с этого времени все лошади могут упасть. Отец указывает Гансу на то,
что, когда лошадь упала, тот думал об отце и, верЬятно, желал, чтобы отец также
упал и умер.
356
3 Фрейд
Ганс не протестует против этого толкования; несколько позже он принимает его,
изображая в игре, как он кусает отца При этом он идентифицирует отца с лошадью и
теперь он уже держится по отношению к отцу свободно, без страха и даже несколько
дерзко. Но страх перед лошадьми не исчез, и еще неясно, вследствие каких
ассоциаций падающая лошадь пробудила бессознательные желания. Резюмируем все,
что получили до сих пор: за проявленным страхом, что лошадь его укусит,
открывается более глубоко лежащий страх, что лошади упадут, и обе лошади, ку
сающая и падающая, это отец, который его накажет за его дурные желания. Матери в
этом анализе мы еще не касались. Совершенно неожиданно и уже, наверное, без
участия отца Ганса начинает занимать "комплекс испражнения", и он обнаруживает
отвращение к предметам, которые напоминают ему действие кишечника. Отец, который
здесь идет за Гансом довольно неохотно, проводит, между прочим, свой анализ в
желательном для него направлении и напоминает Гансу про одно переживание в
Гмундене, впечатление от которого скрывается за падающей лошадью. Его любимый
товарищ игр и, быть может, конкурент у его приятельниц, Фриц, во время игры в
лошадки споткнулся о камень, упал, а из раненой ноги у него пошла кровь
Переживание с упавшей лошадью от омнибуса вызвало воспоминание об этом
несчастном случае. Любопытно, что Ганс, который в это время был занят другими
вещами, сначала отрицает падение Фрица (которое устанавливает связь) и признает
его только в более поздней стадии анализа. Но для нас очень интересно отметить,
каким образом превращение либидо в страх проецируется в главный объект фобии -
лошадь. Лошади были для Ганса самыми интересными большими животными, игра в
лошадки - самой любимой игрой с его товарищами - детьми. Предположение, что отец
первый изображал для него лошадь, подтверждается отцом, и, таким образом, при
несчастном случае в Гмундене Фриц мог быть замещен отцом. После наступившей
волны вытеснения он должен был уже испытывать страх перед лошадьми, с которыми
до этого у него было связано столько удовольствий. Но мы уже сказали, что этим
последним важным разъяснением о действительности повода болезни мы обязаны
вмешательству отца. Ганс остается при своих фекальных интересах, и мы в конце
концов должны за ним сле-
Эпикриз
357
довать. Мы узнаем, что он уже обыкновенно навязывался матери с просьбой
сопровождать ее в клозет, и что он то же предлагал заместительнице матери - свое
приятельнице Берте, пока это не стало известным и не было запрещено.
Удовольствие, испытываемое при наблюдении за известными операциями у любимого
лица, соответствует также "сплетению влечения", пример которого мы уже заметили
у Ганса. Наконец, и отец идет на эту фекальную символику и признает аналогию
между тяжело нагружен-нь1м возом и обремененным каловыми массами животом, между
тем, как выезжает из ворот воз, и тем, как выделяется кал из живота, и т.п. Но
позиция Ганса в анализе сравнительно с прежними стадиями существенно изменилась.
В то время как раньше отец мог всегда сказать ему наперед, что будет потом, и
Ганс, следуя указаниям, плелся за ним, теперь наоборот, Ганс уверенно спешит
вперед, и отец должен прилагать усилия, чтобы поспевать за ним. Ганс, как бы
самостоятельно, приводит новую фантазию: слесарь или водопроводчик отвинтил
ванну, в которой находится Ганс, и своим большим буравом толкнул его в живот. С
этого момента уже наше понимание с трудом поспевает за материалом. Только позже
нам удается догадаться, что это есть искаженная страхом переработка фантазии
оплодотворения. Большая ванна, в которой Ганс сидит в воде, это - живот матери;
"бурав", который уже отцу напомнил большой penis, упоминается как способ опло-
дотворения. Конечно, это звучит довольно курьезно, если мы истолкуем фантазию
так: "Твоим большим penisом ты меня "пробуравил" (привел к появлению на свет) и
всадил меня в чрево матери". Но пока фантазия остается неистолкованною и служит
Гансу только связью для продолжения его сообщений. Перед купаньем в большой
ванне Ганс обнаруживает страх, который тоже оказывается сложным. Однако часть
его пока ускользает от нас, другая вскоре выясняется отношением его к купанию
маленькой сестры. Ганс соглашается с тем, что у него есть желание, чтобы мать во
время купания сестренки уронила ее, и чтобы та умерла; его собственный страх при
купании был страхом перед возмездием за это злое желание, перед наказанием,
которое будет состоять в том, что так и с ним поступят. Тут он оставляет тему
экскрементов и непосредственно переходит к теме о сестренке. Но мы может
подозревать, что озна-
358
,3. Фрейд
чает этот переход. Ничего другого, как то, что маленькая Анна сама "Lumpf", что
все дети "Lumpfbi" и рождаются наподобие дефекации. Теперь мы понимаем, что все
виды возов только возы для аистиных ящиков и представляют для него интерес
только как символическое замещение беременности, и что падение ломовой или
тяжело нагруженной лошади может означать только разрешение от беременности.
Таким образом, падающая лошадь означала не только умирающего отца, но и рожающую
мать. И тут Ганс подносит сюрприз, к которому мы на самом деле не были
подготовлены. Уже когда ему было 3 1/2 года, он обратил внимание на беременность
матери, закончившуюся рождением сестренки, и он конструировал для себя - во
всяком случае после родов - истинное положение вещей, никому не открьтая этого
и, быть может, не будучи в состоянии сделать это. Тогда можно было только
наблюдать, что непосредственно после родов он скептически относился ко всем
признакам, которые должны были указывать на присутствие аиста. Но то, что он в
бессознательной части своей психики и противоположно своим официальным
заявлениям знал, откуда пришло дитя, и где оно раньше находилось, подтверждается
этим анализом вне всякого сомнения; быть может, это даже самая неопровержимая
часть анализа. Доказательством этому служит упорно держащаяся и украшенная
столькими деталями фантазия о том, что Анна уже летом, до ее рождения,
находилась с ними в Гмунде-не, что она туда переезжала и что она тогда была
способна к большему, чем через год после ее рождения. Дерзость, с которой Ганс
преподносит эту фантазию, бесчисленные лживые вымыслы, которые он в нее
вплетает, не совсем лишены права: все это должно служить местью отцу, на
которого он сердится за то, что тот вводил его в заблуждение сказкой об аисте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
что, когда лошадь упала, тот думал об отце и, верЬятно, желал, чтобы отец также
упал и умер.
356
3 Фрейд
Ганс не протестует против этого толкования; несколько позже он принимает его,
изображая в игре, как он кусает отца При этом он идентифицирует отца с лошадью и
теперь он уже держится по отношению к отцу свободно, без страха и даже несколько
дерзко. Но страх перед лошадьми не исчез, и еще неясно, вследствие каких
ассоциаций падающая лошадь пробудила бессознательные желания. Резюмируем все,
что получили до сих пор: за проявленным страхом, что лошадь его укусит,
открывается более глубоко лежащий страх, что лошади упадут, и обе лошади, ку
сающая и падающая, это отец, который его накажет за его дурные желания. Матери в
этом анализе мы еще не касались. Совершенно неожиданно и уже, наверное, без
участия отца Ганса начинает занимать "комплекс испражнения", и он обнаруживает
отвращение к предметам, которые напоминают ему действие кишечника. Отец, который
здесь идет за Гансом довольно неохотно, проводит, между прочим, свой анализ в
желательном для него направлении и напоминает Гансу про одно переживание в
Гмундене, впечатление от которого скрывается за падающей лошадью. Его любимый
товарищ игр и, быть может, конкурент у его приятельниц, Фриц, во время игры в
лошадки споткнулся о камень, упал, а из раненой ноги у него пошла кровь
Переживание с упавшей лошадью от омнибуса вызвало воспоминание об этом
несчастном случае. Любопытно, что Ганс, который в это время был занят другими
вещами, сначала отрицает падение Фрица (которое устанавливает связь) и признает
его только в более поздней стадии анализа. Но для нас очень интересно отметить,
каким образом превращение либидо в страх проецируется в главный объект фобии -
лошадь. Лошади были для Ганса самыми интересными большими животными, игра в
лошадки - самой любимой игрой с его товарищами - детьми. Предположение, что отец
первый изображал для него лошадь, подтверждается отцом, и, таким образом, при
несчастном случае в Гмундене Фриц мог быть замещен отцом. После наступившей
волны вытеснения он должен был уже испытывать страх перед лошадьми, с которыми
до этого у него было связано столько удовольствий. Но мы уже сказали, что этим
последним важным разъяснением о действительности повода болезни мы обязаны
вмешательству отца. Ганс остается при своих фекальных интересах, и мы в конце
концов должны за ним сле-
Эпикриз
357
довать. Мы узнаем, что он уже обыкновенно навязывался матери с просьбой
сопровождать ее в клозет, и что он то же предлагал заместительнице матери - свое
приятельнице Берте, пока это не стало известным и не было запрещено.
Удовольствие, испытываемое при наблюдении за известными операциями у любимого
лица, соответствует также "сплетению влечения", пример которого мы уже заметили
у Ганса. Наконец, и отец идет на эту фекальную символику и признает аналогию
между тяжело нагружен-нь1м возом и обремененным каловыми массами животом, между
тем, как выезжает из ворот воз, и тем, как выделяется кал из живота, и т.п. Но
позиция Ганса в анализе сравнительно с прежними стадиями существенно изменилась.
В то время как раньше отец мог всегда сказать ему наперед, что будет потом, и
Ганс, следуя указаниям, плелся за ним, теперь наоборот, Ганс уверенно спешит
вперед, и отец должен прилагать усилия, чтобы поспевать за ним. Ганс, как бы
самостоятельно, приводит новую фантазию: слесарь или водопроводчик отвинтил
ванну, в которой находится Ганс, и своим большим буравом толкнул его в живот. С
этого момента уже наше понимание с трудом поспевает за материалом. Только позже
нам удается догадаться, что это есть искаженная страхом переработка фантазии
оплодотворения. Большая ванна, в которой Ганс сидит в воде, это - живот матери;
"бурав", который уже отцу напомнил большой penis, упоминается как способ опло-
дотворения. Конечно, это звучит довольно курьезно, если мы истолкуем фантазию
так: "Твоим большим penisом ты меня "пробуравил" (привел к появлению на свет) и
всадил меня в чрево матери". Но пока фантазия остается неистолкованною и служит
Гансу только связью для продолжения его сообщений. Перед купаньем в большой
ванне Ганс обнаруживает страх, который тоже оказывается сложным. Однако часть
его пока ускользает от нас, другая вскоре выясняется отношением его к купанию
маленькой сестры. Ганс соглашается с тем, что у него есть желание, чтобы мать во
время купания сестренки уронила ее, и чтобы та умерла; его собственный страх при
купании был страхом перед возмездием за это злое желание, перед наказанием,
которое будет состоять в том, что так и с ним поступят. Тут он оставляет тему
экскрементов и непосредственно переходит к теме о сестренке. Но мы может
подозревать, что озна-
358
,3. Фрейд
чает этот переход. Ничего другого, как то, что маленькая Анна сама "Lumpf", что
все дети "Lumpfbi" и рождаются наподобие дефекации. Теперь мы понимаем, что все
виды возов только возы для аистиных ящиков и представляют для него интерес
только как символическое замещение беременности, и что падение ломовой или
тяжело нагруженной лошади может означать только разрешение от беременности.
Таким образом, падающая лошадь означала не только умирающего отца, но и рожающую
мать. И тут Ганс подносит сюрприз, к которому мы на самом деле не были
подготовлены. Уже когда ему было 3 1/2 года, он обратил внимание на беременность
матери, закончившуюся рождением сестренки, и он конструировал для себя - во
всяком случае после родов - истинное положение вещей, никому не открьтая этого
и, быть может, не будучи в состоянии сделать это. Тогда можно было только
наблюдать, что непосредственно после родов он скептически относился ко всем
признакам, которые должны были указывать на присутствие аиста. Но то, что он в
бессознательной части своей психики и противоположно своим официальным
заявлениям знал, откуда пришло дитя, и где оно раньше находилось, подтверждается
этим анализом вне всякого сомнения; быть может, это даже самая неопровержимая
часть анализа. Доказательством этому служит упорно держащаяся и украшенная
столькими деталями фантазия о том, что Анна уже летом, до ее рождения,
находилась с ними в Гмунде-не, что она туда переезжала и что она тогда была
способна к большему, чем через год после ее рождения. Дерзость, с которой Ганс
преподносит эту фантазию, бесчисленные лживые вымыслы, которые он в нее
вплетает, не совсем лишены права: все это должно служить местью отцу, на
которого он сердится за то, что тот вводил его в заблуждение сказкой об аисте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165