На какой конкретно основе?
Он закидал Кржижановского своими вопросами. Тот выслушивал, удовлетворенно кивая головой, и во взгляде его было: да остановись же, бога ради, все так просто!
— Когда на Бородинском поле гремели пушки, мужик, одетый в солдатский мундир, выискивал противника, чтобы его убить. Когда над этим полем в голубом небе плывут спокойные облака, мужику должно браться за соху, борону и сеять хлеб. Вся наша пропаганда теперь должна быть пронизана ощущением наступающего мира в партии, а стало быть, и усилением наших возможностей в борьбе с самодержавием. А что касается прин-
ципиальных позиций, они уж не столь драматично расходятся, чтобы добрые друзья не смогли их согласовать.
И Кржижановский легко, свободно откинулся на спинку стула.
— А я мог бы, пожалуй, добавить то, что Крупская, разумеется, не конфликтуя с Лениным, пока продолжает работу в качестве секретаря редакции. Да и сам Владимир Ильич, выйдя из состава редакции, напечатал в «Искре» две статьи,— поспешно сказал Носков, зная, что Ленин после того прекратил все отношения с «Искрой» и что Крупская долго на работе в редакции никак не задержится.
— Словом, мир, мир, мир! — торжественно провозгласил Кржижановский.— А вам что, Иосиф Федорович, это разве не очень нравится?
— Мне это нравится больше всего,— ответил Дубровинский.— Самое радостное для меня — в партии мир. Ненавижу дрязги, склоку, возню вокруг священного нашего дела. Да, меня томили всяческие сомнения. Но теперь я окрылен.
— Вот и действуйте под таким настроением! ...Дубровинский повернулся на другой бок. Дьявольски дует из окна. Этак недолго простуду схватить. И не заснуть никак— все быстрее бы пролетело время. Какая холодная нынче зима! Даже в Ростове намело снегу, будто в Яранске. В вагоне ночью без сна тягуч каждый час. А вообще — годы летят... У какого-то поэта встретились строчки:
Годы летят, как бездомные птицы,
В тщетных поисках света исчезают во мгле,
Для чего лишний год на земле человеку томиться,
Если ад все равно для него на земле?
Интересно, все еще где-то томится сам этот поэт или добро-» вольно ушел в мир иной? Никто так жадно за жизнь не цепляется, как воспеватели страданий, смерти, тлена. Еще любопытно: с особым смаком читаются вслух такие стихи не натощак и в одиночестве, а в большой, беззаботной компании, когда на столе стоит много вкусного, сытного, хмельного.
А хорошо бы сейчас выпить горячего чая! Пожевать чего-нибудь. Зря не запасся ничем в Ростове. Мошинский созал в карман пальто кусок копченой колбасы. И надо было взять. Но делал он это как-то очень уж покровительственно. Переменился Иосиф Николаевич, переменился, в Яранске был куда душевнее. Следовало ли ездить к нему? Поручения партии не было. По южным комитетам ездят другие. Но захотелось просто посоветоваться со старым товарищем. Говорят, старый друг лучше новых двух.
Дубровинский еще раз повернулся, подтянул ноги. Может, так будет теплее? Вагон бросало по-прежнему, частую дробь выбивали колеса на стыках рельсов.
Разговор с Мошинским был, конечно, полезен. Рассказ Кни-пович — одно. Кржижановского с Носковым — другое, Мошинского — третье, а взятое все вместе — четвертое. И это четвертое на языке математики называется приведением к одному знаменателю. А в числителе у Мошинского много: он руководитель эсдековского Союза горнозаводских рабочих, в его округе чуть ли не за сто шестьдесят тысяч шахтеров и металлургов, был делегатом съезда. Книпович рассказывала: все время колебался он то туда, то сюда — «болото». Напомнил ему об этом — Мошин-ский засмеялся:
— На съезде много было острословов. Это ленинское нежное словечко. Плеханов шпильки запускал потоньше. Троцкий играл словами, будто мячиками, а Мартов кусался зло, но тоже остроумно. Да что тут перечислять! Собрались умы! А «болото», на мой взгляд,— чистое, светлое озеро. Грязь-то оказалась на берегах. Драки не среди «болота», а на берегах происходили.
— Но прав-то был ведь Ленин!
— В докладе съезду я прямо написал, что мы свою организацию строим по плану ленинской книги «Что делать?», а с «Искрой» согласны абсолютно во всем, кроме разве того, что руководящим центром партии нельзя признать хотя и общерусскую газету, но издающуюся за границей.
— Так здесь же издавать ее нельзя! Прихлопнут сразу и всех сотрудничающих в ней пересажают.
— Газета издали — подспорье. А вся основная сила — на местах. Нам виднее, когда и что поддерживать, когда и что подталкивать, когда на время замирать. Центральный Комитет, безусловно, нужен, но с ограниченными правами, опять-таки исходя из принципа: больше автономии, больше свободы действий местам.
— И выйдет: «Однажды лебедь, рак да щука...»
— В вопросах партийного руководства, я полагаю, Юлий Осипович Мартов разбирается лучше, чем Иван Андреевич Крылов.
— Потому вы и голосовали за первый параграф Устава в редакции Мартова, хотя драка по этому поводу происходила на берегу, а вы были светлым, чистым озером?
— Видите ли, Иосиф Федорович,— уже с явным раздражением сказал Мошинский,— если бы Устав партии можно было полностью составить из басен Крылова, русских поговорок и хлестких образных словечек, так бы и сделали. Но даже великие мастера подобного острословия Плеханов и Ленин в этом случае говорили на деловом языке.
— И на деловом языке вы считаете, что прав был Мартов,
— Иначе я не голосовал бы вместе с ним.
— Но это привело к расколу партии! — А почему Мартов должен был подчиниться Ленину?
— Иосиф Николаевич, это ведь тоже не деловой язык. Тогда можно спросить: а почему вы подчинились Мартову?
— Потому что как личность он мне нравится больше, чем Ленин. И формулировка Мартова мне нравится больше. Пролетариат, интеллигенция сами создают свою партию, и всяк, кто разделяет ее программу, ее взгляды, имеет право называть себя членом партии. А Ленину нужен строгий отбор, дисциплина, постоянная работа в партийной организации. Но конспиративная партия не земская управа, куда служащим необходимо приходить и уходить по часам, получая от казны жалованье. Даже самое малое, но добровольное содействие партии со стороны отдельных лиц обязывает нас считать их членами партии. Хотя бы за тот риск, который они несут.
— И подвергают во сто раз большему риску профессиональную часть партии.
Мошинский поднялся. Обнял за плечи. Просто, дружески, как это у них бывало часто в яранской ссылке.
— Иосиф Федорович, ну что это мы, право, как петухи, запрыгали друг перед другом,— проговорил он с легким укором.— Уж если Мартов и Ленин помирились, нам-то что с вами делить?, Или согласие, которое воцарилось там, мы станем разрушать здесь? Ну посудите сами, что происходит на белом свете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258
Он закидал Кржижановского своими вопросами. Тот выслушивал, удовлетворенно кивая головой, и во взгляде его было: да остановись же, бога ради, все так просто!
— Когда на Бородинском поле гремели пушки, мужик, одетый в солдатский мундир, выискивал противника, чтобы его убить. Когда над этим полем в голубом небе плывут спокойные облака, мужику должно браться за соху, борону и сеять хлеб. Вся наша пропаганда теперь должна быть пронизана ощущением наступающего мира в партии, а стало быть, и усилением наших возможностей в борьбе с самодержавием. А что касается прин-
ципиальных позиций, они уж не столь драматично расходятся, чтобы добрые друзья не смогли их согласовать.
И Кржижановский легко, свободно откинулся на спинку стула.
— А я мог бы, пожалуй, добавить то, что Крупская, разумеется, не конфликтуя с Лениным, пока продолжает работу в качестве секретаря редакции. Да и сам Владимир Ильич, выйдя из состава редакции, напечатал в «Искре» две статьи,— поспешно сказал Носков, зная, что Ленин после того прекратил все отношения с «Искрой» и что Крупская долго на работе в редакции никак не задержится.
— Словом, мир, мир, мир! — торжественно провозгласил Кржижановский.— А вам что, Иосиф Федорович, это разве не очень нравится?
— Мне это нравится больше всего,— ответил Дубровинский.— Самое радостное для меня — в партии мир. Ненавижу дрязги, склоку, возню вокруг священного нашего дела. Да, меня томили всяческие сомнения. Но теперь я окрылен.
— Вот и действуйте под таким настроением! ...Дубровинский повернулся на другой бок. Дьявольски дует из окна. Этак недолго простуду схватить. И не заснуть никак— все быстрее бы пролетело время. Какая холодная нынче зима! Даже в Ростове намело снегу, будто в Яранске. В вагоне ночью без сна тягуч каждый час. А вообще — годы летят... У какого-то поэта встретились строчки:
Годы летят, как бездомные птицы,
В тщетных поисках света исчезают во мгле,
Для чего лишний год на земле человеку томиться,
Если ад все равно для него на земле?
Интересно, все еще где-то томится сам этот поэт или добро-» вольно ушел в мир иной? Никто так жадно за жизнь не цепляется, как воспеватели страданий, смерти, тлена. Еще любопытно: с особым смаком читаются вслух такие стихи не натощак и в одиночестве, а в большой, беззаботной компании, когда на столе стоит много вкусного, сытного, хмельного.
А хорошо бы сейчас выпить горячего чая! Пожевать чего-нибудь. Зря не запасся ничем в Ростове. Мошинский созал в карман пальто кусок копченой колбасы. И надо было взять. Но делал он это как-то очень уж покровительственно. Переменился Иосиф Николаевич, переменился, в Яранске был куда душевнее. Следовало ли ездить к нему? Поручения партии не было. По южным комитетам ездят другие. Но захотелось просто посоветоваться со старым товарищем. Говорят, старый друг лучше новых двух.
Дубровинский еще раз повернулся, подтянул ноги. Может, так будет теплее? Вагон бросало по-прежнему, частую дробь выбивали колеса на стыках рельсов.
Разговор с Мошинским был, конечно, полезен. Рассказ Кни-пович — одно. Кржижановского с Носковым — другое, Мошинского — третье, а взятое все вместе — четвертое. И это четвертое на языке математики называется приведением к одному знаменателю. А в числителе у Мошинского много: он руководитель эсдековского Союза горнозаводских рабочих, в его округе чуть ли не за сто шестьдесят тысяч шахтеров и металлургов, был делегатом съезда. Книпович рассказывала: все время колебался он то туда, то сюда — «болото». Напомнил ему об этом — Мошин-ский засмеялся:
— На съезде много было острословов. Это ленинское нежное словечко. Плеханов шпильки запускал потоньше. Троцкий играл словами, будто мячиками, а Мартов кусался зло, но тоже остроумно. Да что тут перечислять! Собрались умы! А «болото», на мой взгляд,— чистое, светлое озеро. Грязь-то оказалась на берегах. Драки не среди «болота», а на берегах происходили.
— Но прав-то был ведь Ленин!
— В докладе съезду я прямо написал, что мы свою организацию строим по плану ленинской книги «Что делать?», а с «Искрой» согласны абсолютно во всем, кроме разве того, что руководящим центром партии нельзя признать хотя и общерусскую газету, но издающуюся за границей.
— Так здесь же издавать ее нельзя! Прихлопнут сразу и всех сотрудничающих в ней пересажают.
— Газета издали — подспорье. А вся основная сила — на местах. Нам виднее, когда и что поддерживать, когда и что подталкивать, когда на время замирать. Центральный Комитет, безусловно, нужен, но с ограниченными правами, опять-таки исходя из принципа: больше автономии, больше свободы действий местам.
— И выйдет: «Однажды лебедь, рак да щука...»
— В вопросах партийного руководства, я полагаю, Юлий Осипович Мартов разбирается лучше, чем Иван Андреевич Крылов.
— Потому вы и голосовали за первый параграф Устава в редакции Мартова, хотя драка по этому поводу происходила на берегу, а вы были светлым, чистым озером?
— Видите ли, Иосиф Федорович,— уже с явным раздражением сказал Мошинский,— если бы Устав партии можно было полностью составить из басен Крылова, русских поговорок и хлестких образных словечек, так бы и сделали. Но даже великие мастера подобного острословия Плеханов и Ленин в этом случае говорили на деловом языке.
— И на деловом языке вы считаете, что прав был Мартов,
— Иначе я не голосовал бы вместе с ним.
— Но это привело к расколу партии! — А почему Мартов должен был подчиниться Ленину?
— Иосиф Николаевич, это ведь тоже не деловой язык. Тогда можно спросить: а почему вы подчинились Мартову?
— Потому что как личность он мне нравится больше, чем Ленин. И формулировка Мартова мне нравится больше. Пролетариат, интеллигенция сами создают свою партию, и всяк, кто разделяет ее программу, ее взгляды, имеет право называть себя членом партии. А Ленину нужен строгий отбор, дисциплина, постоянная работа в партийной организации. Но конспиративная партия не земская управа, куда служащим необходимо приходить и уходить по часам, получая от казны жалованье. Даже самое малое, но добровольное содействие партии со стороны отдельных лиц обязывает нас считать их членами партии. Хотя бы за тот риск, который они несут.
— И подвергают во сто раз большему риску профессиональную часть партии.
Мошинский поднялся. Обнял за плечи. Просто, дружески, как это у них бывало часто в яранской ссылке.
— Иосиф Федорович, ну что это мы, право, как петухи, запрыгали друг перед другом,— проговорил он с легким укором.— Уж если Мартов и Ленин помирились, нам-то что с вами делить?, Или согласие, которое воцарилось там, мы станем разрушать здесь? Ну посудите сами, что происходит на белом свете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258