Вот так и прошла ночь.
На другой день Хуэйлянь встала рано. Одевшись и наскоро причесав волосы, она выбежала в сад. Калитка оказалась запертой, что сильно удивило Хуэйлянь. Она хотела выйти, но калитка не поддавалась. Хуэйлянь сказала Симэню, и тот велел Инчунь открыть калитку снаружи. Служанка вынула шпильку, и Симэню сразу стало ясно, что Цзиньлянь была свидетельницей их свиданья.
Терзаемая страхом Хуэйлянь открывала дверь в свою комнату, когда заметила улыбающегося Пинъаня.
- Чего зубы оскалил, арестантское твое отродье? - набросилась она.
- Смешно, вот и смеюсь, - отвечал слуга.
- Что ж тебя рассмешило в такой ранний час?
- А то, что ты, сестрица, похоже дня три крошки в рот не брала, - говорил Пинъань. - В глазах, должно быть, рябит, а? Нынешнюю ночь и дома, видно, не была.
Хуэйлянь вся вспыхнула.
- Что ты чертовщину мелешь, арестантское отродье? - заругалась она. - Когда, скажи, я дома не ночевала? Смотри, камень не мяч, заиграешься - голову пробьет.
- Чего ж ты, сестрица, отпираешься? - не унимался слуга. - Ведь я своими глазами видал, как ты дверь отпирала.
- Да я давно встала, к матушке Пятой ходила, - отговаривалась Хуэйлянь. - Вот только от нее. А ты где был, арестант?
- Слыхал, матушка Пятая тебя звала крабов засаливать, - подначивал Пинъань. - Ты, говорит, ножки больно ловко разнимаешь. А правда, она тебя к корзинщику посылала? Ты, рассказывают, и ртом сучить умеешь.
Хуэйлянь вышла из себя. Выхватив дверной засов, она погналась за Пинъанем.
- Негодяй! Гнусное отродье! - кричала она. - Погоди, я вот про тебя скажу! Получишь по заслугам. Совсем, смотрю, взбесился.
- Ого, сестрица! Поумерь немножко свой гнев! Знаю, кому ты скажешь. Ишь, на высокую ветку взлетела.
Еще больше рассвирепела Хуэйлянь и опять погналась за Пинъанем.
Между тем, из закладной лавки неожиданно вышел Дайань и вырвал из рук Хуэйлянь засов.
- За что его бить собираешься? - спросил он.
- Этого зубоскала, арестантское отродье, спроси. От его болтовни у меня руки онемели.
Воспользовавшись заминкой, Пинъань скрылся.
- Ну чего ты так сердишься, сестрица? - успокаивал ее Дайань. - Иди лучше причешись.
Хуэйлянь вынула из кармана не то три, не то четыре фэня серебра и протянула их Дайаню.
- Будь добр, купи горшок рыбного супу, - попросила она. - А отвар в чугуне подогрей.
- Сейчас все будет готово, - отозвался слуга.
Он быстро умылся и вскоре принес суп. Хуэйлянь разлила его в чашки и угостила Дайаня. Сделав прическу, она заперла комнату, показалась в покоях Юэнян, а потом направилась к Цзиньлянь. Та сидела за туалетным столиком. Хуэйлянь засуетилась, всячески стараясь ей услужить: подавала воду, держала гребень и зеркальце. Однако Цзиньлянь не обернулась к ней ни разу, казалось, даже не замечала ее.
- Я вам пока ночные туфельки уберу и ленты для бинтования ног скатаю, ладно? - спросила Хуэйлянь.
- Оставь, пускай лежат. Служанка уберет. - И Цзиньлянь кликнула служанку: - Цюцзюй, где ты запропастилась, рабское отродье?
- Она пол подметает, а сестрица Чуньмэй причесывается, - сказала Хуэйлянь.
- Ну и оставь! Не трогай! Они сами уберут, - оборвала ее Цзиньлянь. - Раз с ножищ, нечего тебе о них руки пачкать. Иди лучше батюшке служи. Такие, как ты, ему по душе, а я что? Женщина на одну ночь. Не первой свежести товар. Ведь это ты первая жена. Тебя по всем правилам в паланкине принесли. Зазноба!
Хуэйлянь поняла, что Цзиньлянь все знает, и встала перед ней на колени.
- Вы, матушка, моя истинная госпожа, - говорила Хуэйлянь. - Без вашей поддержки разве б я на ногах устояла?! Не будь на то вашей воли, матушка, я никогда не посмела бы исполнить желание батюшки. Ведь Старшая госпожа - одна видимость. Вы больше всех мне добра сделали. Как же я пойду против вас? Удостоверьтесь в этом сами, матушка, прошу вас, и если я хотя в какой-то мере вас обманываю, пусть меня всю покроют чирья и ждет мучительный конец.
- Ну что ты мне объясняешь! - прервала Цзиньлянь. - Я ж не слепая. Раз ты хозяину приглянулась, мне вмешиваться не приходится. Но я тебе не дам наедине с ним распускаться, других унижать. Так говоришь, меня затопчешь? Решила между нами встать? Вот что я тебе скажу, дорогая сестрица: выбрось это лучше из головы!
- Матушка! - взмолилась Хуэйлянь. - Прошу вас, еще раз припомните, как было дело. Ослышались вы, должно быть, вчера вечером. Не говорила я против вас.
- Глупышка! Еще не хватало выслушивать твои объяснения! Я тебе вот что скажу - и десять жен мужа не удержат. У нашего хозяина дома вон сколько жен да со стороны приглашает красоток. И ничего он от меня не скрывает, все по порядочку выкладывает. Одно время Шестая с ним душа в душу была. Так он, бывало, придет и от меня скрывает. А тебе до нее еще ох как далеко!
Хуэйлянь умолкла. Она постояла еще немного и ушла. На тропинке у задних ворот ей повстречался Симэнь Цин.
- А ты хорош! - начала Хуэйлянь. - Бездушный ты человек, вот кто ты есть. Я с тобой поделилась, а ты всем разбалтывать! Сколько из-за тебя унижений испытала! Я тебе откровенно, от души говорила. Мне и в голову не пришло, что ты выболтаешь. Рот у тебя - бадья худая, как есть бадья. Больше никогда ничего говорить тебе не буду.
- Но я ничего не знаю. О чем ты говоришь? - удивился Симэнь.
Хуэйлянь только бросила на него короткий взгляд и удалилась в передние покои. Язык у нее был хорошо подвешен. Всякий раз, когда Хуэйлянь выходила за ворота купить то одно, то другое, приказчика Фу она льстиво называла дядюшкой Фу, зятя Чэнь Цзинцзи - дядей, а Бэнь Дичуаня - почтенным Бэнем. Сблизившись с Симэнь Цином, она стала еще бойчей и речистей, то и дело с прислугой зубоскалила и во все совалась со своим языком.
- Дядюшка Фу, будь так добр, кликни мне продавца пудрой, - говорила она. - Я в ноги тебе поклонюсь.
И простоватый приказчик стремглав бежал на улицу, зазывал торговца, а потом еще просил ее выйти к воротам.
- Торговец пудрой по утрам приходит, - подшучивал над ней Дайань. - Ты, сестрица, лучше пораньше выходи, да безмен прихвати. Вот тогда он сразу к тебе прибежит.
- Мартышка проклятая! - ругалась Хуэйлянь. - Мне матушка Пятая с матушкой Шестой наказали пудры купить, причем тут безмен? Это шлюхи помаду фунтами берут, да и мажутся день-деньской. Погоди, я вот ей на тебя нажалуюсь.
- Чего это ты, сестрица, все меня матушкой Пятой пугаешь, а? - не унимался Дайань.
Через некоторое время Хуэйлянь обратилась с просьбой к Бэнь Дичуаню:
- Почтенный Бэнь! Будь любезен, позови торговца искусственными цветами. Хочу прическу цветами сливы-мэй и хризантемами украсить.
Бэнь Дичуань бросил лавку и вышел ловить торговца. Когда тот остановился у ворот, Хуэйлянь открыла корзину, выбрала цветы и два лиловых с отливом расшитых золотом платка. За все причиталось семь цяней пять фэней. Хуэйлянь вынула серебряный слиток и попросила Бэня отсечь от него семь с половиной цяней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 454 455 456 457 458 459 460 461 462 463 464 465 466 467 468 469 470 471 472 473 474 475 476 477 478 479 480 481 482 483 484 485 486 487 488 489 490 491 492 493 494 495 496 497 498 499 500 501 502 503 504 505 506 507 508 509 510 511 512 513 514 515 516 517 518 519 520 521 522
На другой день Хуэйлянь встала рано. Одевшись и наскоро причесав волосы, она выбежала в сад. Калитка оказалась запертой, что сильно удивило Хуэйлянь. Она хотела выйти, но калитка не поддавалась. Хуэйлянь сказала Симэню, и тот велел Инчунь открыть калитку снаружи. Служанка вынула шпильку, и Симэню сразу стало ясно, что Цзиньлянь была свидетельницей их свиданья.
Терзаемая страхом Хуэйлянь открывала дверь в свою комнату, когда заметила улыбающегося Пинъаня.
- Чего зубы оскалил, арестантское твое отродье? - набросилась она.
- Смешно, вот и смеюсь, - отвечал слуга.
- Что ж тебя рассмешило в такой ранний час?
- А то, что ты, сестрица, похоже дня три крошки в рот не брала, - говорил Пинъань. - В глазах, должно быть, рябит, а? Нынешнюю ночь и дома, видно, не была.
Хуэйлянь вся вспыхнула.
- Что ты чертовщину мелешь, арестантское отродье? - заругалась она. - Когда, скажи, я дома не ночевала? Смотри, камень не мяч, заиграешься - голову пробьет.
- Чего ж ты, сестрица, отпираешься? - не унимался слуга. - Ведь я своими глазами видал, как ты дверь отпирала.
- Да я давно встала, к матушке Пятой ходила, - отговаривалась Хуэйлянь. - Вот только от нее. А ты где был, арестант?
- Слыхал, матушка Пятая тебя звала крабов засаливать, - подначивал Пинъань. - Ты, говорит, ножки больно ловко разнимаешь. А правда, она тебя к корзинщику посылала? Ты, рассказывают, и ртом сучить умеешь.
Хуэйлянь вышла из себя. Выхватив дверной засов, она погналась за Пинъанем.
- Негодяй! Гнусное отродье! - кричала она. - Погоди, я вот про тебя скажу! Получишь по заслугам. Совсем, смотрю, взбесился.
- Ого, сестрица! Поумерь немножко свой гнев! Знаю, кому ты скажешь. Ишь, на высокую ветку взлетела.
Еще больше рассвирепела Хуэйлянь и опять погналась за Пинъанем.
Между тем, из закладной лавки неожиданно вышел Дайань и вырвал из рук Хуэйлянь засов.
- За что его бить собираешься? - спросил он.
- Этого зубоскала, арестантское отродье, спроси. От его болтовни у меня руки онемели.
Воспользовавшись заминкой, Пинъань скрылся.
- Ну чего ты так сердишься, сестрица? - успокаивал ее Дайань. - Иди лучше причешись.
Хуэйлянь вынула из кармана не то три, не то четыре фэня серебра и протянула их Дайаню.
- Будь добр, купи горшок рыбного супу, - попросила она. - А отвар в чугуне подогрей.
- Сейчас все будет готово, - отозвался слуга.
Он быстро умылся и вскоре принес суп. Хуэйлянь разлила его в чашки и угостила Дайаня. Сделав прическу, она заперла комнату, показалась в покоях Юэнян, а потом направилась к Цзиньлянь. Та сидела за туалетным столиком. Хуэйлянь засуетилась, всячески стараясь ей услужить: подавала воду, держала гребень и зеркальце. Однако Цзиньлянь не обернулась к ней ни разу, казалось, даже не замечала ее.
- Я вам пока ночные туфельки уберу и ленты для бинтования ног скатаю, ладно? - спросила Хуэйлянь.
- Оставь, пускай лежат. Служанка уберет. - И Цзиньлянь кликнула служанку: - Цюцзюй, где ты запропастилась, рабское отродье?
- Она пол подметает, а сестрица Чуньмэй причесывается, - сказала Хуэйлянь.
- Ну и оставь! Не трогай! Они сами уберут, - оборвала ее Цзиньлянь. - Раз с ножищ, нечего тебе о них руки пачкать. Иди лучше батюшке служи. Такие, как ты, ему по душе, а я что? Женщина на одну ночь. Не первой свежести товар. Ведь это ты первая жена. Тебя по всем правилам в паланкине принесли. Зазноба!
Хуэйлянь поняла, что Цзиньлянь все знает, и встала перед ней на колени.
- Вы, матушка, моя истинная госпожа, - говорила Хуэйлянь. - Без вашей поддержки разве б я на ногах устояла?! Не будь на то вашей воли, матушка, я никогда не посмела бы исполнить желание батюшки. Ведь Старшая госпожа - одна видимость. Вы больше всех мне добра сделали. Как же я пойду против вас? Удостоверьтесь в этом сами, матушка, прошу вас, и если я хотя в какой-то мере вас обманываю, пусть меня всю покроют чирья и ждет мучительный конец.
- Ну что ты мне объясняешь! - прервала Цзиньлянь. - Я ж не слепая. Раз ты хозяину приглянулась, мне вмешиваться не приходится. Но я тебе не дам наедине с ним распускаться, других унижать. Так говоришь, меня затопчешь? Решила между нами встать? Вот что я тебе скажу, дорогая сестрица: выбрось это лучше из головы!
- Матушка! - взмолилась Хуэйлянь. - Прошу вас, еще раз припомните, как было дело. Ослышались вы, должно быть, вчера вечером. Не говорила я против вас.
- Глупышка! Еще не хватало выслушивать твои объяснения! Я тебе вот что скажу - и десять жен мужа не удержат. У нашего хозяина дома вон сколько жен да со стороны приглашает красоток. И ничего он от меня не скрывает, все по порядочку выкладывает. Одно время Шестая с ним душа в душу была. Так он, бывало, придет и от меня скрывает. А тебе до нее еще ох как далеко!
Хуэйлянь умолкла. Она постояла еще немного и ушла. На тропинке у задних ворот ей повстречался Симэнь Цин.
- А ты хорош! - начала Хуэйлянь. - Бездушный ты человек, вот кто ты есть. Я с тобой поделилась, а ты всем разбалтывать! Сколько из-за тебя унижений испытала! Я тебе откровенно, от души говорила. Мне и в голову не пришло, что ты выболтаешь. Рот у тебя - бадья худая, как есть бадья. Больше никогда ничего говорить тебе не буду.
- Но я ничего не знаю. О чем ты говоришь? - удивился Симэнь.
Хуэйлянь только бросила на него короткий взгляд и удалилась в передние покои. Язык у нее был хорошо подвешен. Всякий раз, когда Хуэйлянь выходила за ворота купить то одно, то другое, приказчика Фу она льстиво называла дядюшкой Фу, зятя Чэнь Цзинцзи - дядей, а Бэнь Дичуаня - почтенным Бэнем. Сблизившись с Симэнь Цином, она стала еще бойчей и речистей, то и дело с прислугой зубоскалила и во все совалась со своим языком.
- Дядюшка Фу, будь так добр, кликни мне продавца пудрой, - говорила она. - Я в ноги тебе поклонюсь.
И простоватый приказчик стремглав бежал на улицу, зазывал торговца, а потом еще просил ее выйти к воротам.
- Торговец пудрой по утрам приходит, - подшучивал над ней Дайань. - Ты, сестрица, лучше пораньше выходи, да безмен прихвати. Вот тогда он сразу к тебе прибежит.
- Мартышка проклятая! - ругалась Хуэйлянь. - Мне матушка Пятая с матушкой Шестой наказали пудры купить, причем тут безмен? Это шлюхи помаду фунтами берут, да и мажутся день-деньской. Погоди, я вот ей на тебя нажалуюсь.
- Чего это ты, сестрица, все меня матушкой Пятой пугаешь, а? - не унимался Дайань.
Через некоторое время Хуэйлянь обратилась с просьбой к Бэнь Дичуаню:
- Почтенный Бэнь! Будь любезен, позови торговца искусственными цветами. Хочу прическу цветами сливы-мэй и хризантемами украсить.
Бэнь Дичуань бросил лавку и вышел ловить торговца. Когда тот остановился у ворот, Хуэйлянь открыла корзину, выбрала цветы и два лиловых с отливом расшитых золотом платка. За все причиталось семь цяней пять фэней. Хуэйлянь вынула серебряный слиток и попросила Бэня отсечь от него семь с половиной цяней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 454 455 456 457 458 459 460 461 462 463 464 465 466 467 468 469 470 471 472 473 474 475 476 477 478 479 480 481 482 483 484 485 486 487 488 489 490 491 492 493 494 495 496 497 498 499 500 501 502 503 504 505 506 507 508 509 510 511 512 513 514 515 516 517 518 519 520 521 522