..". Че-
ловек пытается отделиться, индивидуироваться, утвердить свою авто-
номию, продвигаться вперед, реализовать свой потенциал. Однако
наступает момент, когда у него возникает страх перед лицом жизни.
Индивидуация, выход из массы вовне, или, как я назвал это в дан-
ной главе, утверждение своей исключительности, не дается даром, а
влечет за собой полное переживаний страха и одиночества, чувство
незащищенности. Индивид может смягчить это ощущение, поменян
направление своего пути на противоположное - отступая "назад",
отрекаясь от индивидуации, находя комфорт в слиянии, растворении
себя, отдании себя другому. Однако комфорт нестабилен, посколь-
ку эта альтернатива также пробуждает страх - страх смерти: капиту-
ляции, стагнации и, в конечном счете, состояния неживой материи.
Между этими двумя полюсами страха - страхом жизни и страхом
смерти - индивид раскачивается всю свою жизнь.
Предлагаемая мной парадигма парных защит - собственной исклю-
чительностью и конечным спасителем - не идентична диалектике
страха жизни и страха смерти, сформулированной Ранком, однако они
явно имеют общую зону. Полюсы страха Ранка близко соответству-
ют границам защит, которые заложены в них самих. "Тревога жиз-
ни" порождается защитой с помощью исключительности: это цена,
которую мы платим за то, что, ничем не огражденные более, отде-
ляемся от природы. "Тревога смерти" - это "налог" со слияния: когда
человек отказывается от автономии, он теряет себя и претерпевает
своего рода смерть. В результате возникает колебательное движение:
мы движемся в одном направлении до тех пор, пока обусловленная
защитой тревога не перевесит даруемое ею же облегчение, после чего
меняем курс и движемся в обратную сторону.
Некоторые из уже представленных мной клинических примеров
демонстрируют это колебательное движение. Вспомним случай Лины.
которая предпочла "законсервироваться" в подростковой фазе, что-
бы избежать тревоги. Она постоянно пыталась слиться с каким-ни-
удь спасителем. Однако нередко жизненная ситуация ужасала ее, и,
епляясь за других, она в то же время упорно бунтовала против них.
Цца жаждала близости; но стоило предложить ей близость, как она
шсалась бегством. Возникало впечатление, что значительная часть
.энергии затрачивается на избегание "тревоги жизни", сопутствую-
щей изменению и росту. Она искала мира, комфорта и безопаснос-
? но когда получала их, ее охватывала тревога смерти. Она ненави-
та сон и вообще всякую неподвижность и, чтобы избежать этого,
сдавалась лихорадочной активности - нередко, например, бесцель-
1 гоня автомобиль всю ночь.
Вспомним Карен, которая была мазохистична и ради моих объя-
й готова была при необходимости приносить себя в жертву. Ее пу-
"т и собственные устремления. Слияние с другим означало комфорт
безопасность, но оно означало также потерю себя. Одно из ее сти-
эрений ярко выражает эту дилемму:
Я хочу встряхнуться, как собака, выходящая из воды,
Чтобы освободиться от вашего влияния.
Мне было слишком свободно с вами,
я слишком приблизила вас к своему сердцу.
И оно прилепилось к вам, как плоть к холодному металлу.
Проявите ко мне теплоту и отпустите меня.
Чтобы освободиться, я должна разорвать свою плоть,
Нанести раны. которые не исцелятся.
Не этого ли вы хотите от меня?
Колебание между слиянием и отделением нередко с особенной
стой демонстрируется на сеансах семейной терапии, когда основная
юблема связана с подростком, готовящимся оставить дом. В одной
таких семей, с которой я работал, Дон, девятнадцатилетний иден-
фицированный пациент, как будто был сыт по горло родительским
Ьнтролем над его жизнью. Судорожно пытаясь стать самому себе
зяином, он, в частности, требовал, чтобы родители не участвова-
( в выборе колледжа и в процедуре принятия в колледж. В то же
емя он слишком долго медлил и упустил время поступления в кол-
дж, который сам выбрал, решив в результате остаться дома и по-
дать местный двухгодичный колледж.
Дома присутствие Дона порождало хаос. Его отношение к свободе
появлялось бурно, но было амбивалентным. Болезненно чувствитель-
iu к любым действиям родителей, хотя бы отдаленно намекавшим
! ограничение его свободы, он в то же время скрыто, но недвусмыс-
IHHO просил, чтобы его ограничивали. Так, он допоздна слушал
1зыку на оглушительной громкости; требовал, чтобы ему разреши-
пользоваться семейным автомобилем, а добившись своего, гонял
161
машину на полном газу, визжа тормозами на крутых виражах, и не-
редко возвращался с опустошенным баком, так что его отец едва мог
на следующее утро доехать до заправочной станции. Дон требовал
деньги для встреч с девушками, но "нечаянно" оставлял презервати-
вы на туалетном столике, чтобы его строгие родители-мормоны мог-
ли ими полюбоваться.
Дон требовал свободы, но не мог ею воспользоваться. Множество
раз он в гневе уходил из дома, на несколько дней, находя приют у
друга, но никогда всерьез не думал о том, чтобы поселиться отдель-
но. Его родители были богаты, но он не мог позволить им платить за
свою квартиру и не мог оплачивать ее сам. (Он заработал летом зна-
чительную сумму денег, но отказывался их тратить, желая сберечь до
того времени, когда они ему "по-настоящему" понадобятся.) Дон
жаждал свободы и боролся за нее, но одновременно как бы говорил
своим родителям: "Я - незрелый, безответственный, опекайте меня.
но делайте вид, что я не просил вас об этом".
Родители Дона в этой драме отнюдь не были незаинтересованны-
ми свидетелями. Дон был старшим ребенком; его уход из дома озна-
чал поворотную веху в жизненном цикле родителей. Особенную уг-
розу эта перемена представляла для отца Дона, чрезвычайно склонного
к конкуренции трудоголика: она раскрывала иллюзорность его идеи
собственной уникальности; символизировала его личностное умале-
ние, начало новой, менее энергичной, менее полезной жизненной
фазы; означала вытеснение его с прежнего места, упадок и таящуюся
за всем этим смерть. Для матери Дона, чья основная личностная иден-
тичность определялась ее ролью матери и домохозяйки, уход Дона
также представлял угрозу. Она боялась одиночества и утраты смысла
жизни. Соответственно, родители Дона в тончайших формах препят-
ствовали его росту: они готовили его к жизни в качестве автономного
взрослого (не это ли цель успешного родителя?), однако sotto vocc
молили: "Не вырастай, не оставляй нас, оставайся всегда юным, и
тогда то же будет с нами".
Еще одним пациентом, раскачивавшимся между слиянием и от-
делением, был Роб, тридцатилетний служащий из сферы бизнеса, об-
ратившийся за консультацией по поводу трансвестизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207
ловек пытается отделиться, индивидуироваться, утвердить свою авто-
номию, продвигаться вперед, реализовать свой потенциал. Однако
наступает момент, когда у него возникает страх перед лицом жизни.
Индивидуация, выход из массы вовне, или, как я назвал это в дан-
ной главе, утверждение своей исключительности, не дается даром, а
влечет за собой полное переживаний страха и одиночества, чувство
незащищенности. Индивид может смягчить это ощущение, поменян
направление своего пути на противоположное - отступая "назад",
отрекаясь от индивидуации, находя комфорт в слиянии, растворении
себя, отдании себя другому. Однако комфорт нестабилен, посколь-
ку эта альтернатива также пробуждает страх - страх смерти: капиту-
ляции, стагнации и, в конечном счете, состояния неживой материи.
Между этими двумя полюсами страха - страхом жизни и страхом
смерти - индивид раскачивается всю свою жизнь.
Предлагаемая мной парадигма парных защит - собственной исклю-
чительностью и конечным спасителем - не идентична диалектике
страха жизни и страха смерти, сформулированной Ранком, однако они
явно имеют общую зону. Полюсы страха Ранка близко соответству-
ют границам защит, которые заложены в них самих. "Тревога жиз-
ни" порождается защитой с помощью исключительности: это цена,
которую мы платим за то, что, ничем не огражденные более, отде-
ляемся от природы. "Тревога смерти" - это "налог" со слияния: когда
человек отказывается от автономии, он теряет себя и претерпевает
своего рода смерть. В результате возникает колебательное движение:
мы движемся в одном направлении до тех пор, пока обусловленная
защитой тревога не перевесит даруемое ею же облегчение, после чего
меняем курс и движемся в обратную сторону.
Некоторые из уже представленных мной клинических примеров
демонстрируют это колебательное движение. Вспомним случай Лины.
которая предпочла "законсервироваться" в подростковой фазе, что-
бы избежать тревоги. Она постоянно пыталась слиться с каким-ни-
удь спасителем. Однако нередко жизненная ситуация ужасала ее, и,
епляясь за других, она в то же время упорно бунтовала против них.
Цца жаждала близости; но стоило предложить ей близость, как она
шсалась бегством. Возникало впечатление, что значительная часть
.энергии затрачивается на избегание "тревоги жизни", сопутствую-
щей изменению и росту. Она искала мира, комфорта и безопаснос-
? но когда получала их, ее охватывала тревога смерти. Она ненави-
та сон и вообще всякую неподвижность и, чтобы избежать этого,
сдавалась лихорадочной активности - нередко, например, бесцель-
1 гоня автомобиль всю ночь.
Вспомним Карен, которая была мазохистична и ради моих объя-
й готова была при необходимости приносить себя в жертву. Ее пу-
"т и собственные устремления. Слияние с другим означало комфорт
безопасность, но оно означало также потерю себя. Одно из ее сти-
эрений ярко выражает эту дилемму:
Я хочу встряхнуться, как собака, выходящая из воды,
Чтобы освободиться от вашего влияния.
Мне было слишком свободно с вами,
я слишком приблизила вас к своему сердцу.
И оно прилепилось к вам, как плоть к холодному металлу.
Проявите ко мне теплоту и отпустите меня.
Чтобы освободиться, я должна разорвать свою плоть,
Нанести раны. которые не исцелятся.
Не этого ли вы хотите от меня?
Колебание между слиянием и отделением нередко с особенной
стой демонстрируется на сеансах семейной терапии, когда основная
юблема связана с подростком, готовящимся оставить дом. В одной
таких семей, с которой я работал, Дон, девятнадцатилетний иден-
фицированный пациент, как будто был сыт по горло родительским
Ьнтролем над его жизнью. Судорожно пытаясь стать самому себе
зяином, он, в частности, требовал, чтобы родители не участвова-
( в выборе колледжа и в процедуре принятия в колледж. В то же
емя он слишком долго медлил и упустил время поступления в кол-
дж, который сам выбрал, решив в результате остаться дома и по-
дать местный двухгодичный колледж.
Дома присутствие Дона порождало хаос. Его отношение к свободе
появлялось бурно, но было амбивалентным. Болезненно чувствитель-
iu к любым действиям родителей, хотя бы отдаленно намекавшим
! ограничение его свободы, он в то же время скрыто, но недвусмыс-
IHHO просил, чтобы его ограничивали. Так, он допоздна слушал
1зыку на оглушительной громкости; требовал, чтобы ему разреши-
пользоваться семейным автомобилем, а добившись своего, гонял
161
машину на полном газу, визжа тормозами на крутых виражах, и не-
редко возвращался с опустошенным баком, так что его отец едва мог
на следующее утро доехать до заправочной станции. Дон требовал
деньги для встреч с девушками, но "нечаянно" оставлял презервати-
вы на туалетном столике, чтобы его строгие родители-мормоны мог-
ли ими полюбоваться.
Дон требовал свободы, но не мог ею воспользоваться. Множество
раз он в гневе уходил из дома, на несколько дней, находя приют у
друга, но никогда всерьез не думал о том, чтобы поселиться отдель-
но. Его родители были богаты, но он не мог позволить им платить за
свою квартиру и не мог оплачивать ее сам. (Он заработал летом зна-
чительную сумму денег, но отказывался их тратить, желая сберечь до
того времени, когда они ему "по-настоящему" понадобятся.) Дон
жаждал свободы и боролся за нее, но одновременно как бы говорил
своим родителям: "Я - незрелый, безответственный, опекайте меня.
но делайте вид, что я не просил вас об этом".
Родители Дона в этой драме отнюдь не были незаинтересованны-
ми свидетелями. Дон был старшим ребенком; его уход из дома озна-
чал поворотную веху в жизненном цикле родителей. Особенную уг-
розу эта перемена представляла для отца Дона, чрезвычайно склонного
к конкуренции трудоголика: она раскрывала иллюзорность его идеи
собственной уникальности; символизировала его личностное умале-
ние, начало новой, менее энергичной, менее полезной жизненной
фазы; означала вытеснение его с прежнего места, упадок и таящуюся
за всем этим смерть. Для матери Дона, чья основная личностная иден-
тичность определялась ее ролью матери и домохозяйки, уход Дона
также представлял угрозу. Она боялась одиночества и утраты смысла
жизни. Соответственно, родители Дона в тончайших формах препят-
ствовали его росту: они готовили его к жизни в качестве автономного
взрослого (не это ли цель успешного родителя?), однако sotto vocc
молили: "Не вырастай, не оставляй нас, оставайся всегда юным, и
тогда то же будет с нами".
Еще одним пациентом, раскачивавшимся между слиянием и от-
делением, был Роб, тридцатилетний служащий из сферы бизнеса, об-
ратившийся за консультацией по поводу трансвестизма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207