- То, что здесь хранится, я тоже делал сам, - донесся из глубины его
гулкий голос.
Кратов поглядел в окно. Во дворе уже был устроен длинный стол, накрыт
белой скатертью и наполовину заставлен глиняными блюдами и кувшинами. Над
двором ползли легкие кисейные струи пахучего дыма. Сразу за хворостяной
изгородью во весь горизонт вставал тонкий, будто очерченный пером, силуэт
горного кряжа, белые вершины которого сливались с серыми облаками. А выше
начиналось пронзительно-чистое, холодное, синее небо.
Грант вылез из погреба, одной рукой смахивая паутину с волос, а
другой обнимая пыльный кувшин, запечатанный черной пробкой.
- Посмотри на дату, - сказал он гордо.
- 133-й год, - поразился Кратов. - Год нашего с тобой возвращения во
Внешний Мир!
- Это вино дожидалось тебя двенадцать лет. Никто в Галактике не имеет
на него права, только мы двое.
Грант сорвал пробку и разлил темно-красную, густую на вид жидкость в
глиняные стаканы.
- Будь счастлив, брат-плоддер, - сказал он, высоко поднимая свой
стакан.
Они выпили. Несмотря на долгое пребывание в холодном погребе, вино
казалось теплым. Вкус его трудно было с чем-то сравнивать. Во всяком
случае, не с виноградом. Вязковатая горечь с примесью душистых трав, едва
уловимый ореховый аромат.
Грант не глядя нашарил гирлянду зелени, тянувшуюся через веранду от
стены к стене, сорвал слегка увядший пучок и, разделив его пополам, вручил
половину Кратову.
- Почему ты ни разу не навестил меня раньше? - спросил он, жуя
стебелек с резными листочками.
- Я не знаю, - честно сказал Кратов.
- Бывали дни, когда мне тебя недоставало. Нет, в этих горах не
водятся пантавры, сабдаги или ракшасы. Правда, первое время по ночам во
двор наведывалась семейка снежных людей и мелочно пакостила. Но я сумел
приручить их вкусными подачками, и теперь мы живем в мире. Ураганы, ливни
- это все пустяки. Мне не хватало... - Грант поморщился и искательно
пошевелил пальцами. - Не умею объяснить. Во всяком случае, после первого
стакана. Жаль, что ты не почувствовал того же одиночества, что и я.
- Все эти двенадцать лет у меня не было паузы, - виновато промолвил
Кратов. - Я не оглядывался на прожитое, не подводил итоги. Мне постоянно
не хватало времени на рефлексии. Пауза возникла только сейчас. И вот я
здесь.
- Если бы мы встречались чаще, теперь нам было бы легче говорить. А
так - мы можем вспоминать годы в Плоддерском Круге, перебивая друг друга
подробностями. Когда же речь зайдет о годах во Внешнем Мире, диалога уже
не получится. Будут два монолога - твой и мой. Это не то, чего бы мне
хотелось.
- Тебе трудно со мной? - спросил Кратов.
- Нет. Дело не в этом. Просто наша дружба испещрена белыми пятнами.
Это чертов двенадцатилетний вакуум!
- Стыдно признаться, но я не ощущаю никакого вакуума.
- У тебя не было паузы. А у меня была. По сути, вся моя жизнь -
пауза. Нет, я не жалуюсь и ни о чем не жалею. В конце концов, я занимаюсь
любимым делом - предсказываю погоду при помощи собственной маленькой
метеостанции. А люди в долине решают, оставить ли мой прогноз как есть или
исправить его своими силами. Я первый узнаю о лавинах и селевых потоках. А
они делают так, чтобы об этом никто больше не узнал: останавливают лавины
и глушат сель в зародыше... Я построил дом и семью. Дьявол, у меня трое
детей! О какой паузе я говорю?! - с изумлением спросил себя Грант.
- Я знаю, о какой, - сказал Кратов. - Тебе не хватает именно
пантавров, ракшасов и этих... как их?.. сабдагов!
Грант печально покивал.
- Ты прав, брат-плоддер, - подтвердил он. - Снова ты прав. И тебя мне
тоже не хватало. Знаешь что? - оживился он. - Когда мы допьем наш с тобой
кувшин, то пойдем и зададим хорр-рошую трепку этим снежным засранцам.
Поверь, будет приключение не хуже Нимфодоры!
- Снежные люди под охраной человечества, - вздохнул Кратов.
- И здесь ты прав. Им можно гадить у меня во дворе, а мне в их пещере
- нет. И черт с ними. Одна надежда, что придет Магнус Мессершмидт, и вы с
ним подеретесь.
- Почему я должен подраться с каким-то Магнусом Мессершмидтом? -
удивился Кратов.
- Он фашист. Ему нравится так себя называть, хотя на самом деле он
метарасист анастасьевского толка. Полагаю, едва он обругает тектонов
чешуйчатыми ублюдками, как ты бухнешь ему... как ты обычно выражался... по
рогам.
- Кажется, я обману твои ожидания. Нужно быть очень большой сволочью,
чтобы всерьез надеяться вкусить от моего кулака.
- Жаль, - огорчился Грант. - Магнус, конечно, фашист, но сволочью его
назвать трудно.
- Но ты не отчаивайся, - сказал Кратов. - Когда мы допьем все вино и
окарачь выползем на крыльцо, нам зададут хор-р-рошую трепку наши женщины.
И "дикие плоддеры" Нимфодоры покажутся тебе невинным аттракционом из
Диснейленда.
Грант, усмехаясь, вторично наполнил стаканы.
- Всякий раз, опорожняя эту посуду, - сказал он, - я стану говорить
тебе о том, как мне тебя не хватало. Такой уж, видно, дух заключен в этом
вине. Я делал его с большой печалью в сердце. Наверное, в ту пору мне
просто необходима была твоя опека. Твое железное плечо. Будь счастлив!
- Будь счастлив... Ты преувеличиваешь, брат-плоддер. Я никогда не
опекал тебя. С какой стати мне опекать здорового, веселого и резкого на
язык мужика?!
- Это тебе только казалось. Таким я был от страха. Шесть плоддерских
лет я денно и нощно трясся за свою шкуру. И лишь твое присутствие
приносило мне успокоение и уверенность. Возвратившись на Землю, я всего
лишился. Ну, конечно, родные и друзья помогали чем могли. Но у них всегда
хватало забот и без меня. А ты ударился в ксенологию и совсем забыл о том,
что где-то мается слабый, маленький человечек по имени Грант. Я
подозреваю, ты всю жизнь питал иллюзию, будто вокруг тебя сплошь такие же
экземпляры, как и ты сам. Растиражированные природой с точностью до
нюансов. Способные из любой житейской передряги выйти своими ногами, в
одиночку. И потому ты так легко бросал своих прежних спутников на произвол
судьбы. Дескать, выплывайте как знаете. Делайте, как я... Ведь так?
- Так, - нахмурился Кратов. - И за какие-то несколько дней я слышу
это уже не раз. Но ты, как я погляжу, все-таки выплыл?
- Конечно, выплыл. Что мне оставалось? Но для этого мне пришлось
одолеть себя. Я был тихим, смирным синоптиком. А в один прекрасный момент
я решил, что будет лучше, если судьба покорится мне, а не я судьбе.
- Ты и вправду переменился, брат-плоддер, - уважительно сказал
Кратов.
- А ты, я вижу, как встарь, свято веришь в божий промысел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167