Ведь
приближение к истине, получение истинного знания достига-
ется благодаря интенсивной творческой познавательной дея-
тельности.
Что же касается критериев и оснований достижения
подлинного диалектического тождества субъекта и объекта, то
здесь рассуждение сводится по сути к утверждению известной
диалектической формулы единства и борьбы противополож-
ностей и к сентенции о том, что единство И слитность субъек-
та и объекта не только признается (осознается) разумом, но и
"таится в иррациональном".
Зачем Б.П.Вышеславцеву это обращение к иррацио-
нальному? Как нам представляется, это необходимо для вве-
дения представления об "актуальной бесконечности", для он-
тологизации Абсолютного, в котором и находят свое диалек-
тическое единство субъект и объект, что и высту.нает, надо
полагать, в качестве одной из сверхзадач его философских
построений.
Линия на "оправдание человека" в его сущностном
определении, на преодоление разрыва субъекта и объекта пу-
тем онтологизации творческого начала в человеке ярко пред-
ставлена в философии Н.А. Бердяева. "Достижение истины, -
писал он, - предполагает творческую активность духа, его
противление разрыву субъекта и объекта и вражде между
творчеством и бытием... Иная, новая гносеология целиком
покоится на идее человека как микрокосма и центра вселен-
ной... Человек родственен и подобен космосу, но не потому,
что он дробная часть космоса, а потому, что он сам целый
космос и одного с космосом состава... Человек-микрокосм
силен динамически себя выразить в макрокосме, властен тво-
рить бытие, претворить культуру в бытие" 138; 159].
Н.А.Бердяев критически относится к тем учениям, ко-
торые ограничиваются в объяснении природы человека эво-
люционным подходом и не способны увидеть в нем "самобыт-
ной субстанции", "не выводимой ни из чего внешнего и общего,
ни из какой среды".
Дарвинизм, по его мнению, говорит о нетворческом
состоянии нашего мира, о "... подавленности творческого субъ-
екта в природной эволюции... Марксистское учение о соци-
альном развитии такое же консервативное, не творческое,
такое же покорное необходимости, как и дарвинизм... Марк-
сизм также отрицает творческий субъект, как и дарвинизм...
Марксизм не знает личности, не знает свободы и потому не
знает творчества. В марксизме есть доля истины, говорящая о
подавленности творческого субъекта, о подавленности челове-
ка. Но ложь марксизма состоит в том, что он выдает себя за
метафизику бытия" [Там же; 173).
В своей онтологизации творческого субъекта Н.А.Бер-
дяев восходит к Богу, уподобляя ему человека. При этом су-
щественно отметить, что между Богом и человеком он не вы-
страивает иерархию подчинения: "Бог - не хозяин, не госпо-
дин, не повелитель. Божье управление миром - не самодер-
жа-вие" [Там же; 169]. Все что их интимно соединяет - это
способность к творению бытия. Человек призван осуществ-
лять не божественные предписания, но творить подобно Богу.
Основной вопрос, утверждал он, есть вопрос о том,
кто познает и принадлежит ли к бытию тот, кто познает. "У
Гегеля, - отмечал он, - познает не человек, а сам мировой
разум, мировой дух... Но при этом никакой самостоятельности
человека не существует, человек есть лини) функция мирового
духа, мирового разума, Божества, лишь орудие, средство, путь
для осуществления совсем нечеловеческих целей. Так и иде-
альное бытие Гуссерля совсем не спасает человека от реляти-
визма и скептицизма... Для того чтобы познавать предмет
согласно феноменологической установке, нужно совершенно
отречься от человеческого, прийти в состояние совершенной
пассивности, дать возможность самому предмету, самой сущ-
ности говорить во мне. Человек должен перестать существо-
вать в акте познания. Познание происходит в сфере идеально-
го логического бытия, а не в человеческой сфере" (35; 28).
Н.А.Бердяев отстаивает идею онтологической вклю-
ченности познающего человека в бытие: "И познаю я бытие в
себе, в человеке, и из себя, ш человека. Только бытие в силах
познавать бытие. И если бы познание не было уже бытием, то
доступ к бытию был бы ему чакрыт. Познание в бытии совер-
шается и является внутренни.т событием в бытии, шменени-
ем бытия... Познание есть духовная активность в бытии..."
[Там же). Казалось бы, человеку Н.А.Бердяев возвращает под-
линную субъектность. Однако он, видно, опасается приписать
человеку всю ее полноту ч потому предлагает разделить ее с
Богом, усматривая в этом глубокий трагизм познания.
Такое установление пределов субъектности является
закономерным следствием противопоставления творческого
подхода эволюционному. Н.А.Бердяев утверждает, что "твор-
ческое развитие должно быть открыто в мире, а не эволюция".
При этом творчество у него "рождается из свободы", которая
есть "ничто". "Творчество - необъяснимо. Творчество - тай-
на. Тайна творчества есть тайна свободы. Тайна свободы -
бездонна и неизъяснима... Так же бездонна и неизъяснима
тайна творчества" (38; 177).
Подобно А.Бергеону, который считал, что исследовать
можно только протяженность, но не длителыюсгь, Н.А.Бер-
дяев, ссылаясь на него, полагал недоступным постижение
сущности человеческой свободы и раскрытие тайны твор-
чества в его истоках и развитии.
В конечном итоге, Н.А.Бердяев приходит к следующей
антиномии. С одной стороны, свобода и творчество имма-
нентны человеку: "Человеку субстанционально присуща свобод-
ная энергия, т.е. творческая энергия" [Там же; 179]. С другой
стороны, они не есть результатом эволюции творчества и сво-
боды, ибо имеют божественное происхождение. Не потому ли
он противопоставил психологию творчества психологии
смирения? При этом смирение есть "... внутреннее духовное
делание, в котором человек занят своей душой, самоопределе-
нием, самоусовершенствованием, самоспасением. Творчество
8
есть духовное делание, в котором человек забывает о себе,
отрешается от себя в творческом акте, поглощен своим пред-
метом... И человек согласен губить свою душу во имя творче-
ского деяния" (38; 30).
Следовательно, человек не есть творец своего внутрен-
него мира. Его душа может быть лишь предметом смирения
(спасения и совершенствования), но не созидания, поскольку
раз и навсегда сотворена по образу и подобию божьему, и
субъектом, сотворившим ее, есть Бог. Н.А.Бердяев не может
себе представить человека как духовное существо без того,
чтобы не поставить над ним нечто "верховное", что следует
признавать изначально включенным в бытие, уже существую-
щим, из чего следует исходить и к чему следует стремиться
дотянуться как к предзаданному сверхчеловеческому образцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141
приближение к истине, получение истинного знания достига-
ется благодаря интенсивной творческой познавательной дея-
тельности.
Что же касается критериев и оснований достижения
подлинного диалектического тождества субъекта и объекта, то
здесь рассуждение сводится по сути к утверждению известной
диалектической формулы единства и борьбы противополож-
ностей и к сентенции о том, что единство И слитность субъек-
та и объекта не только признается (осознается) разумом, но и
"таится в иррациональном".
Зачем Б.П.Вышеславцеву это обращение к иррацио-
нальному? Как нам представляется, это необходимо для вве-
дения представления об "актуальной бесконечности", для он-
тологизации Абсолютного, в котором и находят свое диалек-
тическое единство субъект и объект, что и высту.нает, надо
полагать, в качестве одной из сверхзадач его философских
построений.
Линия на "оправдание человека" в его сущностном
определении, на преодоление разрыва субъекта и объекта пу-
тем онтологизации творческого начала в человеке ярко пред-
ставлена в философии Н.А. Бердяева. "Достижение истины, -
писал он, - предполагает творческую активность духа, его
противление разрыву субъекта и объекта и вражде между
творчеством и бытием... Иная, новая гносеология целиком
покоится на идее человека как микрокосма и центра вселен-
ной... Человек родственен и подобен космосу, но не потому,
что он дробная часть космоса, а потому, что он сам целый
космос и одного с космосом состава... Человек-микрокосм
силен динамически себя выразить в макрокосме, властен тво-
рить бытие, претворить культуру в бытие" 138; 159].
Н.А.Бердяев критически относится к тем учениям, ко-
торые ограничиваются в объяснении природы человека эво-
люционным подходом и не способны увидеть в нем "самобыт-
ной субстанции", "не выводимой ни из чего внешнего и общего,
ни из какой среды".
Дарвинизм, по его мнению, говорит о нетворческом
состоянии нашего мира, о "... подавленности творческого субъ-
екта в природной эволюции... Марксистское учение о соци-
альном развитии такое же консервативное, не творческое,
такое же покорное необходимости, как и дарвинизм... Марк-
сизм также отрицает творческий субъект, как и дарвинизм...
Марксизм не знает личности, не знает свободы и потому не
знает творчества. В марксизме есть доля истины, говорящая о
подавленности творческого субъекта, о подавленности челове-
ка. Но ложь марксизма состоит в том, что он выдает себя за
метафизику бытия" [Там же; 173).
В своей онтологизации творческого субъекта Н.А.Бер-
дяев восходит к Богу, уподобляя ему человека. При этом су-
щественно отметить, что между Богом и человеком он не вы-
страивает иерархию подчинения: "Бог - не хозяин, не госпо-
дин, не повелитель. Божье управление миром - не самодер-
жа-вие" [Там же; 169]. Все что их интимно соединяет - это
способность к творению бытия. Человек призван осуществ-
лять не божественные предписания, но творить подобно Богу.
Основной вопрос, утверждал он, есть вопрос о том,
кто познает и принадлежит ли к бытию тот, кто познает. "У
Гегеля, - отмечал он, - познает не человек, а сам мировой
разум, мировой дух... Но при этом никакой самостоятельности
человека не существует, человек есть лини) функция мирового
духа, мирового разума, Божества, лишь орудие, средство, путь
для осуществления совсем нечеловеческих целей. Так и иде-
альное бытие Гуссерля совсем не спасает человека от реляти-
визма и скептицизма... Для того чтобы познавать предмет
согласно феноменологической установке, нужно совершенно
отречься от человеческого, прийти в состояние совершенной
пассивности, дать возможность самому предмету, самой сущ-
ности говорить во мне. Человек должен перестать существо-
вать в акте познания. Познание происходит в сфере идеально-
го логического бытия, а не в человеческой сфере" (35; 28).
Н.А.Бердяев отстаивает идею онтологической вклю-
ченности познающего человека в бытие: "И познаю я бытие в
себе, в человеке, и из себя, ш человека. Только бытие в силах
познавать бытие. И если бы познание не было уже бытием, то
доступ к бытию был бы ему чакрыт. Познание в бытии совер-
шается и является внутренни.т событием в бытии, шменени-
ем бытия... Познание есть духовная активность в бытии..."
[Там же). Казалось бы, человеку Н.А.Бердяев возвращает под-
линную субъектность. Однако он, видно, опасается приписать
человеку всю ее полноту ч потому предлагает разделить ее с
Богом, усматривая в этом глубокий трагизм познания.
Такое установление пределов субъектности является
закономерным следствием противопоставления творческого
подхода эволюционному. Н.А.Бердяев утверждает, что "твор-
ческое развитие должно быть открыто в мире, а не эволюция".
При этом творчество у него "рождается из свободы", которая
есть "ничто". "Творчество - необъяснимо. Творчество - тай-
на. Тайна творчества есть тайна свободы. Тайна свободы -
бездонна и неизъяснима... Так же бездонна и неизъяснима
тайна творчества" (38; 177).
Подобно А.Бергеону, который считал, что исследовать
можно только протяженность, но не длителыюсгь, Н.А.Бер-
дяев, ссылаясь на него, полагал недоступным постижение
сущности человеческой свободы и раскрытие тайны твор-
чества в его истоках и развитии.
В конечном итоге, Н.А.Бердяев приходит к следующей
антиномии. С одной стороны, свобода и творчество имма-
нентны человеку: "Человеку субстанционально присуща свобод-
ная энергия, т.е. творческая энергия" [Там же; 179]. С другой
стороны, они не есть результатом эволюции творчества и сво-
боды, ибо имеют божественное происхождение. Не потому ли
он противопоставил психологию творчества психологии
смирения? При этом смирение есть "... внутреннее духовное
делание, в котором человек занят своей душой, самоопределе-
нием, самоусовершенствованием, самоспасением. Творчество
8
есть духовное делание, в котором человек забывает о себе,
отрешается от себя в творческом акте, поглощен своим пред-
метом... И человек согласен губить свою душу во имя творче-
ского деяния" (38; 30).
Следовательно, человек не есть творец своего внутрен-
него мира. Его душа может быть лишь предметом смирения
(спасения и совершенствования), но не созидания, поскольку
раз и навсегда сотворена по образу и подобию божьему, и
субъектом, сотворившим ее, есть Бог. Н.А.Бердяев не может
себе представить человека как духовное существо без того,
чтобы не поставить над ним нечто "верховное", что следует
признавать изначально включенным в бытие, уже существую-
щим, из чего следует исходить и к чему следует стремиться
дотянуться как к предзаданному сверхчеловеческому образцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141