Оно становится поистине беспредельным, когда
вдруг зарождается взаимность! Это как цунами: далеко в океане вспучилась
волна, полого накатила на берег, вскинулась чудовищным таранным валом,
ударила со всей силы - и схлынула, оставляя после себя грязный песок,
дохлых рыб и обломки домов. Вот и разделенная любовь после бурного, но
короткого счастья неминуемо превращается в привычку и скуку.
- Маленькая кобра прикидывается большой змеюкой, - покачал головой
Стас. - Где ты, Рашуленька, нахваталась таких старческих мыслей?
- Сколько тебе лет, "Сатурн"? - спросила Рашида, сощурившись.
- Допустим, двадцать один, - ответил Ертаулов горделиво.
- Еще только двадцать один! А мне, милый мальчик, УЖЕ двадцать один!
И в первый раз я смертельно влюбилась, едва мне исполнилось четырнадцать.
О, как я страдала от безысходности! Как торопилась повзрослеть, чтобы ОН
обратил наконец на меня свой взор! Видит небо, я целых полгода ходила с
фиолетовым от слез носом и была счастлива.
- А потом? - с живым интересом осведомился Стас.
- Потом я возненавидела всех мужчин. Чуть позже утратила вкус к жизни
и выбирала, каким образом будет уместнее покончить с нею счеты: утопиться
или выпить яд. Чтобы не пострадал цвет лица... А еще спустя короткое время
снова влюбилась.
- Тогда конечно, - сказал Стас. - Мне с тобой не равняться. Должно
быть, я не настолько совершенен, чтобы влюбляться хотя бы трижды в год.
Второй, а ты как думаешь?
- Не знаю, - пробормотал Костя сердито. Ему снова было не по себе. -
Тоже, нашли тему перед самым полетом.
- А все-таки? - Рашида смотрела на него, не мигая распахнутыми на
пол-лица глазищами.
- Мне кажется, любовь - не только всякие там страсти и переживания, -
сказал Кратов, рдея. - Это еще и ответственность перед любимым человеком.
Ты дал кому-то веру в себя. Наобещал ему все сокровища мира - пусть
сгоряча, от головокружения. Так и дари ему все, что можешь и пока можешь,
докажи ему, что ты не пустобрех.
- Вот замечательное слово, - произнес Ертаулов удовлетворенно. - Уже
не первое сегодня. Ты, Костя, нынче небывало щедр на словесные диковины.
- А если надоело? - спросила Рашида. - Если скучно стало? Что же, вот
так и торчать всю жизнь подле опостылевшего человека и доказывать ему свою
любовь, которой и след простыл?!
- В любви не должно быть суеты, - упрямо сказал Костя. - Любить надо
уметь. Если не дано тебе - так и будешь вечно метаться и рыскать. А уж
коли дано, так и сам будешь счастлив, и другого человека сделаешь
счастливым.
- Но так не бывает, Костя! - возразила Рашида. - Любовь - это
вспышка, ослепление! А то, о чем ты говоришь, только бесконечное тление.
Бог весть, какие силы способны его поддерживать. Это все что угодно, а не
любовь!
- Мне кажется, мы произносим одно и то же слово, - сказал Кратов. -
Но думаем о разных вещах.
- Ты меня прости, Рашуля, - заявил Ертаулов. - Я, разумеется, твой
рыцарь отныне и навек, выпусти меня сейчас на турнир, я бы всех из седел
повыбивал с твоим именем на устах... Но ничего не могу с собой поделать, я
с Костей солидарен.
- Да вы просто не знаете, что такое настоящая любовь! - возмутилась
Рашида. - Вы же северные варвары, мороженая кровь, о чем мне, дочери
теплых морей, с вами спорить?!
- И прекрасно, - сказал Ертаулов. - И не будем. У нас для этого еще
целый полет впереди. Кстати, Второй, не мастер ли подсаживался к нашему
столику? Или мне помстилось?
- Он самый.
- Ну и как? Попил он из тебя кровушки?
- Вовсе нет. - Костя помолчал и добавил: - Похоже, мастер на корабле
и мастер вне корабля - два разных человека.
- Так что же он тебе сообщил?
- Ничего особенного. Ругал уставы. Немножко поучил жизни. Так, самую
малость. Вспоминал какого-то Длинного Эна.
- Кто этот Длинный Эн? - спросила Рашида.
- Я не знаю.
- Любопытно, - промолвил Ертаулов. - Толстый Брюс - это Брустер
Силквуд. Счастливчик Мак - это Дмитрий Макаров...
- Этих мы еще застанем в Галактике, - сказал Рашида. - Мастер же имел
в виду кого-то из своего поколения. Из тех, кто ушел или уйдет со дня на
день.
- Речь шла о загалактическом броске, - сказал Костя.
- Гадать бесполезно, - махнул рукой Стас. - Лет пятьдесят назад,
когда мы только начинали готовить своих страйдеров по просьбе
Галактического Братства, там перебывали тысячи и тысячи.
- Разве так важно, что это за Длинный Эн, с которым когда-то летал
наш мастер? - пожала плечами Рашида.
- Быть третьим навигатором под командой аса всегда приятнее, - веско
заметил Ертаулов.
- Асы не командуют грузовиками, - сказала Рашида.
- Однако же в загалактическом броске он побывал, - проговорил Кратов.
- После чего мифический Длинный Эн списал его из страйдеров!
- Ну и списал, - нахмурился Костя. - Поглядим еще, что будет с нами в
его годы.
- Нет, не хочу! - встряхнула головой Рашида. - Не надо глядеть на
меня тогда! Я стану жуткой старухой, седой, костлявой, со скверным
характером. Все мои рыцари разбегутся по семейным очагам раздувать слабые
фитильки своих вечных любовей... Даже представить страшно! И хватит
разговоров, - она вдруг схватила Кратова за руку и сжала ее что было сил.
- Костя, ты идешь со мной танцевать.
- Я не Стас, - сказал Кратов с вымученной улыбкой.
- Вижу, - коротко ответила Рашида.
- Иди, Второй, - промолвил Ертаулов. - Тебя я убивать не стану. И
потом, мне нужно что-то решить с этой штукой, - он кивнул на блюдо с
оранжевой пеной, уже слегка просевшей посередке.

8
Серебряная россыпь клавесина. Чистый высокий голосок скрипки с
деревянным корпусом, без малейшей примеси обычного электронного
мелосинтеза. По-старинному изысканные и в то же время наивные, отрешенные
от прозы бытия музыкальные фразы. Менуэт, заплутавший среди столетий,
перепутавший танцевальную залу графского поместья с двигательным отсеком
орбитальной базы, в котором обосновался старый одессит Миша Винярский...
Голова Рашиды лежала на плече у Кратова, проволочно-жесткие пряди ее
волос щекотали ему шею. Он чувствовал ее спокойное дыхание, тепло ее тела,
запах ее кожи и паническое трепыхание собственного сердца.
- Ну что ты, - шепнула девушка. - Не бойся меня, не дрожи. Вот будет
нелепость, если ты сейчас на глазах у всех повалишься без памяти!
- Я совсем не то танцую, - пробормотал Костя. - Я вообще не умею
танцевать.
- Теперь это неважно. Я тоже танцую не то. Но разве у нас плохо
получается?
На пятачке церемонно кланялись и расшаркивались друг перед дружкой
медведь в напудренном парике, расшитых золотом камзоле и панталонах, и
медведица в пышной куделе "а ля Фонтань" и просторном парчовом платье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167