А уж о тете Саше и говорить нечего. Та вместо наказания, наоборот, по голове гладит виноватого, полагая, что несчастный мальчик и без того погибает от горя. Эх, тетя Саша, тетя Саша, простая душа!
Его, Иосифа, двойки другого происхождения. Не от лени и не от бесталанности. Просто сил и времени не хватает на все, хотя читает он много, очень много. Правда, больше такого, за что учителя отметок не ставят. Ну что же, пропущенные страницы учебников можно когда-нибудь и после прочесть. А веселым, неунывающим надо быть всегда. И, возвращаясь из училища или с занятий кружка, Иосиф любил врезаться в толпу ребят, играющих на соседнем, очень просторном дворе. Любил залепить одному, другому смеющуюся рожицу снегом, ветерком слететь на санках с катушки и нагромоздить кучу малу.
В этот по-особому ласковый оттепельный день Иосиф долго засиделся за книгами. Разболелась голова. Хотелось немного поразмяться. А за окном так призывно кружились легкие снежинки. Эх, была не была! Он натянул на плечи пальтишко, нахлобучил заячью шапку и выскочил на улицу, а там — в соседский двор.
Игра шла полным ходом. Ребята строили дом, широкими деревянными лопатами вырезали из плотных сугробов большие белые кубы и выкладывали из них стены. Строительный азарт, захватил Иосифа. Он взялся за возведение высокой башни, которая должна была стоять, замыкая один из углов дома, увенчанная деревянным шпилем из приспособленной для этой цели санной оглобли. Хотелось соорудить башню как можно выше. Иосиф притащил от дровяного сарайчика лестницу и лазил по ней вверх и вниз, втаскивая на плече снежные глыбы. Вокруг него кипел старательный ребячий муравейник.
— Давай, давай!—покрикивал Иосиф на своих помощников.
И мальчишки проворнее сновали по двору, шмыгая мокрыми носами и беспрестанно поправляя почему-то наползающие на глаза шапки.
Произошла небольшая заминка, когда принялись выкладывать потолочные своды. Тут что-то не рассчитали, и первые глыбы вдруг завалились внутрь дома, обдав ошеломленных строителей серебристой пылью.
— Эх вы, мастера!— закричал им Иосиф.— Захотели сделать потолок без всякой опоры. Вон у сарайчика доски. Поставьте шатром, а по доскам и сводите.
Он раскраснелся и от работы и от свежего воздуха, вкусно пахнущего оттепелью. Совсем прошла головная боль. Промокли рукавицы, в ботинках тоже хлюпала сырость, но это было даже по-своему приятно — борьба человеческого тепла с холодом, проникающим к телу снаружи. Не надо лишь останавливаться. Бегом, бегом, наравне с малышами!
И вот башня готова. Водружена и оглобля, как шпиль. Возникла озорная мысль: прикрепить к этому шпилю красный флаг, Ночью, потихоньку. То-то бы наутро в полиции поднялась суматоха!
В воротах стояла Александра Романовна, размахивала руками:
— Ося! Ну где ты? Все собрались к обеду, одного тебя нет. А сегодня рыбный пирог, есть его надо горячим.
— Сейчас, тетя Саша, сейчас!— а сам упрямо орудовал ло-патой.
— Ося, не могу же я тебе погрозить ремнем! Почему ты не слушаешься?
— Слушаюсь, тетя Саша, я слушаюсь. Вот тут только немного...
И принялся прихорашивать дверной проем. Александра Романовна слепила большой комок снега, неловко занеся руку над головой, издали метнула в Иосифа. Промахнулась. Мальчишки радостно захохотали. Тетя Саша показала им кулак и ушла.
Иосиф с сожалением выключился из веселой игры. Окинул взглядом почти готовый снежный дом. А ведь здорово получилось! Ну, молодцы ребята! И тихонько побрел к воротам: не надо сердить тетю Сашу. Мелкие недоделки можно будет исправить потом. Шел и думал только об этом, сейчас для него лишь
это было самым главным. Он понимал мальчишек и девчонок. Их тоже, наверно, ждут дома к обеду, да и самим им, конечно, до смерти хочется есть, а все же они остались. Трудно бросать незаконченное дело. И решил: «Быстро пообедаю, а потом снова сюда».
Но едва ступил он за ворота, как лицом к лицу столкнулся с Родзевичем. Тот ухватил его за локоток, повернул и втолкнул обратно в распахнутую калитку. Не здороваясь, проговорил торопливо:
— Ух! Вот кстати. А я шел к тебе. Тяжелые вести из Петербурга. Подробностей не знаю, но полицией разгромлен «Союз борьбы», много арестов. И точно: взят Ульянов.
— Вот как!
Иосифу сразу стало холодно. Он оглянулся. Ребята во дворе заняты игрой, на них совсем не обращают внимания. Башня с нелепо торчащей оглоблей... Снежные хоромы... Веселая забава... А в Петербурге товарищи арестованы, брошены в тюрьмы — брр!— наверно, такие же холодные и глухие, как эта башня.
— Подробностей, говоришь, никаких?—переспросил Иосиф нетерпеливо.
— Арестовали в ночь на девятое. Жандармы накрыли при всех уликах. Можно думать, выдали провокаторы. Но это предположения. Вот и все. Других подробностей не знаю,— с прежней торопливостью сказал Родзевич.
— Охранка не дремлет. Надо и нам быть начеку.
— Особенно, зная, что сюда из Петербурга собирался приехать Сильвин. Охранка тоже могла проведать об этом.
— Да. Значит, пока собираться не будем, а всю литературу надо сжечь. Предупреди остальных.
— Хорошо.
Родзевич выскользнул за калитку.Делая вид, что очищает пальто от налипшего снега, Иосиф некоторое время переждал, а потом тоже вышел на улицу. Снежинки по-прежнему легко плавали в воздухе, но» стало значительно холоднее. В мокрых рукавицах пальцы одеревенели.
Страха не было. А возможно, и был, но не тот, от которого люди теряют способность правильно рассуждать, который стягивает все мысли в одну — как сохранить, уберечь себя, только себя,— страх, от которого словно бы вянут мускулы и ноги наливаются противной свинцовой тяжестью. Если и был страх, так побуждающий к решительным, быстрым действиям, к предотвращению нависшей опасности в самом ее начале, с той остротой и точностью глазомера, с какой фехтовальщик, исполненный желания победить, скрещивает свою шпагу со шпагой противника.
Об арестах, тюрьмах, ссылках и виселицах, постоянно грозящих революционерам, Иосиф слышал достаточно. Но все это в его сознании было как бы вообще неотделимо от самого их трудного и опасного дела, лишь по фамилиям связываясь с определенными личностями, совсем ему не знакомыми. И все это от-носилось к тому минувшему времени, когда Иосиф не чувствовал собственной ответственности за судьбы других товарищей. Разгром полицией петербургского «Союза борьбы» теперь воспринимался иначе. Это был не какой-то «союз» вообще, а нечто прямо и исключительно связанное с именем Ульянова, книга которого стала равнозначна прямому знакомству с живым человеком. Арестовали Ульянова... И неизвестно, что последует потом. Неизвестно, в чем будут его обвинять. Как и кто станет судить. Он брат казненного Александра Ульянова, а это, конечно, увеличивает опасность и для него самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258
Его, Иосифа, двойки другого происхождения. Не от лени и не от бесталанности. Просто сил и времени не хватает на все, хотя читает он много, очень много. Правда, больше такого, за что учителя отметок не ставят. Ну что же, пропущенные страницы учебников можно когда-нибудь и после прочесть. А веселым, неунывающим надо быть всегда. И, возвращаясь из училища или с занятий кружка, Иосиф любил врезаться в толпу ребят, играющих на соседнем, очень просторном дворе. Любил залепить одному, другому смеющуюся рожицу снегом, ветерком слететь на санках с катушки и нагромоздить кучу малу.
В этот по-особому ласковый оттепельный день Иосиф долго засиделся за книгами. Разболелась голова. Хотелось немного поразмяться. А за окном так призывно кружились легкие снежинки. Эх, была не была! Он натянул на плечи пальтишко, нахлобучил заячью шапку и выскочил на улицу, а там — в соседский двор.
Игра шла полным ходом. Ребята строили дом, широкими деревянными лопатами вырезали из плотных сугробов большие белые кубы и выкладывали из них стены. Строительный азарт, захватил Иосифа. Он взялся за возведение высокой башни, которая должна была стоять, замыкая один из углов дома, увенчанная деревянным шпилем из приспособленной для этой цели санной оглобли. Хотелось соорудить башню как можно выше. Иосиф притащил от дровяного сарайчика лестницу и лазил по ней вверх и вниз, втаскивая на плече снежные глыбы. Вокруг него кипел старательный ребячий муравейник.
— Давай, давай!—покрикивал Иосиф на своих помощников.
И мальчишки проворнее сновали по двору, шмыгая мокрыми носами и беспрестанно поправляя почему-то наползающие на глаза шапки.
Произошла небольшая заминка, когда принялись выкладывать потолочные своды. Тут что-то не рассчитали, и первые глыбы вдруг завалились внутрь дома, обдав ошеломленных строителей серебристой пылью.
— Эх вы, мастера!— закричал им Иосиф.— Захотели сделать потолок без всякой опоры. Вон у сарайчика доски. Поставьте шатром, а по доскам и сводите.
Он раскраснелся и от работы и от свежего воздуха, вкусно пахнущего оттепелью. Совсем прошла головная боль. Промокли рукавицы, в ботинках тоже хлюпала сырость, но это было даже по-своему приятно — борьба человеческого тепла с холодом, проникающим к телу снаружи. Не надо лишь останавливаться. Бегом, бегом, наравне с малышами!
И вот башня готова. Водружена и оглобля, как шпиль. Возникла озорная мысль: прикрепить к этому шпилю красный флаг, Ночью, потихоньку. То-то бы наутро в полиции поднялась суматоха!
В воротах стояла Александра Романовна, размахивала руками:
— Ося! Ну где ты? Все собрались к обеду, одного тебя нет. А сегодня рыбный пирог, есть его надо горячим.
— Сейчас, тетя Саша, сейчас!— а сам упрямо орудовал ло-патой.
— Ося, не могу же я тебе погрозить ремнем! Почему ты не слушаешься?
— Слушаюсь, тетя Саша, я слушаюсь. Вот тут только немного...
И принялся прихорашивать дверной проем. Александра Романовна слепила большой комок снега, неловко занеся руку над головой, издали метнула в Иосифа. Промахнулась. Мальчишки радостно захохотали. Тетя Саша показала им кулак и ушла.
Иосиф с сожалением выключился из веселой игры. Окинул взглядом почти готовый снежный дом. А ведь здорово получилось! Ну, молодцы ребята! И тихонько побрел к воротам: не надо сердить тетю Сашу. Мелкие недоделки можно будет исправить потом. Шел и думал только об этом, сейчас для него лишь
это было самым главным. Он понимал мальчишек и девчонок. Их тоже, наверно, ждут дома к обеду, да и самим им, конечно, до смерти хочется есть, а все же они остались. Трудно бросать незаконченное дело. И решил: «Быстро пообедаю, а потом снова сюда».
Но едва ступил он за ворота, как лицом к лицу столкнулся с Родзевичем. Тот ухватил его за локоток, повернул и втолкнул обратно в распахнутую калитку. Не здороваясь, проговорил торопливо:
— Ух! Вот кстати. А я шел к тебе. Тяжелые вести из Петербурга. Подробностей не знаю, но полицией разгромлен «Союз борьбы», много арестов. И точно: взят Ульянов.
— Вот как!
Иосифу сразу стало холодно. Он оглянулся. Ребята во дворе заняты игрой, на них совсем не обращают внимания. Башня с нелепо торчащей оглоблей... Снежные хоромы... Веселая забава... А в Петербурге товарищи арестованы, брошены в тюрьмы — брр!— наверно, такие же холодные и глухие, как эта башня.
— Подробностей, говоришь, никаких?—переспросил Иосиф нетерпеливо.
— Арестовали в ночь на девятое. Жандармы накрыли при всех уликах. Можно думать, выдали провокаторы. Но это предположения. Вот и все. Других подробностей не знаю,— с прежней торопливостью сказал Родзевич.
— Охранка не дремлет. Надо и нам быть начеку.
— Особенно, зная, что сюда из Петербурга собирался приехать Сильвин. Охранка тоже могла проведать об этом.
— Да. Значит, пока собираться не будем, а всю литературу надо сжечь. Предупреди остальных.
— Хорошо.
Родзевич выскользнул за калитку.Делая вид, что очищает пальто от налипшего снега, Иосиф некоторое время переждал, а потом тоже вышел на улицу. Снежинки по-прежнему легко плавали в воздухе, но» стало значительно холоднее. В мокрых рукавицах пальцы одеревенели.
Страха не было. А возможно, и был, но не тот, от которого люди теряют способность правильно рассуждать, который стягивает все мысли в одну — как сохранить, уберечь себя, только себя,— страх, от которого словно бы вянут мускулы и ноги наливаются противной свинцовой тяжестью. Если и был страх, так побуждающий к решительным, быстрым действиям, к предотвращению нависшей опасности в самом ее начале, с той остротой и точностью глазомера, с какой фехтовальщик, исполненный желания победить, скрещивает свою шпагу со шпагой противника.
Об арестах, тюрьмах, ссылках и виселицах, постоянно грозящих революционерам, Иосиф слышал достаточно. Но все это в его сознании было как бы вообще неотделимо от самого их трудного и опасного дела, лишь по фамилиям связываясь с определенными личностями, совсем ему не знакомыми. И все это от-носилось к тому минувшему времени, когда Иосиф не чувствовал собственной ответственности за судьбы других товарищей. Разгром полицией петербургского «Союза борьбы» теперь воспринимался иначе. Это был не какой-то «союз» вообще, а нечто прямо и исключительно связанное с именем Ульянова, книга которого стала равнозначна прямому знакомству с живым человеком. Арестовали Ульянова... И неизвестно, что последует потом. Неизвестно, в чем будут его обвинять. Как и кто станет судить. Он брат казненного Александра Ульянова, а это, конечно, увеличивает опасность и для него самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258