Когда он вынул из рукава платок, чтобы вытереть слезы, это заметила из-за занавески неусыпная Цзиньлянь.
- Матушка, вы только взгляните на него! - указывая пальцем на Симэня, говорила она Юэнян. - Вот негодяй! Напился, а теперь нюни распускает.
- С твоим-то умом, сестрица, следовало бы знать, что музыка воссоздает грусть и радость, разлуку и встречу, - заметила Юйлоу. - Увидишь седло, вспомнишь павшего коня. Ему сцена, должно быть, напомнила почившую, вот он и прослезился.
- Не верю я этим слезам, - говорила Цзиньлянь. - Плакать над игрою лицедеев, по-моему, одно притворство. Не поверю никому, пока сама не заплачу.
- Потише, сестрица, - урезонила ее Юэнян. - Дай послушать!
- Понять не могу, - обратилась к хозяйке Юйлоу, - почему сестрица Шестая у нас такая ворчунья?
Когда сцена окончилась, пробили пятую стражу и гости разом стали откланиваться. Симэнь хотел было их удержать и взял в руку большой кубок, но ему все же пришлось проводить их за ворота.
Симэнь обождал, пока убрали посуду, и велел актерам оставить костюмы.
- Завтра их сиятельства Лю и Сюэ прибудут, - объяснял он. - Опять играть придется.
После угощенья актеры ушли. За ними последовали и четверо во главе с Ли Мином, но не о том пойдет речь.
Забрезжил рассвет. Симэнь удалился на ночлег в дальние покои.
Да,
Сколько холодных дней впереди
злая судьбина сулит?
Много ль туманных утренних зорь
встретить еще предстоит?
Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
ЮЙСЯО НА КОЛЕНЯХ ВЫМАЛИВАЕТ ПРОЩЕНИЕ У ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ
ЧИНЫ УГОЛОВНОЙ УПРАВЫ ПРИНОСЯТ ЖЕРТВЫ ПЕРЕД ГРОБОМ НАЛОЖНИЦЫ БОГАЧА
Едва любовь к тебе пришла,
как уж расстаться с ней пора.
Что толку полог поднимать
и вглядываться до утра!
Всему наступит свой конец:
иссякнет шелкопряда нить,
Свече последнюю слезу
вот-вот придется уронить.
Злой ураган разъединит
с подругой феникса стеной,
И яшма нежная навек
переселится в мир иной.
Красой Си Ши не насладясь,
услышишь петушиный крик,
Прохладой утренней пахнет,
и потускнеет лунный лик.
Итак, когда гости разошлись, запели петухи. Симэнь удалился на покой, а Дайань, прихватив кувшин вина и закусок, направился в лавку, где собирался трапезничать с приказчиком Фу и Чэнь Цзинцзи. Но у старого Фу не было желания пить в такой поздний час. Он стал разбирать постель и вскоре лег на кане.
- Вы уж с Пинъанем выпейте, - говорил он. - А зятя Чэня не стоит ждать. Не придет он, наверно.
Дайань зажег на прилавке свечу и кликнул Пинъаня. Они пили чарку за чаркой, и немного погодя закусок как и не бывало. Когда посуду убрали, Пинъань ушел обратно в приворотную сторожку. Дайань запер двери и лег на кан рядом с приказчиком Фу.
Старику не спалось, и он заговорил.
- Гляди, матушку Шестую в какой гроб положили! Панихиды служат, богатые похороны готовят. Какие почести, а!
- Богатая она, вот и почести, - отвечал Дайань. - Только пожить не пришлось. А то, что батюшка тратится, так это он не своими же деньгами сорит. Матушка Шестая, по правде тебе сказать, такое богатство в дом принесла! Я-то уж знаю. Про серебро и говорить не приходится. Сколько у нее одного только золота да жемчуга! А дорогие безделки, нефритовые пояса, запястья да головные украшения! А драгоценные камни! Всего не перечесть. А почему, думаешь, хозяин так убивается? Он ведь не ее жалеет. Ее деньги ему покою не дают. По характеру я покойную матушку ни с кем в доме не сравняю. И уступчивая, и добрая. Без улыбки не поглядит. Даже нашего брата, слугу, не обидит. Не было у нее привычки за каждое слово «рабским отродьем» обзывать или там заставлять клясться в верности ни за что, ни про что. А как она, бывало, за покупками посылала! Серебра, значит, даст. «Свешали бы, матушка, - скажешь, - чтобы потом недоразумений каких не вышло». А она улыбнется. «Чего тут вешать? - ответит. - Бери уж. Тебе ж ведь тоже заработать хочется. Только мне принеси, что прошу, ладно?» И кто только у матушки денег взаймы не брал! А многие ли долги возвращали? Но она ничего! Не отдаете, мол, и не надо. Матушка Старшая и матушка Третья над деньгами тоже не трясутся. Зато матушки Пятая и Вторая - вот уж скупые-то. Погибель к нам придет, замотают, если хозяйство в свои руки возьмут. За чем бы ни послали, все норовят недодать. Стоит, скажем, цянь серебра, так дадут девять с половиной, а то и девять фэней. Выходит, мы из своего кармана что ли за них доплачивать обязаны?
- Но матушка Старшая не из таких! - заметил приказчик Фу.
- Конечно, не из таких! - продолжал Дайань. - Только уж больно вспыльчива. Войдешь - все по-хорошему. И хозяйки мирно беседуют. Но стоит тебе прервать разговор, она тебя при всех отчитает. Матушка Шестая такого себе никогда не позволяла. Она, покойница, никого не обижала. Наоборот, за нас старалась замолвить словечко. Ведь кто молится, от того Небо иной раз и роковую напасть отвращает. А мы, бывало, покойную матушку упросим с батюшкой поговорить, он ее во всем слушался. Только матушка Пятая на язык остра. Знай, грозит: «Вот батюшке скажу, тогда узнаешь», или «Отведаешь у меня палок!» А теперь и Чуньмэй, горничная ее, тоже злюкой стала.
- Матушка Пятая ведь тоже давно в дом вошла, - заметил приказчик Фу.
- Сам, старина, небось, помнишь, какой она тогда была, - говорил Дайань. - Как пришла, мать родную признавать не хочет. Как ни придет к дочери, так со слезами уходит. А как матушка Шестая умерла, так она в передних покоях полновластной хозяйкой себя считает. На садовников кричит: плохо, мол, подметают. С утра с бранью на них обрушивается.
Старик Фу клевал носом и вскоре заснул. Подвыпивший Дайань тоже закрыл глаза. Высоко на небе солнце сияло, а они все еще спали как убитые.
Симэнь Цин, надобно сказать, частенько спал в передних покоях у гроба Пинъэр. Тогда постель утром убирала Юйсяо, а хозяин шел в дальние покои умываться и причесываться. Этим моментом и пользовался Шутун, чтобы пошутить и позубоскалить с горничной. А в тот день Симэнь ушел ночевать в дальние покои. Юйсяо встала раньше других и потихоньку вышла. Она подмигнула Шутуну, и они пробрались через сад в кабинет.
Цзиньлянь не спалось. Она прошла к зале, где лежала покойница, но там было тихо и темно. В крытой галерее в беспорядке стояли столы и стулья. Кругом не было видно ни души. Тут она заметила Хуатуна. Он мел пол.
- А, это ты, рабское твое отродье? - говорила Цзиньлянь. - Что ты тут делаешь? А остальные где?
- Все спят, матушка, - отвечал слуга.
- Брось веник! - приказала Цзиньлянь. - Ступай спроси у зятюшки кусок белого шелка. Старой матушке Пань, скажи, траурную юбку надо сшить. Да пусть выдаст трауру на пояс и в прическу. Матушка моя нынче домой собирается.
- Зятюшка, наверно, почивают, - говорил Хуатун. - Обождите, я пойду узнаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 454 455 456 457 458 459 460 461 462 463 464 465 466 467 468 469 470 471 472 473 474 475 476 477 478 479 480 481 482 483 484 485 486 487 488 489 490 491 492 493 494 495 496 497 498 499 500 501 502 503 504 505 506 507 508 509 510 511 512 513 514 515 516 517 518 519 520 521 522
- Матушка, вы только взгляните на него! - указывая пальцем на Симэня, говорила она Юэнян. - Вот негодяй! Напился, а теперь нюни распускает.
- С твоим-то умом, сестрица, следовало бы знать, что музыка воссоздает грусть и радость, разлуку и встречу, - заметила Юйлоу. - Увидишь седло, вспомнишь павшего коня. Ему сцена, должно быть, напомнила почившую, вот он и прослезился.
- Не верю я этим слезам, - говорила Цзиньлянь. - Плакать над игрою лицедеев, по-моему, одно притворство. Не поверю никому, пока сама не заплачу.
- Потише, сестрица, - урезонила ее Юэнян. - Дай послушать!
- Понять не могу, - обратилась к хозяйке Юйлоу, - почему сестрица Шестая у нас такая ворчунья?
Когда сцена окончилась, пробили пятую стражу и гости разом стали откланиваться. Симэнь хотел было их удержать и взял в руку большой кубок, но ему все же пришлось проводить их за ворота.
Симэнь обождал, пока убрали посуду, и велел актерам оставить костюмы.
- Завтра их сиятельства Лю и Сюэ прибудут, - объяснял он. - Опять играть придется.
После угощенья актеры ушли. За ними последовали и четверо во главе с Ли Мином, но не о том пойдет речь.
Забрезжил рассвет. Симэнь удалился на ночлег в дальние покои.
Да,
Сколько холодных дней впереди
злая судьбина сулит?
Много ль туманных утренних зорь
встретить еще предстоит?
Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
ЮЙСЯО НА КОЛЕНЯХ ВЫМАЛИВАЕТ ПРОЩЕНИЕ У ПАНЬ ЦЗИНЬЛЯНЬ
ЧИНЫ УГОЛОВНОЙ УПРАВЫ ПРИНОСЯТ ЖЕРТВЫ ПЕРЕД ГРОБОМ НАЛОЖНИЦЫ БОГАЧА
Едва любовь к тебе пришла,
как уж расстаться с ней пора.
Что толку полог поднимать
и вглядываться до утра!
Всему наступит свой конец:
иссякнет шелкопряда нить,
Свече последнюю слезу
вот-вот придется уронить.
Злой ураган разъединит
с подругой феникса стеной,
И яшма нежная навек
переселится в мир иной.
Красой Си Ши не насладясь,
услышишь петушиный крик,
Прохладой утренней пахнет,
и потускнеет лунный лик.
Итак, когда гости разошлись, запели петухи. Симэнь удалился на покой, а Дайань, прихватив кувшин вина и закусок, направился в лавку, где собирался трапезничать с приказчиком Фу и Чэнь Цзинцзи. Но у старого Фу не было желания пить в такой поздний час. Он стал разбирать постель и вскоре лег на кане.
- Вы уж с Пинъанем выпейте, - говорил он. - А зятя Чэня не стоит ждать. Не придет он, наверно.
Дайань зажег на прилавке свечу и кликнул Пинъаня. Они пили чарку за чаркой, и немного погодя закусок как и не бывало. Когда посуду убрали, Пинъань ушел обратно в приворотную сторожку. Дайань запер двери и лег на кан рядом с приказчиком Фу.
Старику не спалось, и он заговорил.
- Гляди, матушку Шестую в какой гроб положили! Панихиды служат, богатые похороны готовят. Какие почести, а!
- Богатая она, вот и почести, - отвечал Дайань. - Только пожить не пришлось. А то, что батюшка тратится, так это он не своими же деньгами сорит. Матушка Шестая, по правде тебе сказать, такое богатство в дом принесла! Я-то уж знаю. Про серебро и говорить не приходится. Сколько у нее одного только золота да жемчуга! А дорогие безделки, нефритовые пояса, запястья да головные украшения! А драгоценные камни! Всего не перечесть. А почему, думаешь, хозяин так убивается? Он ведь не ее жалеет. Ее деньги ему покою не дают. По характеру я покойную матушку ни с кем в доме не сравняю. И уступчивая, и добрая. Без улыбки не поглядит. Даже нашего брата, слугу, не обидит. Не было у нее привычки за каждое слово «рабским отродьем» обзывать или там заставлять клясться в верности ни за что, ни про что. А как она, бывало, за покупками посылала! Серебра, значит, даст. «Свешали бы, матушка, - скажешь, - чтобы потом недоразумений каких не вышло». А она улыбнется. «Чего тут вешать? - ответит. - Бери уж. Тебе ж ведь тоже заработать хочется. Только мне принеси, что прошу, ладно?» И кто только у матушки денег взаймы не брал! А многие ли долги возвращали? Но она ничего! Не отдаете, мол, и не надо. Матушка Старшая и матушка Третья над деньгами тоже не трясутся. Зато матушки Пятая и Вторая - вот уж скупые-то. Погибель к нам придет, замотают, если хозяйство в свои руки возьмут. За чем бы ни послали, все норовят недодать. Стоит, скажем, цянь серебра, так дадут девять с половиной, а то и девять фэней. Выходит, мы из своего кармана что ли за них доплачивать обязаны?
- Но матушка Старшая не из таких! - заметил приказчик Фу.
- Конечно, не из таких! - продолжал Дайань. - Только уж больно вспыльчива. Войдешь - все по-хорошему. И хозяйки мирно беседуют. Но стоит тебе прервать разговор, она тебя при всех отчитает. Матушка Шестая такого себе никогда не позволяла. Она, покойница, никого не обижала. Наоборот, за нас старалась замолвить словечко. Ведь кто молится, от того Небо иной раз и роковую напасть отвращает. А мы, бывало, покойную матушку упросим с батюшкой поговорить, он ее во всем слушался. Только матушка Пятая на язык остра. Знай, грозит: «Вот батюшке скажу, тогда узнаешь», или «Отведаешь у меня палок!» А теперь и Чуньмэй, горничная ее, тоже злюкой стала.
- Матушка Пятая ведь тоже давно в дом вошла, - заметил приказчик Фу.
- Сам, старина, небось, помнишь, какой она тогда была, - говорил Дайань. - Как пришла, мать родную признавать не хочет. Как ни придет к дочери, так со слезами уходит. А как матушка Шестая умерла, так она в передних покоях полновластной хозяйкой себя считает. На садовников кричит: плохо, мол, подметают. С утра с бранью на них обрушивается.
Старик Фу клевал носом и вскоре заснул. Подвыпивший Дайань тоже закрыл глаза. Высоко на небе солнце сияло, а они все еще спали как убитые.
Симэнь Цин, надобно сказать, частенько спал в передних покоях у гроба Пинъэр. Тогда постель утром убирала Юйсяо, а хозяин шел в дальние покои умываться и причесываться. Этим моментом и пользовался Шутун, чтобы пошутить и позубоскалить с горничной. А в тот день Симэнь ушел ночевать в дальние покои. Юйсяо встала раньше других и потихоньку вышла. Она подмигнула Шутуну, и они пробрались через сад в кабинет.
Цзиньлянь не спалось. Она прошла к зале, где лежала покойница, но там было тихо и темно. В крытой галерее в беспорядке стояли столы и стулья. Кругом не было видно ни души. Тут она заметила Хуатуна. Он мел пол.
- А, это ты, рабское твое отродье? - говорила Цзиньлянь. - Что ты тут делаешь? А остальные где?
- Все спят, матушка, - отвечал слуга.
- Брось веник! - приказала Цзиньлянь. - Ступай спроси у зятюшки кусок белого шелка. Старой матушке Пань, скажи, траурную юбку надо сшить. Да пусть выдаст трауру на пояс и в прическу. Матушка моя нынче домой собирается.
- Зятюшка, наверно, почивают, - говорил Хуатун. - Обождите, я пойду узнаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 454 455 456 457 458 459 460 461 462 463 464 465 466 467 468 469 470 471 472 473 474 475 476 477 478 479 480 481 482 483 484 485 486 487 488 489 490 491 492 493 494 495 496 497 498 499 500 501 502 503 504 505 506 507 508 509 510 511 512 513 514 515 516 517 518 519 520 521 522