Что сейчас делает Мануильский? Шорникова смогла объяснить только, где найти Канопула. Она отсоветовала брать с собой револьверы, убедила, что можно натолкнуться на правительственные патрули, а в Кронштадте оружия хватит. Все как-то не так. Спешка, неподготовленность. А в Ораниенбауме происходит что-то подозрительное, с берега доносятся странные шумы. Похоже, что туда вступает большая войсковая часть. Ни раньше и ни позже. Словно бы по подсказке...
Ворчала пенистая струя под винтом за кормой парохода, першило в горле от едкой гари. А ночь, хотя и короткая, летняя ночь, ложится над заливом. Но, может быть, это и лучше? В крепости сухо защелкали редкие винтовочные выстрелы Дубровинский зашел в капитанскую рубку.
— Нельзя ли прибавить ходу?
— Товарищ, понимаю,— сказал капитан, посасывая погасшую трубку,— но ход у нас такой, как есть, не взыщите. А вам мой совет: поближе подойдем — берите у меня шлюпку с борта — и на веслах. Да не к пристани. К северному берегу. Потому раз стрельба началась — на пристани этак просто и не выйдешь, А нам где попало не причалить.
Вода похлюпьвала у них в ботинках, когда, приткнув шлюпку среди густых камышей, они стали взбираться на берег. Стрельба между тем продолжалась, то усиливаясь, то почти совсем утихая. Знакомым по прошлому году пустырем Дубровинский вывел своих спутников к сухому доку. В указанном Шорниковой месте их остановил военный патруль. Не понять сразу: свой или нет? Рискуя, Дубровинский назвал пароль. Пропустили.
Егор Канопул, нервничая, метался в маленькой каморке — пристройке к какому-то складу. Остановился, вздохнул облегченно.
— Ух! Не спрашиваю, почему долго! Могли бы ведь и совсем не добраться. Шорникова — молодец. Эх, баба! Это ведь она вас доставила! Ну, к делу! —Он развернул свои широкие плечи, несколько раз сжал и разжал кулаки.— Положение таково. Начали в Четвертом и Пятом морских экипажах. Во главе наш матрос, большевик. Захватил форт «Константин». Это здорово, главная наша опора. Там сейчас и Мануильский. Эсеры взяли на себя поднять пехотные полки. А вестей пока никаких. Объединенное командование создать не удалось. Весь день с ними шло препирательство— и словно в стену горохом! Мы-де, эсеры, герои, смельчаки, а вы, демократы, всегда осторожничаете. А сейчас стихия, братцы, захватывает. До утра мы должны взять все в свои руки. Иначе...
— Общий план?—коротко спросил Дубровинский. — Общего нет, сорвали эсеры,— сердито ответил Канопул.— По их рассуждению, только выстрели — и эхо тут же по всей России прокатится; кинь спичку в хворост—и сразу костер загорится. А хворост-то, может быть, сырой, его подсушить бы надо сперва. Вы, мол, эсдеки, подымайте рабочих, дружины из них создавайте, а мы и полки обеспечим и военные корабли. Да вот пока не заметно... Ну, ладно! В гарнизоне-то у всех с прошлого года изъято личное оружие. Восстали почти с голыми руками. Мануильский теперь план такой предлагается. Захватить арсенал. Это дело поручим Иннокентию с матросами. Ими командует Лобов. Задача Гусарова и Малоземсва — пропагандировать пехоту. Провалят эсеры, если мы сами не возьмемся. А я к Мануильскому. Там решим — может, кто-то из нас на корабли подастся. Опорный пункт — форт «Константин». Нет возражений?— Он встал, выдернул ящик стола.— Вот тут револьверы, патроны, берите! И — шагом! А лучше бегом!—Усмехнулся: — Братцы,
не в бирюльки будем играть. Есть у кого что своим передать — вслух скажите. Оставшиеся передадут. У меня: обещался я Шорниковой. Ну, если чего, пусть не поминает лихом...
В небе уже алела заря. Короткая летняя ночь пролетела. Красные кирпичные стены арсенала показались Дубровинскому тяжело уходящими в глубь земли. Наверно, так оно и было, чтобы исключить возможность подкопов. Железные ворота с врезанной в проходную тяжелой калиткой. Глухо, мертво.
Дубровинский постучался. В приоткрывшийся «глазок» выглянул дневальный, спросил неуверенно:
— Чего надо?
— Оружие,— твердо сказал Дубровинский.— Слышишь, повсюду идет стрельба? Вся крепость уже в руках твоих братьев, солдат и матросов — офицеры арестованы. Свеаборг и Ревель тоже восстали, в России революция. Открой ворота.
— Не могу, прав не имею,— колеблясь, ответил дневальный,— чичас дежурного надзирателя вызову.
— Значит, ты офицеру своему больше веришь, чем нам, вот этому красному знамени? — Дубровинский показал на кумачовое полотнище, вздетое на штык одного из дружинников.— Придет офицер и прикажет стрелять в нас. Этого тебе хочется? А потом, когда арсенал все равно будет занят восставшими, какими глазами станешь ты смотреть на убитых? Получится, что ведь ты убивал. А сам, поди, из крестьян или рабочих...
— Да эт чего, эт понятно,— забормотал дневальный.— Слушал я митинги. Правда все... А присяга?
— Кому? Кто кровью народной всю русскую землю залил? Кто в тюрьмы, на каторгу...
— Стой,— сказал торопливо дневальный и оглянулся,— по двору кто-то идет... Надзиратель... Никольский...
— Так открой же, открой, пока он далеко еще! — в нетерпении выкрикнул Дубровинский, думая между тем, что, если ворота не откроются и завяжется перестрелка, штурмом эти глухие, высокие стены не взять.
Минуты, минуты решают. Что делать?Но в этот напряженный момент заскрипело железо, и калитка приотворилась. На просвет Дубровинский увидел офицера, борющегося с солдатом в проходной, и вместе с Лобовым бросился вперед.
А дальше куда? В какую сторону? По булыжной мостовой двора от караульного помещения к ним навстречу бежало несколько матросов с винтовками в руках. Сейчас начнут стрелять? Или... Матросы кидали бескозырки вверх. Надзиратель, уже связанный, лежал на земле, ругался на чем свет стоит. Никто на
него не обращал внимания. Лобов подвел отряд к ближнему складу.
— Ключи, ключи! — сам не ведая от кого, нервно требовал он и тряс тяжелый замок на двери склада.— Лом хотя бы...
Лом и кувалда нашлись. Войдя в азарт, Дубровинский наряду с дружинниками пытался разбить замок. Железо визжало, но почти не поддавалось их усилиям. Горели ладони, обильный пот струился по лицу.
— Э-ах! Э-ах! — Бил ломом он с придыханием, чувствуя разрывающую боль з груди.— Э-ах!..
Почти враз с глухим скрежетом вывалился из пробоя изувеченный замок и прогремел короткий далекий залп по ту сторону двора. Тотчас же вслед за ним началась частая, беспорядочная стрельба, постепенно приближаясь к арсеналу. Кто с кем? Дубровинский и Лобов недоуменно переглянулись.
— Там вроде бы Енисейские казармы,— проговорил Лобов,— за енисейцев эсеры ручались.
— Туда с Гусаровым пошел Малоземов,— качнул головой Дубровинский.— Неужели это их так встречают? Ну, что тут имеется?
Дружинники, недовольно ворча, перебрасывали малопригодное им хранящееся здесь оружие:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258
Ворчала пенистая струя под винтом за кормой парохода, першило в горле от едкой гари. А ночь, хотя и короткая, летняя ночь, ложится над заливом. Но, может быть, это и лучше? В крепости сухо защелкали редкие винтовочные выстрелы Дубровинский зашел в капитанскую рубку.
— Нельзя ли прибавить ходу?
— Товарищ, понимаю,— сказал капитан, посасывая погасшую трубку,— но ход у нас такой, как есть, не взыщите. А вам мой совет: поближе подойдем — берите у меня шлюпку с борта — и на веслах. Да не к пристани. К северному берегу. Потому раз стрельба началась — на пристани этак просто и не выйдешь, А нам где попало не причалить.
Вода похлюпьвала у них в ботинках, когда, приткнув шлюпку среди густых камышей, они стали взбираться на берег. Стрельба между тем продолжалась, то усиливаясь, то почти совсем утихая. Знакомым по прошлому году пустырем Дубровинский вывел своих спутников к сухому доку. В указанном Шорниковой месте их остановил военный патруль. Не понять сразу: свой или нет? Рискуя, Дубровинский назвал пароль. Пропустили.
Егор Канопул, нервничая, метался в маленькой каморке — пристройке к какому-то складу. Остановился, вздохнул облегченно.
— Ух! Не спрашиваю, почему долго! Могли бы ведь и совсем не добраться. Шорникова — молодец. Эх, баба! Это ведь она вас доставила! Ну, к делу! —Он развернул свои широкие плечи, несколько раз сжал и разжал кулаки.— Положение таково. Начали в Четвертом и Пятом морских экипажах. Во главе наш матрос, большевик. Захватил форт «Константин». Это здорово, главная наша опора. Там сейчас и Мануильский. Эсеры взяли на себя поднять пехотные полки. А вестей пока никаких. Объединенное командование создать не удалось. Весь день с ними шло препирательство— и словно в стену горохом! Мы-де, эсеры, герои, смельчаки, а вы, демократы, всегда осторожничаете. А сейчас стихия, братцы, захватывает. До утра мы должны взять все в свои руки. Иначе...
— Общий план?—коротко спросил Дубровинский. — Общего нет, сорвали эсеры,— сердито ответил Канопул.— По их рассуждению, только выстрели — и эхо тут же по всей России прокатится; кинь спичку в хворост—и сразу костер загорится. А хворост-то, может быть, сырой, его подсушить бы надо сперва. Вы, мол, эсдеки, подымайте рабочих, дружины из них создавайте, а мы и полки обеспечим и военные корабли. Да вот пока не заметно... Ну, ладно! В гарнизоне-то у всех с прошлого года изъято личное оружие. Восстали почти с голыми руками. Мануильский теперь план такой предлагается. Захватить арсенал. Это дело поручим Иннокентию с матросами. Ими командует Лобов. Задача Гусарова и Малоземсва — пропагандировать пехоту. Провалят эсеры, если мы сами не возьмемся. А я к Мануильскому. Там решим — может, кто-то из нас на корабли подастся. Опорный пункт — форт «Константин». Нет возражений?— Он встал, выдернул ящик стола.— Вот тут револьверы, патроны, берите! И — шагом! А лучше бегом!—Усмехнулся: — Братцы,
не в бирюльки будем играть. Есть у кого что своим передать — вслух скажите. Оставшиеся передадут. У меня: обещался я Шорниковой. Ну, если чего, пусть не поминает лихом...
В небе уже алела заря. Короткая летняя ночь пролетела. Красные кирпичные стены арсенала показались Дубровинскому тяжело уходящими в глубь земли. Наверно, так оно и было, чтобы исключить возможность подкопов. Железные ворота с врезанной в проходную тяжелой калиткой. Глухо, мертво.
Дубровинский постучался. В приоткрывшийся «глазок» выглянул дневальный, спросил неуверенно:
— Чего надо?
— Оружие,— твердо сказал Дубровинский.— Слышишь, повсюду идет стрельба? Вся крепость уже в руках твоих братьев, солдат и матросов — офицеры арестованы. Свеаборг и Ревель тоже восстали, в России революция. Открой ворота.
— Не могу, прав не имею,— колеблясь, ответил дневальный,— чичас дежурного надзирателя вызову.
— Значит, ты офицеру своему больше веришь, чем нам, вот этому красному знамени? — Дубровинский показал на кумачовое полотнище, вздетое на штык одного из дружинников.— Придет офицер и прикажет стрелять в нас. Этого тебе хочется? А потом, когда арсенал все равно будет занят восставшими, какими глазами станешь ты смотреть на убитых? Получится, что ведь ты убивал. А сам, поди, из крестьян или рабочих...
— Да эт чего, эт понятно,— забормотал дневальный.— Слушал я митинги. Правда все... А присяга?
— Кому? Кто кровью народной всю русскую землю залил? Кто в тюрьмы, на каторгу...
— Стой,— сказал торопливо дневальный и оглянулся,— по двору кто-то идет... Надзиратель... Никольский...
— Так открой же, открой, пока он далеко еще! — в нетерпении выкрикнул Дубровинский, думая между тем, что, если ворота не откроются и завяжется перестрелка, штурмом эти глухие, высокие стены не взять.
Минуты, минуты решают. Что делать?Но в этот напряженный момент заскрипело железо, и калитка приотворилась. На просвет Дубровинский увидел офицера, борющегося с солдатом в проходной, и вместе с Лобовым бросился вперед.
А дальше куда? В какую сторону? По булыжной мостовой двора от караульного помещения к ним навстречу бежало несколько матросов с винтовками в руках. Сейчас начнут стрелять? Или... Матросы кидали бескозырки вверх. Надзиратель, уже связанный, лежал на земле, ругался на чем свет стоит. Никто на
него не обращал внимания. Лобов подвел отряд к ближнему складу.
— Ключи, ключи! — сам не ведая от кого, нервно требовал он и тряс тяжелый замок на двери склада.— Лом хотя бы...
Лом и кувалда нашлись. Войдя в азарт, Дубровинский наряду с дружинниками пытался разбить замок. Железо визжало, но почти не поддавалось их усилиям. Горели ладони, обильный пот струился по лицу.
— Э-ах! Э-ах! — Бил ломом он с придыханием, чувствуя разрывающую боль з груди.— Э-ах!..
Почти враз с глухим скрежетом вывалился из пробоя изувеченный замок и прогремел короткий далекий залп по ту сторону двора. Тотчас же вслед за ним началась частая, беспорядочная стрельба, постепенно приближаясь к арсеналу. Кто с кем? Дубровинский и Лобов недоуменно переглянулись.
— Там вроде бы Енисейские казармы,— проговорил Лобов,— за енисейцев эсеры ручались.
— Туда с Гусаровым пошел Малоземов,— качнул головой Дубровинский.— Неужели это их так встречают? Ну, что тут имеется?
Дружинники, недовольно ворча, перебрасывали малопригодное им хранящееся здесь оружие:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258