Большевистского «Пролетария» нет, а ликвидаторский «Голос Социал-демократа» преспокойно выходит. Вот вам и решения пленума о закрытии, в пользу единства партии, всех фракционных печатных органов!
Большевистский Центр все в тех же интересах сближения фракций распущен. Но «голосовский» меньшевистский «центр», не нося формально такого названия, существует и всюду, где может, сует палки в колеса. Заграничное бюро ЦК перетрясли, от большевиков—на паритетных началах!—вошел в него единственным представителем Любимов — Марк, а он, пожалуйста... И Зиновьев уговаривает делать перед ним реверансы!
Коллегия членов ЦК в России — Русское Бюро ЦК.., И прежде трудно складывавшаяся «пятерка», которая стараниями полицейских ищеек редко имела в своем действительном составе больше двух человек, теперь совсем обессилена. Но именно там, в России, вдали от этой тяжелой и подлейшей эмигрантской грызни, там, где теперь во всю свою силу продолжает свирепствовать жесточайший столыпинский террор, но где, несмотря на все это, живет и будет жить святое дело пролетарской борьбы, вот там сейчас всеми мерами надо закрепить и упрочить своя позиции, не дозволить ликвидаторам, расшатавшим верхи, разрушать партию еще и снизу! Решено было приблизить руководство к местным организациям, оставшимся ныне в полной растерянности и разобщенности, создать крепкую, работоспособную.
коллегию из семи товарищей, избранных в ЦК на Лондонском съезде. С этим на пленуме все согласились. А между тем персональный состав не определили. Коллегия, как и ЗБЦК, на паритетных началах, однако своих представителей господа ликвидаторы и их союзники не выделили. Ударились в демагогию: пусть большевики-цекисты, приехав в Россию, обратятся за советом к местным работникам. Что это, как не губительная затяжка во времени, как не стремление засаботировать партийную работу? Что это, как не стремление оберечь от возможных провалов свои кадры и вытолкнуть под безжалостную столыпинскую руку одних большевиков? Что это, наконец, поскольку Ленина вытеснить совсем из ЦК невозможно, как не стремление удалить ЦК от Ленина, придав русской эмиграции все права ЦК, зная, что Ленин вынужден остаться в эмиграции, и зная, что Заграничное бюро уже практически в их руках?
Ну, нет, и здесь еще поборемся! Как и полагалось по договоренности, двое большевиков-цекистов уже уехали в Россию — товарищи Ногин и Гольденберг, И вот Гольденберг уже там арестован. В явной опасности Ногин. Полицейские власти бесчинствуют, хватают без всяких видимых поводов, без улик, сажают в тюрьмы и ссылают лишь за одну принадлежность к большевистской фракции партии. Нет даже комедии суда. Установление личности и закрытое постановление Особого Совещания. Тяжело!..
Но все равно нельзя сдавать позиции ни на йоту! О» все ходил и ходил, то всовывая руки в карманы, то закладывая их за спину. Десятки мучительных вопросов не давали ему покоя.
Кому теперь должно поехать в Россию вместо Гольденберга? Быть может, тоже на провал, а значит, и в тюрьму, на каторгу. Все время рвется Иннокентий. Зиновьев выпячивает его примиренчество. Да, на пленуме Иосиф Федорович никак не мог преодолеть в себе до конца надежды на всеобщее и честное соглашение. Его пленил пример Плеханова, осознавшего неверность своих партийных позиций, ему казалось, что вслед за Плехановым то же произойдет и с Мартовым и даже с Богдановым, тем более что Покровский, Лядов и Луначарский уже заколебались, уже разочаровались в своем кумире и, кажется, готовы попросить пардона. Что ж, это будет в добрый час! Но ехать ли в Россию Иннокентию?
Не имея работоспособной Русской коллегии, каким образом бороться там, не месте, с Потресовым и компанией, организовавшими практически свой, ликвидаторский, «центр»?
И если им удастся в ближайшее время объявить официально о создании легальной социал-демократической партии, то есть партии просителей-реформаторов, какой страшный удар тогда будет нанесен революции, нелегальной РСДРП! О, тогда
его высокопревосходительству господину Столыпину руки и вовсе будут развязаны, он оборудует своими виселицами все города!
Как обезвредить подлую деятельность Дана и Мартова в Центральном Органе партии? Как вышибить их оттуда, без чего невозможно сделать «Социал-демократа» ведущей идейной силой партии? И как еще более приблизить к работе в печати Плеханова, который в этот тяжкий момент, оставаясь хотя и меньшевиком, все-таки честно воюет за сохранение партии?
Каким образом окончательно вывести на чистую воду Богданова с его мерзейшей философией махизма и богостроительства? Как развенчать и выставить на публичное обозрение неприглядные, тощенькие теории «впередовцев» о загоне партии начисто в мертвое подполье?
Как разгромить троцкистскую фракцию, самую вредную из всех меньшевистских фракций? Ибо убежденные ликвидаторы прямо излагают свои взгляды, и рабочим легко разобраться в их ошибочности, а милейший господин Троцкий обманывает рабочих, ловко прикрывает зло крикливыми фразами о спасительном обращении с петицией к черносотенной Думе, дабы та поспособствовала рабочим обрести свободу объединения в профессиональные союзы.
Из кухни сквозь полуприкрытую дверь доносились голоса. Крупская кого-то тихо убеждала зайти попозже, потому что Владимир Ильич сейчас работает... Ленин усмехнулся. Дорогая! Как незаметно, а настойчиво она все время его оберегает! Ему представилось: вот она вернулась из магазина, сумка с провизией оттягивает ей руку. А в квартире тишина. Значит, Зиновьев ушел. Надя заглядывает в щелку двери. Видит мерно шагающего человека. Стало быть, человека работающего, ибо она хорошо знает, что этому человеку, когда он работает, обязательно надо шагать. И вот — от ворот поворот любому гостю! Ах, не его оберегать, ему Надюшу надо бы поберечь, не позволять ей носить тяжелые сумки...
— Прошу прощения! — крикнул он. И широко распахнул дверь.— Работу я уже закончил. С кем ты ведешь переговоры, Надюша?
— Да вот Иосиф Федорович с Яковом Абрамовичем в гости пожаловали,— весело откликнулась Крупская.— А я было совсем уже отправила их обратно. Согласились.
— Вот «примиренцы»! — воскликнул Ленин, входя на кухню.— Сразу и согласились? Без всякой борьбы?
— Не надо так шутить, Владимир Ильич,— просительно сказал Дубровинский, пожимая протянутую Лениным руку.— Из всех неприятных слов для меня это самое неприятное. Бывал такой грех, и не раз, на последнем пленуме повторилось, в чем я сейчас себе оправдания никак не найду, но, право же, поверьте,
Владимир Ильич, я стремился всегда не к «примирению непримиримого», а просто к донельзя желанному миру в партии. И не понял сразу с достаточной силой, что, пытаясь соединить несоединимое в верхах, тем самым помогаю разрушителям низов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258
Большевистский Центр все в тех же интересах сближения фракций распущен. Но «голосовский» меньшевистский «центр», не нося формально такого названия, существует и всюду, где может, сует палки в колеса. Заграничное бюро ЦК перетрясли, от большевиков—на паритетных началах!—вошел в него единственным представителем Любимов — Марк, а он, пожалуйста... И Зиновьев уговаривает делать перед ним реверансы!
Коллегия членов ЦК в России — Русское Бюро ЦК.., И прежде трудно складывавшаяся «пятерка», которая стараниями полицейских ищеек редко имела в своем действительном составе больше двух человек, теперь совсем обессилена. Но именно там, в России, вдали от этой тяжелой и подлейшей эмигрантской грызни, там, где теперь во всю свою силу продолжает свирепствовать жесточайший столыпинский террор, но где, несмотря на все это, живет и будет жить святое дело пролетарской борьбы, вот там сейчас всеми мерами надо закрепить и упрочить своя позиции, не дозволить ликвидаторам, расшатавшим верхи, разрушать партию еще и снизу! Решено было приблизить руководство к местным организациям, оставшимся ныне в полной растерянности и разобщенности, создать крепкую, работоспособную.
коллегию из семи товарищей, избранных в ЦК на Лондонском съезде. С этим на пленуме все согласились. А между тем персональный состав не определили. Коллегия, как и ЗБЦК, на паритетных началах, однако своих представителей господа ликвидаторы и их союзники не выделили. Ударились в демагогию: пусть большевики-цекисты, приехав в Россию, обратятся за советом к местным работникам. Что это, как не губительная затяжка во времени, как не стремление засаботировать партийную работу? Что это, как не стремление оберечь от возможных провалов свои кадры и вытолкнуть под безжалостную столыпинскую руку одних большевиков? Что это, наконец, поскольку Ленина вытеснить совсем из ЦК невозможно, как не стремление удалить ЦК от Ленина, придав русской эмиграции все права ЦК, зная, что Ленин вынужден остаться в эмиграции, и зная, что Заграничное бюро уже практически в их руках?
Ну, нет, и здесь еще поборемся! Как и полагалось по договоренности, двое большевиков-цекистов уже уехали в Россию — товарищи Ногин и Гольденберг, И вот Гольденберг уже там арестован. В явной опасности Ногин. Полицейские власти бесчинствуют, хватают без всяких видимых поводов, без улик, сажают в тюрьмы и ссылают лишь за одну принадлежность к большевистской фракции партии. Нет даже комедии суда. Установление личности и закрытое постановление Особого Совещания. Тяжело!..
Но все равно нельзя сдавать позиции ни на йоту! О» все ходил и ходил, то всовывая руки в карманы, то закладывая их за спину. Десятки мучительных вопросов не давали ему покоя.
Кому теперь должно поехать в Россию вместо Гольденберга? Быть может, тоже на провал, а значит, и в тюрьму, на каторгу. Все время рвется Иннокентий. Зиновьев выпячивает его примиренчество. Да, на пленуме Иосиф Федорович никак не мог преодолеть в себе до конца надежды на всеобщее и честное соглашение. Его пленил пример Плеханова, осознавшего неверность своих партийных позиций, ему казалось, что вслед за Плехановым то же произойдет и с Мартовым и даже с Богдановым, тем более что Покровский, Лядов и Луначарский уже заколебались, уже разочаровались в своем кумире и, кажется, готовы попросить пардона. Что ж, это будет в добрый час! Но ехать ли в Россию Иннокентию?
Не имея работоспособной Русской коллегии, каким образом бороться там, не месте, с Потресовым и компанией, организовавшими практически свой, ликвидаторский, «центр»?
И если им удастся в ближайшее время объявить официально о создании легальной социал-демократической партии, то есть партии просителей-реформаторов, какой страшный удар тогда будет нанесен революции, нелегальной РСДРП! О, тогда
его высокопревосходительству господину Столыпину руки и вовсе будут развязаны, он оборудует своими виселицами все города!
Как обезвредить подлую деятельность Дана и Мартова в Центральном Органе партии? Как вышибить их оттуда, без чего невозможно сделать «Социал-демократа» ведущей идейной силой партии? И как еще более приблизить к работе в печати Плеханова, который в этот тяжкий момент, оставаясь хотя и меньшевиком, все-таки честно воюет за сохранение партии?
Каким образом окончательно вывести на чистую воду Богданова с его мерзейшей философией махизма и богостроительства? Как развенчать и выставить на публичное обозрение неприглядные, тощенькие теории «впередовцев» о загоне партии начисто в мертвое подполье?
Как разгромить троцкистскую фракцию, самую вредную из всех меньшевистских фракций? Ибо убежденные ликвидаторы прямо излагают свои взгляды, и рабочим легко разобраться в их ошибочности, а милейший господин Троцкий обманывает рабочих, ловко прикрывает зло крикливыми фразами о спасительном обращении с петицией к черносотенной Думе, дабы та поспособствовала рабочим обрести свободу объединения в профессиональные союзы.
Из кухни сквозь полуприкрытую дверь доносились голоса. Крупская кого-то тихо убеждала зайти попозже, потому что Владимир Ильич сейчас работает... Ленин усмехнулся. Дорогая! Как незаметно, а настойчиво она все время его оберегает! Ему представилось: вот она вернулась из магазина, сумка с провизией оттягивает ей руку. А в квартире тишина. Значит, Зиновьев ушел. Надя заглядывает в щелку двери. Видит мерно шагающего человека. Стало быть, человека работающего, ибо она хорошо знает, что этому человеку, когда он работает, обязательно надо шагать. И вот — от ворот поворот любому гостю! Ах, не его оберегать, ему Надюшу надо бы поберечь, не позволять ей носить тяжелые сумки...
— Прошу прощения! — крикнул он. И широко распахнул дверь.— Работу я уже закончил. С кем ты ведешь переговоры, Надюша?
— Да вот Иосиф Федорович с Яковом Абрамовичем в гости пожаловали,— весело откликнулась Крупская.— А я было совсем уже отправила их обратно. Согласились.
— Вот «примиренцы»! — воскликнул Ленин, входя на кухню.— Сразу и согласились? Без всякой борьбы?
— Не надо так шутить, Владимир Ильич,— просительно сказал Дубровинский, пожимая протянутую Лениным руку.— Из всех неприятных слов для меня это самое неприятное. Бывал такой грех, и не раз, на последнем пленуме повторилось, в чем я сейчас себе оправдания никак не найду, но, право же, поверьте,
Владимир Ильич, я стремился всегда не к «примирению непримиримого», а просто к донельзя желанному миру в партии. И не понял сразу с достаточной силой, что, пытаясь соединить несоединимое в верхах, тем самым помогаю разрушителям низов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258