу за выживание, что и порождает необ-
ходимость в самоуглублении с последующим переходом к
активному подчинению своей власти "конкурентов" по бытию.
Религиозные концепции экзистенциализма имеют свою
специфику, которая достаточно четко обнаруживается с пози-
ций субъектно ориентированного подхода.
К.Ясперс , которого традиционно причисляют к раз-
ряду религиозных философов-экзистенциалистов, как извест-
но, ратовал за "философскую веру", пытаясь сшптоиронать в
44
ней научное и религиозное мировоззрение. Центральное место
в его философской системе занимают категории "человек" и
"история".
Как субъект человек обнаруживает себя, прежде всего,
в неудовлетворенности историей, в желании "прорваться... к
точке, предшествующей ей и возвышающийся над ней, к осно-
ве бытия, откуда вся история предстаиляется явлением, кото-
рое никогда не может быть внутренне "правильным": про-
рваться туда, где мы как бы приобщимся к знанию о сотворе-
нии мира и уже не будем полностью подвластны истории"
[335; 2771.
К.Ясперс отмечает следующие "места прорыва", позво-
ляющие человеку преодолевать исторический детерминизм,
предопределенность своего бытия. Так, полагает он, мы выхо-
дим за границы истории, когда обращаемся к природе. Воз-
врат в еще большую глубину и ясность безжизненной стихии
может возбудить в нас ощущение тишины, восторга, единства,
свободы от боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
жизни как действия зак " существенная черга
их, а в общем Т " " "одимости сГв
никоим образомевеГ" "" " . но Ты
или Иное действие дляс - ""Ределенное-
нам, подобно траектории L,""""- не "павязано
го-то камня" fl92; 79) "ния звезды или падения како-
Т"-- -ассический
веческая субъективность в Рнализм, за то,
" " в этой системе че казалась изъятой из
" но не живущим в " ектом поз-
ния его бытия орались з " ннные "ро.
Основное преднааче. " исследования
УР в aeJ а Х.0ртега-и-1ассет
нине было подарено челеку вставляющего основу жиГ
сам. ВосхоениеТ:е1"нбылд
"зни начинается со ста Ї активной субъектной
РЯННОСТИ в вещном ". переживания ноте
мира достигается путем с" исимости от ого
внутреннего мира изгл""- встраивания св
миру внешнему.-НоонвТ Ї" "озвращается
ствующее лицо с той самоед " "" " ое дей
не для того, чтобы подч " """< "е обладав "
аствовать "ад ним. "" власти вещного, а сам
стаиентира.
-е"-- л--на-
быть человеком именно ТоГ" веком, поскольку
---- -
скованная авантюра, или то, что я и называю, по сути, дра-
мой! Поскольку драма существует лишь тогда, когда неиз-
вестно, что будет дальше, когда каждое мгновение таит опас-
ность и полно трепета" [191; 2421.
Можно, действительно, согласиться с тем, что челове-
ческая жизнь есть "воплощенная проблема" и потому она и
дана человеку как задача непрсрыв.го и неустанного са-
мотворения. Как можно видеть, автор не склонен апеллиро-
вать при объяснении источников субъектной активности че-
ловека к метафизическим сущностям или к страху перед
безысходностью, перед "ничто". Тем не менее, жизненная ак-
тивность человека у него также "провоцируется", опасностью,
тревогой, страхом "не состояться", не стать свободным от
вещного мира. Неслучайно, освободившийся от Этой зависи-
мости человек, превращается в существо, подчиняющее себе
своего "бывшего" господина, а значит, по сути, лишь решает
для себя задачу занять достойное место в иерархии подчине-
ния, существующей в вещном мире.
Здесь, конечно, чувствуется влияние философии
"бесстрашной воли" АЛИопенгауэра и Ф.Ницше, с одной сто-
роны, и влияние экзистенциальной философии "страха перед
ничто", - с другой. Если Ф.Ницше призывал "жить рискуя",
"стремиться навстречу року", то Х.Ортега-и-Гассет рекомен-
дует "жить бдительно" и не обольщаться человеку по поводу
того, что он живет в безопасности.
Наверное, возможен и "призыв", синтезирующий при-
веденные выше, а именно: "Живите рискуя, но будьте бди-
тельны!". Однако, подобный вариант не может, думается,
устроить ни Ф.Ницше, ни Х.Ортега-и-Гассета, поскольку
предполагает рассматривать человека не столько "выжива-
ющим" или "существующим", сколько реально "живущим" и
не только в конфликте с чуждым и сопротивляющимся ему
миром, но и в онтологической гармонии с ним.
Вероятно, не случайно испанский философ забывает о
"бдительности", когда обращается к проблеме становления "я".
Именно в мире, населенном множеством "ты" и благодаря им,
формируется то, чем я являюсь, мое я, утверждает он. Следо-
вательно, я начинаю видеть себя одним из многих "ты", при
этом отличным от них, а потому - представляюсь себе Дру-
гим и совершенно конкретным "ты", точнее "alter tu", "другим
ты". Конкретное "ego" рождается не в изначальном одино-
честве своего изначального бытия, а в бытии вторичном, в
совместной жизни \См. 191; 379-380].
Этот вывод, по сути, повторяет известное марксист-
ское положение о Петре и Павле, но также оставляет откры-
тым вопрос о том, "кто" же именно "начинает видеть себя
одним из многих ты". В этом вопросе, следует думать,
Х.Ортега-и-Гассет проигрывает в затеянной им же дискуссии
с Э.Гуссерлем, который, рассматривая интенциональность,
кроме прочего, в качестве "жизни как изначальной реаль-
ности", мыслит "ego" как "меня самого" в присущем мне бы-
тии. "Alter ego" появляется, отражается, обосновывается моим
собственным "ego", является "ослабленным отражением меня",
но не собственно меня самого, а другого "ego" как аналогично-
го мне Щит. по 191; 333J.
"Одиночество" (единственность) для Х.Ортеги-и-
Гассета не является "изначальным", но оказывается един-
ственно возможным или реальным способом бытия человека в
мире. "Подчиняя себе жизнь и принимая на себя ответствен-
ность за нее, - отмечает он, - мы постепенно убеждаемся, что
пришли в нее, когда все прочие уже ушли, и что мы должны
прожить нашу изначальную жизнь... в одиночестве, что только
в нашем одиночестве мы - это истинно мы. ...К одиночеству,
которым мы являемся, принадлежат - и составляют зна-
чительную его часть - все живые и неживые существа во
вселенной, окружающие нас, формирующие нашу среду; но
они никогда не сливаются с каждым из нас в отдельности -
напротив, это всегда другое, абсолютно другое, то есть некий
чужеродный элемент, всегда и в той или иной степени ме-
шающий, нежелательный, враждебный, в лучшем случае про-
сто отличный от нас, и который поэтому мы воспринимаем
как чуждый и находящийся вне нас, как что-то инородное,
поскольку оно - то есть мир - утесняет, стесняет и притес-
няет нас" 1191; 266).
"Одиночество" человека, о котором пишет Х.Ортега-и-
Гассет, с одной стороны, характеризует его как автономного
субъекта в мире автономных сущих, но с другой, как субъекта,
обреченного на борьбу за выживание, что и порождает необ-
ходимость в самоуглублении с последующим переходом к
активному подчинению своей власти "конкурентов" по бытию.
Религиозные концепции экзистенциализма имеют свою
специфику, которая достаточно четко обнаруживается с пози-
ций субъектно ориентированного подхода.
К.Ясперс , которого традиционно причисляют к раз-
ряду религиозных философов-экзистенциалистов, как извест-
но, ратовал за "философскую веру", пытаясь сшптоиронать в
44
ней научное и религиозное мировоззрение. Центральное место
в его философской системе занимают категории "человек" и
"история".
Как субъект человек обнаруживает себя, прежде всего,
в неудовлетворенности историей, в желании "прорваться... к
точке, предшествующей ей и возвышающийся над ней, к осно-
ве бытия, откуда вся история предстаиляется явлением, кото-
рое никогда не может быть внутренне "правильным": про-
рваться туда, где мы как бы приобщимся к знанию о сотворе-
нии мира и уже не будем полностью подвластны истории"
[335; 2771.
К.Ясперс отмечает следующие "места прорыва", позво-
ляющие человеку преодолевать исторический детерминизм,
предопределенность своего бытия. Так, полагает он, мы выхо-
дим за границы истории, когда обращаемся к природе. Воз-
врат в еще большую глубину и ясность безжизненной стихии
может возбудить в нас ощущение тишины, восторга, единства,
свободы от боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141