И когда-нибудь
наступит час, и я не вспомню об этом.
Но однажды на галактической базе я увидел существо из того мира. Оно
было облачено в скафандр и разговаривало на астролинге. Это означало, что
их народ вступил в Галактическое Братство. А также и то, что пришел час
искупления.
Это был ты.
Я бежал от встречи и долго размышлял в одиночестве. И наконец проклял
себя за малодушие и решил найти тебя, чтобы рассказать о своем
преступлении. Чтобы ты осудил меня. В моем мире никто мне не судья. Но
твой приговор я приму как высшую справедливость, потому что вынесен он
будет по законам жертв. И вот я пришел.
Раамм снова умолк. Он сидел на траве, замысловато переплетя
суставчатые конечности, глядел на Кратова выпуклыми глазами и ждал.
"Да, я человек, - думал Кратов. - Я не судья чужим поступкам, и все
такое. Что мне сказать ему? Что я и сам побывал на его месте, но давно уже
полагаю свою вину искупленной? По законам собственной совести... Видно,
моя совесть оказалась чересчур сговорчивым судьей, если не прошло и одного
круга, а я живу спокойно, в ладу с самим собой... Сказать ему, что за
спиной моего народа тысячелетия беспрерывных убийств? Что лишь недавно мы
уговорились не воевать и до сих пор не можем залечить раны? Что нет на
Земле человека, рода которого не коснулась бы война? Особенно та, которую
называют Мировой... О чем он мне рассказал? Что это было? Большая война
или одна из бесчисленных малых, которые и войнами-то однажды перестали
называть, а так - конфликтами? Или какая-нибудь резня своих своими же, под
революционными лозунгами шкурной справедливости? В архивах моей семьи есть
фотографии людей, родных мне по крови, но не оставивших потомства. Это
срубленные ветви моего родового дерева. Они погибли в войнах и социальных
катаклизмах. И так недавно все это было, что я помню еще их имена. Слишком
мало времени прошло, чтобы я мог судить беспристрастно".
- Я не могу судить тебя, - сказал Кратов в унисон своим мыслям.
- Что же мне делать, человек? - спросил Раамм.
- Жить. Как все живут на Земле. Потомки жертв и палачей давно уже
рождают детей в любви и согласии. Вот я, например, живу...
- Ты не дал мне облегчения.
- А что способно принести облегчение? Время? Но ты ничего не забыл.
Наказание? Но оно ничего не меняет. Может быть, смерть? Но это всего лишь
разновидность наказания... - Кратов поднялся. - Взгляни туда, Раамм. За
этими деревьями находится музей оружия. Иди туда и посмотри, что в нем
хранится. Поговори с его смотрителем. Ты кое-что поймешь в нас, людях. И
он, кстати, тоже кое-что поймет. Может быть, тебе даже станет легче...
Прощай, Раамм.
Не оборачиваясь, он сошел с лужайки, пересек стоянку и плюхнулся на
сиденье рядом с потрясенной Марси.
- Кто это? - одними губами спросила она.
- Мой брат, - ответил Кратов рассеянно. - По несчастью. Он пришел
исповедаться.
- По... какому несчастью?
Кратов сидел прямо, положив ладони на пульт и глядел перед собой.
- Я был в плоддерах, - сказал он неохотно. - Ты знаешь, кто это
такие?
Марси встрепенулась. В ее глазенках засветился живой огонек
любопытства.
- Знаю, - сказала она горделиво. - Добровольные изгнанники. Те, кто
совершил тяжкий проступок перед человечеством или просто с ним не поладил.
Ты кого-нибудь убил?!
Кратов кивнул.
- Но это были не люди, - поспешно сказал он, почувствовав, как
напряглось теплое, податливое до этой минуты тело девушки. - Тебе от этого
легче? Мне - нет. Ему, - он указал глазами на неподвижную фигуру Раамма
Везунчика, - тоже... Есть в Галактике такая планета Псамма.
- Расскажи, Кратов... - заканючила Марси.
- Читай мои мемуары, - печально улыбнулся он.
- Я ненавижу читать!
- А я ненавижу рассказывать.
- Но как все это происходило? - Марси уже не могла усидеть смирно. -
Какой-то обряд? Посвящение в рыцари монашеского ордена?
- Обыкновенно все происходило, - сказал Кратов. - Я пришел в
плоддер-пост на Земле. Сообщил свое желание. Передал Плоддерскому Кругу
всю наличность - несколько тысяч энектов. Дал обет исполнять Кодекс
плоддерской чести. И на шесть лет исчез для Земли.
- Шесть лет! - воскликнула Марси. - А что это за Кодекс?
- Нечто вроде заповедей иночества: целомудрие, нестяжание и
послушание. Работали мы везде, куда пошлют. Я, например, стал блюстителем
Галактических маяков. Стяжать там особенно и нечего было. Что же до
целомудрия...
- Неужели ты целых шесть лет не знал женщины?!
- Шесть лет - короткий срок, - уклончиво сказал Кратов. - Слишком
короткий для успокоения совести... как выяснилось.
Он снова покосился на лужайку.
Там никого не было.


ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ОТРЯД АМАЗОНОК

1
- Пантавры, - сообщил Грант. Губы его затряслись, и потребовалось
некоторое время, чтобы он смог продолжить. - Два потока. Один будет здесь
через полчаса, а другой накатит к обеду. Если только не прибавит прыти.
Потом они столкнутся лоб в лоб, и получится танковое сражение под
Прохоровкой.
Кратов молча потянул к себе фогратор и вставил в него новую батарею
взамен наполовину истраченной.
- Ох, и надоел же ты мне, - сказал он в пространство.
- Кто - я? - опешил Грант.
- Да нет, фогратор.
- "Вот теперь-то тебе хана", сказал ему внутренний голос, -
растерянно бормотал Грант. - Думаешь, мне это не надоело? Ну что они к нам
привязались?! То всякая ползучая дрянь, то тараканопауки ублюдочные... И
вот теперь эти красавцы!
- Надо вызывать Патруль, - откликнулся Кратов. - Времени у нас с
тобой осталось ровно до второго потока. Патруль в нашей глухомани,
конечно, великая роскошь. Но мало ли что - вдруг да кто-нибудь и подхватит
нас на автоаларм. А первый поток я, хоть как, но должен отвалить.
- На плоддер-посте нас за Патруль не пожалуют. Сам знаешь - Кодекс
чести...
- Можешь выйти на стену, - ядовито посоветовал Кратов, - и
продекламировать его пантаврам. Постатейно. Авось проникнутся. Или, что
еще лучше, напугаются. Твоя дикция деморализует кого угодно. Маяк должен
работать - вот в чем на данный момент состоит наша честь.
- Это так, - помедлив, согласился Грант. - Тогда я пошел к
передатчику. А ты действуй. Я тебе потом помогу. Ничего, брат-плоддер,
как-нибудь отстреляемся!
- Ну еще бы, - поддакнул Кратов. - Ты у нас стрелок знатный... - Он
постоял, задумчиво покачивая фогратором. - Если только не будет третьего
потока.
- Не дай Господь, - быстро проговорил Грант и плюнул через левое
плечо.
Кратов вышел на воздух и замер, прислушиваясь к мерному тысячелапому
топоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167