- Завтра, - говорю я. - Кометный Пояс в системе Сириус. Сириус - это
такая тройная звезда.
- Козерог, - фыркает Стеллан возмущенно. - За кого ты нас принял?!
- Просто многие не знают, - оправдываюсь я. - Путают звезды и
созвездия. Один поэт вообще считает Альфу Центавра планетой... Нас будет
четверо. Нужно перегнать большой грузовой блимп на одну из баз в Кометном
Поясе и вернуться на Землю пассажирским рейсом. Блимп - это такой
космический корабль...
- Да неважно! - рявкает Стеллан.
Желтые очи обволакивают меня исходящими от них чарами. Я почти не
ориентируюсь в том, что меня окружает. У меня нет прошлого. Я чист и
безмятежен, как дитя. ТАБУЛА РАСА... Впереди - одно лишь будущее, без
горести и страдания.
- Восемь дней, - отвечаю я на невысказанный вопрос.
Я делаю шаг навстречу трудно приподнявшейся руке Харона, потому что
эти длинные костлявые пальцы, даже не шевельнувшись, манят меня. Слова и
впрямь не нужны. Я все знаю без них. Восемь дней я буду спокоен. Восемь
дней я ни о чем не вспомню. На кровоточащие раны моей памяти будет
наброшено целительное покрывало. Оно спадет, когда я вернусь. Но за моими
плечами тогда будет лежать Галактика. Что наши мелкие человечьи
переживания перед бесконечностью? Каждый, кто возомнил свою боль
невыносимой, должен побывать в Галактике, чтобы ясно представить, кто он и
где его место в ней...
Краешек моего глаза цепляется за странный раритет, небрежно
прислоненный к стене в самом темном углу клетушки. Длинное, сильно
изогнутое лезвие, насаженное на длинное древко. Лезвие выглядит ржавым,
иззубренным. А древко, Бог весть в какие времена грубо и неряшливо
выструганное, до блеска отполировано миллионами прикосновений.
- Пойду-ка я, подышу испарениями, - суетливо говорит Стеллан. -
Манускриптец этот почитаю, пузико погрею от землицы. А то ваши флюиды,
друг Харон, разят без разбору и очень уж сильно влияют на мою
впечатлительную натуру.
А теперь я снова увижу ее. Такую, какой она была мне дорога. Я
попрощаюсь со своими воспоминаниями. На целых восемь дней.
...трава в этом уголке парка едва ли не в рост человека, и уж подавно
в ней скроется лежащий. Но только не от меня. Моя цель - таящиеся в этих
зарослях босые пятки, и нет преграды, что могла бы остановить меня на пути
к этой цели. Сперва на цыпочках, затем на четвереньках - так, что ни
единый стебелек не шелохнется. Последние метры - ползком. Ласково, но
сильно веду указательным пальцем от пятки до носочка. Эффект превосходит
все ожидания. Визг, яростное лягание. Все, что подвернулось под руку,
летит в мою сторону - с полным пониманием того обстоятельства, что я
непременно увернусь. И я действительно уворачиваюсь, успевая сложить все
пойманное в аккуратную кучку. Обиженный голос: "Хулиган!.. Бандит!.. А
если бы я умерла с перепугу?!" - "Ни за что. Ты никогда не умрешь. И я
возле тебя - тоже". - "Так и будешь вечно щекотать мои бедные пятки?" - "И
черпать в этом занятии силы для вечной молодости!" Плюхаюсь на живот
рядом, искательно заглядываю ей в глаза, все еще обиженные. Потом
переворачиваюсь на спину и устраиваю голову на стопке листков из плотной
бумаги, от изучения которых так бесцеремонно ее оторвал. "К свиньям
собачьим ваши топограммы! Самая сложная топологическая фигура - человек.
Потому он и звучит гордо. Изучай-ка лучше меня. Благо, я всегда под
рукой". - "Поразительная самонадеянность! Человек как топологическая
фигура довольно тривиален. А уж ты вообще примитивен. Ты симметричен, как
радиолярия. Брысь с моих бумаг, им цены нет! Брысь, кому говорят?" Я и не
думаю подчиняться. Есть только один способ добиться от меня полного
повиновения, и она им прекрасно владеет. Воровато оглядывается - трава
надежно прячет нас от всего белого света - и целует меня в растянутые в
блаженной улыбке губы. Теперь из меня можно вить веревки, что немедленно и
происходит...
...мы стоим у кромки круто проваливающегося книзу бескрайнего
снежного поля, как в изголовье постели сказочного великана. "Ну же, Юль,
давай, ветер поднимается!" - "Легко тебе торопить, а я боюсь!" - "Что тут
страшного?! Оттолкнулась и лети, я же рядом". - "Н-ну... Если что не так -
я сразу падаю и ору..." - "Не надо падать. Кинулась с горы - езжай до
конца". Ветер и в самом деле набирает силу, злобно швыряя пригоршни
колючего снега нам в лица. Она, в облегающей красной куртке с парусящимся
капюшоном и белых брюках, переступает лыжами, щурится, пробует палкой
склон. Ей действительно страшно, хотя именно она первой вызвалась в такую
погоду на такую высоту. Это в ее характере, и не могу сказать, что я в
восторге от ее необъяснимой страсти к головоломным поступкам. Все наши
друзья уже скатились и ушли пить кофе, а мы двое торчим здесь и боремся с
собой и ветром. "Юлька! - я начинаю сердиться. - Либо ты едешь, либо я
хватаю тебя в охапку и еду сам!.." В этот момент, не дослушав моей рацеи,
она с отчаянным визгом отталкивается палками и начинает разгон. Она
несется книзу как ракета, с шумом вспарывая лыжами снежное пространство, и
при этом еще как-то ухитряется закладывать лихие виражи. Я надвигаю на
лицо защитную маску, бросаюсь вдогонку и... падаю. Когда я, злой как
сатана, распутав несусветное сплетение палок и лыж, которых в подобные
минуты становится много больше, чем на самом деле, поднимаюсь, отряхиваюсь
и с грехом пополам сползаю к подножию горы, она уже дожидается меня. И
всем своим видом демонстрирует крайнее нетерпение. Ее огненные волосы
забиты снегом, щека расцарапана, однако носик задран и настроение
воинственное. "Что же вы, сударь, - презрительно выговаривает она мне. -
Заставили даму скучать, я уже и проголодалась тут слегка..." - "Знаешь
что!.." - взрываюсь я. "Знаю. Рожденный ползать летать не может. Это вам,
шевалье, не кабина какого-нибудь там блямба". - "Блимпа", - машинально
поправляю я. Тогда она показывает мне язык и, вызывающе покачивая бедрами,
уходит к лагерю, предоставив мне подбирать обломки ее лыж...
...только что вовсю полыхало солнце, и вдруг нежданно-незвано
накатила приблудная тучка, разродилась крупным частым дождем. Теплым,
оттого что капли нагреваются, не успевая достигнуть земли, так что никого
этот дождь спугнуть не может. Он и не спугнул. Я даже благодарен ему за
то, что он хотя бы немного остудил мое горящее лицо. Она же просто не
замечает этих крутых жестких струй. Ударь возле ног ее молния, разверзнись
земля - она и тогда не отвела бы от меня своего взгляда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167