Вернее, не от филера, а к филерам. Ими вся эта гостиница набита. Вот только сойдет ли сей груз за таранку? — спросил сам себя озабоченно, еще раз приподнимая корзину.— Сушеная рыба весит легче. Скажите вслух при коридорном, что на дне лежат еще банки с икрой.
— Хорошо, я скажу! Но, бога ради, Иосиф Федорович, и особенно вы, Анна Адольфовна, уходите скорее, коль здесь так опасно. Виноват во всем я, мне и исправлять свою оплошность.
— Фью! — не обращая внимания на слова Трофимова, вдруг свистнул Дубровинский и хлопнул себя по карману.— А я тоже хорош! Единственную кредитку отдал коридорному. Чем же с извозчиком буду рассчитываться? У вас нет денег, Павел Семеныч?
— Найдутся. Что вы, Иосиф Федорович!
— Тогда и гора с плеч.— Он взял тарелку с нарезанным ананасом, предложил жене: — Угощайся, Аня! Правда ведь вкусно? Не помню даже, когда я ел ананасы. И ел ли вообще?
— Ося, а что если я возьму этот миндаль с собой? —нерешительно спросила Анна.— Чего же зря добру пропадать!
Дубровинский рассмеялся. Лихо истраченная им кредитка ощутимо скажется на бюджете ближайших дней. Ему припомнились округленные в изумлении глаза Анны, когда он так равнодушно бросил бумажку на стол. Горсточка орехов этой потери не уравновесит, но Аня так любит миндаль.
- Возьми, конечно! Только чуточку и оставь. Тот, кто подчистую все съедает с тарелок, уважением здесь не пользуется. Постучался коридорный.
— Ваша милость, все готово. Постоялец из восемнадцатого, купец уфимский, извозчика вашего хотел отбить, но я сказал:«Мои господа тебе лучше заплатят». Несть можно вещи?
— Неси,— разрешил Дубровинский. И коридорный подхватил корзину.
— Эка ты неловкий, брат! — закричал Трофимов, подбегая к нему.— Бери осторожнее. Там на дне стеклянные банки с икрой.
— Не извольте сумлеваться. Доставим в сохранности.
А сам почесал в затылке. Видимо, что-то его беспокоило, хотелось и сказать и не сказать. Будь бы он один с кем-то из трех с глазу на глаз, а в такой компании... Он опустил корзину, совсем уже было рот открыл, да передумал, вновь кинул ее себе на плечо, распахнул дверь и побежал вниз по лестнице.
— Барин, куда теперь? — спросил извозчик, когда все уселись в экипаж, а корзина была устроена между ними.— Я ведь полдня целых с вами езжу,— добавил он со значением.
— Не обидим. Давай гони на Сенную,— сказал Дубровинский особенно громко, так, чтобы услышал коридорный, все не отходивший от экипажа и отбивавший поклоны.
Подковы звонко зацокали по булыжной мостовой. Верх экипажа был откинут. Дубровинский усадил Трофимова рядом с Анной на обитое кожей, пружинящее сиденье, а сам, к ним лицом, пристроился на узенькой скамейке за спиной извозчика. Ему хорошо была видна убегающая назад улица, подъезд гостиницы и коридорный, почему-то столбом вросший в землю на месте, где они с ним расстались. Позади катились и еще экипажи, пролетки, сами они обгоняли ломовиков, и гостиница, фигурки людей возле нее, отдаляясь, становились все мельче.
И тут, в какой-то момент, когда совсем бы исчезнуть гостинице из поля зрения, а самому ему спокойно откинуться назад, Дубровинский заметил, как к муравейно-маленькому коридорному быстро подошли трое, и он энергично замахал руками, должно быть что-то им объясняя.
— Голубчик, знаешь, сверни сейчас на Почтовую.— Дубровинский постучал в спину извозчика.— Надо заехать к Ивану Ивановичу.
— На Почтовую так на Почтовую,— согласился возница.— Только ранее надо бы сказать. Крюк большой загибать придется, А мне — так хоть всю Самару наскрозь проехать.
— Заплатим,— сказал Дубровинский.
И принялся сочинять какую-то нелепую, но веселую историю, заставляя своих спутников заливисто хохотать, где от души, а где и по прямой подсказке. На Почтовой он забежал в незнакомый двор, постоял там несколько минут и вышел разочарованный: «Нету дома Ивана Ивановича!» Потом дал извозчику еще один адрес, и экипаж, тяжело поскрипывая рессорами, покатился по пыльным улицам. А где именно, Дубровинский не представлял — Самару он знал еще плохо.
— По Саратовской поедем?—спросил извозчик, оглядываясь.
— Можно и по Саратовской,— небрежно сказал Дубровинский.
И тут подумал: неожиданно кстати. Резнов живет как раз на Саратовской. Только в каком ее конце они выедут на эту улицу? Переглянулись и Трофимов с Анной. Она уже изнемогала от беспокойства: скоро проснется Верочка. Ах, надо ли еще мотаться по городу!
— Не поехать ли нам прямо домой? —предложила она.— А друзей своих мы потом соберем. Я что-то очень устала.
Дубровинский понял намек. Великолепно. На Саратовской всегда можно перехватить другого извозчика. А сойти все же надо где-нибудь, не доезжая до резновского дома.
— Выезжай на Саратовскую!—приказал он извозчику.— А там я покажу куда. Лидочка, извини, мы тебя с Павлом Семенычем действительно замотали.
На Саратовскую выехали со стороны Успенской. Номера домов все нарастали. Скоро будет № 108, дом Резнова. Осталось, пожалуй, квартала три...
— Поворачивай направо! — Дубровинский облюбовал красивый деревянный особнячок.— Вот и наш дом. Приехали! Павел Семеныч, расплачивайтесь, ваша очередь. Лидочка, дорогая, руку дай!
Они постояли у калитки, делая вид, что все еще продолжают свою веселую болтовню и потому не входят во двор, а когда извозчик скрылся за углом, Трофимов виновато проговорил:
— Нельзя мне, Иосиф Федорович, такие дела поручать. Какую ужасную ошибку я допустил! Не приди вы на помощь, не знаю, чем бы все это кончилось.
— Ошибки только вы один делаете? — спросил Дубровинский.— И часто?
— Не знаю, но сегодня я понял: наверно, только я один,— с искренним огорчением ответил Трофимов.
— Хвалить сегодня я вас не могу. Но и бранить тоже. Сколько товарищей наших в тюрьмах сидят, в ссылках томятся. А почему? Каждый из них сделал ошибку. Мы сегодня выпутались из беды, значит, ошибки не сделали. А урок получили хороший. Берите корзину и несите Резнову. Номер дома вы знаете. Долго стоять нам здесь на одном месте негоже. На Саратовскую выйдем все врозь, редкой цепочкой, вы посередине, А потом мы с
Анной подхватим лихача и — к себе. Только дайте еще немного денег взаймы. Дома у них в полном отчаянии бегал Бобров с Верочкой на руках. Она проснулась вскоре после ухода родителей, то и дело пачкала пеленки, и, когда оставленный Боброву их запас почти весь иссяк, ему стало не по себе. Что делать, если Дубровинских схватила полиция? У ребенка животик болит, ему есть хочется...
Это было по-настоящему смешно. Но в то же время по-настоящему и грустно.Бобров ушел, Верочка на материнских руках успокоилась сразу, ее обмыли, покормили. А потом целую ночь напролет разговаривали. Вдруг по-особому ясной предстала сложность их нового бытия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258
— Хорошо, я скажу! Но, бога ради, Иосиф Федорович, и особенно вы, Анна Адольфовна, уходите скорее, коль здесь так опасно. Виноват во всем я, мне и исправлять свою оплошность.
— Фью! — не обращая внимания на слова Трофимова, вдруг свистнул Дубровинский и хлопнул себя по карману.— А я тоже хорош! Единственную кредитку отдал коридорному. Чем же с извозчиком буду рассчитываться? У вас нет денег, Павел Семеныч?
— Найдутся. Что вы, Иосиф Федорович!
— Тогда и гора с плеч.— Он взял тарелку с нарезанным ананасом, предложил жене: — Угощайся, Аня! Правда ведь вкусно? Не помню даже, когда я ел ананасы. И ел ли вообще?
— Ося, а что если я возьму этот миндаль с собой? —нерешительно спросила Анна.— Чего же зря добру пропадать!
Дубровинский рассмеялся. Лихо истраченная им кредитка ощутимо скажется на бюджете ближайших дней. Ему припомнились округленные в изумлении глаза Анны, когда он так равнодушно бросил бумажку на стол. Горсточка орехов этой потери не уравновесит, но Аня так любит миндаль.
- Возьми, конечно! Только чуточку и оставь. Тот, кто подчистую все съедает с тарелок, уважением здесь не пользуется. Постучался коридорный.
— Ваша милость, все готово. Постоялец из восемнадцатого, купец уфимский, извозчика вашего хотел отбить, но я сказал:«Мои господа тебе лучше заплатят». Несть можно вещи?
— Неси,— разрешил Дубровинский. И коридорный подхватил корзину.
— Эка ты неловкий, брат! — закричал Трофимов, подбегая к нему.— Бери осторожнее. Там на дне стеклянные банки с икрой.
— Не извольте сумлеваться. Доставим в сохранности.
А сам почесал в затылке. Видимо, что-то его беспокоило, хотелось и сказать и не сказать. Будь бы он один с кем-то из трех с глазу на глаз, а в такой компании... Он опустил корзину, совсем уже было рот открыл, да передумал, вновь кинул ее себе на плечо, распахнул дверь и побежал вниз по лестнице.
— Барин, куда теперь? — спросил извозчик, когда все уселись в экипаж, а корзина была устроена между ними.— Я ведь полдня целых с вами езжу,— добавил он со значением.
— Не обидим. Давай гони на Сенную,— сказал Дубровинский особенно громко, так, чтобы услышал коридорный, все не отходивший от экипажа и отбивавший поклоны.
Подковы звонко зацокали по булыжной мостовой. Верх экипажа был откинут. Дубровинский усадил Трофимова рядом с Анной на обитое кожей, пружинящее сиденье, а сам, к ним лицом, пристроился на узенькой скамейке за спиной извозчика. Ему хорошо была видна убегающая назад улица, подъезд гостиницы и коридорный, почему-то столбом вросший в землю на месте, где они с ним расстались. Позади катились и еще экипажи, пролетки, сами они обгоняли ломовиков, и гостиница, фигурки людей возле нее, отдаляясь, становились все мельче.
И тут, в какой-то момент, когда совсем бы исчезнуть гостинице из поля зрения, а самому ему спокойно откинуться назад, Дубровинский заметил, как к муравейно-маленькому коридорному быстро подошли трое, и он энергично замахал руками, должно быть что-то им объясняя.
— Голубчик, знаешь, сверни сейчас на Почтовую.— Дубровинский постучал в спину извозчика.— Надо заехать к Ивану Ивановичу.
— На Почтовую так на Почтовую,— согласился возница.— Только ранее надо бы сказать. Крюк большой загибать придется, А мне — так хоть всю Самару наскрозь проехать.
— Заплатим,— сказал Дубровинский.
И принялся сочинять какую-то нелепую, но веселую историю, заставляя своих спутников заливисто хохотать, где от души, а где и по прямой подсказке. На Почтовой он забежал в незнакомый двор, постоял там несколько минут и вышел разочарованный: «Нету дома Ивана Ивановича!» Потом дал извозчику еще один адрес, и экипаж, тяжело поскрипывая рессорами, покатился по пыльным улицам. А где именно, Дубровинский не представлял — Самару он знал еще плохо.
— По Саратовской поедем?—спросил извозчик, оглядываясь.
— Можно и по Саратовской,— небрежно сказал Дубровинский.
И тут подумал: неожиданно кстати. Резнов живет как раз на Саратовской. Только в каком ее конце они выедут на эту улицу? Переглянулись и Трофимов с Анной. Она уже изнемогала от беспокойства: скоро проснется Верочка. Ах, надо ли еще мотаться по городу!
— Не поехать ли нам прямо домой? —предложила она.— А друзей своих мы потом соберем. Я что-то очень устала.
Дубровинский понял намек. Великолепно. На Саратовской всегда можно перехватить другого извозчика. А сойти все же надо где-нибудь, не доезжая до резновского дома.
— Выезжай на Саратовскую!—приказал он извозчику.— А там я покажу куда. Лидочка, извини, мы тебя с Павлом Семенычем действительно замотали.
На Саратовскую выехали со стороны Успенской. Номера домов все нарастали. Скоро будет № 108, дом Резнова. Осталось, пожалуй, квартала три...
— Поворачивай направо! — Дубровинский облюбовал красивый деревянный особнячок.— Вот и наш дом. Приехали! Павел Семеныч, расплачивайтесь, ваша очередь. Лидочка, дорогая, руку дай!
Они постояли у калитки, делая вид, что все еще продолжают свою веселую болтовню и потому не входят во двор, а когда извозчик скрылся за углом, Трофимов виновато проговорил:
— Нельзя мне, Иосиф Федорович, такие дела поручать. Какую ужасную ошибку я допустил! Не приди вы на помощь, не знаю, чем бы все это кончилось.
— Ошибки только вы один делаете? — спросил Дубровинский.— И часто?
— Не знаю, но сегодня я понял: наверно, только я один,— с искренним огорчением ответил Трофимов.
— Хвалить сегодня я вас не могу. Но и бранить тоже. Сколько товарищей наших в тюрьмах сидят, в ссылках томятся. А почему? Каждый из них сделал ошибку. Мы сегодня выпутались из беды, значит, ошибки не сделали. А урок получили хороший. Берите корзину и несите Резнову. Номер дома вы знаете. Долго стоять нам здесь на одном месте негоже. На Саратовскую выйдем все врозь, редкой цепочкой, вы посередине, А потом мы с
Анной подхватим лихача и — к себе. Только дайте еще немного денег взаймы. Дома у них в полном отчаянии бегал Бобров с Верочкой на руках. Она проснулась вскоре после ухода родителей, то и дело пачкала пеленки, и, когда оставленный Боброву их запас почти весь иссяк, ему стало не по себе. Что делать, если Дубровинских схватила полиция? У ребенка животик болит, ему есть хочется...
Это было по-настоящему смешно. Но в то же время по-настоящему и грустно.Бобров ушел, Верочка на материнских руках успокоилась сразу, ее обмыли, покормили. А потом целую ночь напролет разговаривали. Вдруг по-особому ясной предстала сложность их нового бытия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258