Лекция 3. Роль перенесения в детском анализе
51
Вы видите,что вопрос о правильности или неправильности сопоставления детской
свободной игры со свободной ассоциацией взрослого пациента не легко решить с
помощью теоретических доводов и возражений. Поэтому то или иное решение данного
вопроса необходимо проверить на практике. Подвергнем критике ещеодин пункт
техники Мелании Клейн. Кроме действий, которые производит ребенок с
предоставленными ему игрушками, Мелания Клейн подвергает толкованию все
действия, совершаемые ребенком по отношению к находящимся в ее комнате предметам
и по отношению к ней самой. И в этом она строго придерживается прототипа
аналитической ситуации взрослого пациента. Мы считаем себя вправе подвергать
анализу поведение пациента во время сеанса, равно как и все его произвольные и
непроизвольные действия, совершаемые им в нашем присутствии. Обоснование этого
мы находим в состоянии перенесения, в котором находится пациент и которое может
придавать определенное символическое значение обычно маловажным действиям.
Однако, теперь возникает вопрос, находится ли вообще ребенок в таком состоянии
перенесения, как взрослый пациент, каким образом и в какой форме проявляется его
перенесение и как оно может быть использовано для толкования? Итак, мы подходим
к четвертому и самому важному пункту нашей темы, к роли перенесения как тех-
нического вспомогательного приема при детском анализе. Решение этого вопроса
даст нам в то же время новый материал для опровержения или подтверждения выводов
Мелании Клейн. Вы помните из первой лекции, сколько усилий я приложила, чтобы
добиться прочной привязанности ребенка ко мне и поставить его в состояние
зависимости от меня. Я не стремилась бы к этому с такой энергией и с помощью
стольких разнообразных приемов, если бы считала возможным провести детский
анализ без такого перенесения. Но нежная привязанность, положительное перене-
сение (по аналитической терминологии), является предварительным условием для
всей дальнейшей работы. Разумеется, ребенок еще больше, чем взрослый пациент,
верит только любимым людям и только тогда исполняет что-ниоудь, если он делает
это из любви к известному лицу. Для детского анализа эта привязанность
необходима в гораздо большей мере, нежели для анализа взрослого па-
52
А. Фрейд
циента. Первый преследует кроме аналитических целей отчасти и воспитательные, на
которых мы впоследствии остановимся более подробно, успехи же воспитания, всегда
(а не только при детском анализе) колеблются в зависимости от чувства
привязанности воспитанника к воспитателю. Мы не можем также сказать, что при
детском анализе достаточно одного лишь перенесения для наших целей, независимо
от того, имеет ли оно положительный или отрицательный характер. Мы знаем, что у
взрослых мы можем в течение долгого периода времени мириться -с отрицательным
перенесением, которое мы используем для наших целей, подвергая его
систематическому толкованию и отыскивая его первоисточники. При детском же
анализе отрицательные побуждения, направленные против аналитика, являются прежде
всего неудобством, как бы много материала для выводов они нам ни давали. Мы
стремимся разрушить и уничтожить их по возможности скорее. Настоящая
плодотворная работа может быть осуществлена только при положительной
привязанности. Возникновение такой нежной привязанности мы описали подробно при
рассмотрении введения в анализ. Проявления ее в фантазиях, в мелких и крупных
поступках почти ничем не отличаются от таких же поступков у взрослых пациентов.
Проявления отрицательного перенесения мы встречаем во всех тех случаях, когда мы
освобождаем из бессознательного часть вытесненного материала и навлекаем на себя
благодаря этом} сопротивление со стороны "Я". В этот момент мы кажемся ребенку
самым опасным и страшным искусителем и навлекаем на себя все проявления
ненависти и протеста, которые прежде относились к его собственным запрещенным
побуждениям. В нижеследующем я подробно привожу фантазию перенесения,
рассказанную мне неоднократно упоминавшейся здесь маленькой девочкой, страдавшей
неврозом навязчивости. Внешний повод к возникновению этой фантазии был,
очевидно, дан мной, так как я навестила ее накануне в ее домашней обстановке и
присутствовала при ее вечерней ванне. На другой день она начала своей сеанс сло-
вами: "Ты посетила меня в то время, когда я принимала ванну; в следующий раз я
навещу тебя, когда ты будешь принимать ванну". Несколько позже она рассказала
мне сон наяву, который она выдумала после моего ухода, лежа в постели перед тем,
как заснуть. Ее собственные пояснения и примечания я привожу в скобках:
Лекция 3. Роль перенесения в детском анализе
53
"Все богатые люди не могли тебя терпеть. Твой отец, который был очень богат,
тоже не мог тебя терпеть. (Это значит, что я сердита на твоего отца, знаешь ли
ты это.) И ты никого не любила и ни с кем не проводила сеансов. Мои родители
тоже ненавидели меня; и Ганс, и Аня, и Вальтер тоже ненавидели меня, все люди во
всем мире ненавидели нас, даже люди, которые не знали нас, даже мертвые люди.
Итак, ты любила только меня, а я - только тебя, и мы всегда были вместе. Все
другие люди были очень богаты, а мы обе были очень бедны. Мы ничего не имели,
даже платьев не было у нас, потому что они все отняли у нас. Только диван
остался в комнате, и мы обе спали на нем. Но мы были очень счастливы друг с дру-
гом. И тогда мы подумали, что у нас должен быть маленький бэби. Тогда мы смешали
большое и маленькое, чтобы сделать бэби. Но потом мы подумали, что некрасиво
делать из этого бэби. И мы начали смешивать лепестки цветов и другие вещи, и это
дало мне бэби, потому что бэби был во мне. Он оставался во мне довольно долго
(моя мама рассказывала мне, что бэби остаются очень долго в своих матерях), а
потому пришел доктор и вынул его, но я вовсе не была больна (обыкновенно матери
болеют, так сказала моя мама). Бэби был такой славный и милый, и мы подумали,
что и мы хотели бы быть такими милыми, и мы превратились в совсем маленьких
людей. Я была такая большая Т, а ты была такая большая Т. (Это происходит, мне
кажется, оттого, что мы выяснили, что я хотела бы быть такой маленькой, как
Вальтер и Ани.) И так как мы не имели ничего, то мы начали строить дом из
розовых лепестков, и кровати из розовых лепестков, и подушки, и матрацы - все
было сшито из розовых лепестков. Там, где оставались маленькие отверстия, мы
вставляли какие-то белые кусочки. Вместо обоев у нас было тончайшее стекло, а на
стенах были вырезаны разные узоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165