Речь идет вовсе не о том, что по мере
освобождения от шизофрении пациент становится способен
обратить внимание на этот великий жизненный факт неиз-
бежности смерти, прежде пассивно располагавшийся где-то
на периферии его психологического кругозора или даже
вообще вне его. Напротив, клинический опыт автора по-
казал, что взаимосвязь значительно теснее: по сути, паци-
ент становится и долго остается шизофреником (далее речь
идет, конечно, о преимущественно или полностью бессоз-
нательной целенаправленности) с целью избежать конфрон-
тации - среди других аспектов внутренней и внешней ре-
альности - с фактом конечности жизни".
В традиционных историях болезни шизофренических пациентов
неизменно подчеркиваются их унылое, конфликтное раннее детство
и тяжелая патология их раннего семейного окружения. Но как бы
могла выглядеть реальная история болезни пациента, его экзистенци-
альная история? В психиатрическое обследование входит опрос, на-
правленный на оценку психического статуса, когда интервьюер пы-
тается выяснить, ориентирован ли больной в пространстве, времени
и самом себе. Вот какое описание своей "ориентированности" мог бы
составить, по мнению Сэлса. один его пациент:
"Я - Чарльз Бреннан, сегодня, 15 апреля 1953 г., мне
51 год; я живу здесь, в Честнут Лодж, психиатрической
больнице Роквилла, штат Мэриленд; последние восемь лет
постоянно проживал в ряде психиатрических больниц; свыше
25 лет серьезно болен психическим заболеванием, которое,
как можно уже сказать в моем теперешнем возрасте, лиши-
ло меня реальной перспективы жениться и иметь детей и,
вполне возможно, потребует моего пребывания в больнице
до конца жизни. Я - мужчина, некогда бывший членом
семьи, состоявшей из двоих родителей и семерых детей, но
пережившей ряд сокрушительных трагедий: много лет назад
моя мать умерла, будучи психически больной; один из бра-
тьев в молодости заболел психической болезнью, требовав-
шей продолжительной госпитализации: другой брат покон-
чил с собой; еще один брат убит в ходе военных действий
во время второй мировой войны; и третий, достигший вы-
сот своей юридической карьеры, убит совсем недавно пси-
хически больным клиентом. Оставшийся родитель, мой
отец, сейчас в преклонном возрасте, он разительно отли-
чается от того сильного мужчины, каким некогда был, и
приближается к своей смерти".
В этой конкретной истории есть нечто, от чего кровь стынет в
етах, но, возможно, еще более ошеломляет понимание того, что
удобная трагическая история, повествующая не о раннем развитии,
бразовании, военной службе, объектных отношениях и сексуальном
[ыте, а об экзистенциальных фактах жизни, могла бы быть написа-
. о каждом пациенте (и в действительности - о каждом терапевте).
Сэлс описывает ход психотерапии ярко выраженной психотической
ациентки, которую он лечил в течение нескольких лет. Вначале
циентка обнаруживала "обильные признаки высоко детализирован-
ной, захватывающе необычной и сложной, с крайней бескомпромисс-
ностью отстаиваемой бредовой системы, наполненной всевозможными
жасающими явлениями - от брутальной жестокости дикарей до кол-
.овства и замысловатых ухищрений научной фантастики". Сэлс заме-
ил, что, с одной стороны, мир переживаний пациентки был ужасен,
другой - ее мало беспокоили вещи, которые внушают ужас всем,
акие как болезни, старение и неизбежная смерть. Со всем этим она
"вживалась посредством явного и массированного отрицания смерти:
Сегодня ни у кого в мире нет никаких причин страдать или чувство-
ить себя несчастным: у них есть противоядия от всего... Люди на са-
дом деле не умирают, а просто изменяются, перемещаются из одного
места в другое или бывают превращены в не ведающих о своей приро-
де персонажей кинокартин".
После трех с половиной лет психотерапии у пациентки начало
формироваться реалистическое видение жизни и принятие того фак-
га, что жизнь, в том числе и человеческая, имеет конец. В предше-
рСТВующие этому принятию месяцы было заметно усиление ее бредо-
вых защит против осознания неизбежности смерти, ожесточенное, как
5орона последнего рубежа.
"...Она стала проводить большую часть своего времени,
собирая сухие листья, ища мертвых птиц и мелких живот-
ных, иногда обнаруживаемых после долгих часов поисков,
и, покупая всевозможные предметы в магазинах ближайшего
169
поселка, затем пыталась с помощью различных процессов,
напоминающих алхимию, возродить эти мертвые существа
к той или иной форме жизни. Было совершенно ясно (и она
сама это подтвердила), что она чувствует себя Богом, из-
бирающим различные мертвые листья и другие вещи, что-
бы вернуть в них жизнь. Много раз психотерапевтические
сессии проводились в больничном парке; терапевт сидел на
скамейке, в то время как пациентка весь день занималась
изучением находящегося поблизости газона.
Но по мере того, как шли эти месяцы и период отрица-
ния смерти стал подходить к концу, она стала все более
открыто выражать отчаяние по поводу своей деятельности.
А потом наступил осенний день, когда во время сессии те-
рапевт и пациентка сидели на разных скамейках не слишком
далеко друг от друга и вместе смотрели на покрытую листь-
ями лужайку. Она дала понять, преимущественно невер-
бальными способами, что ее наполняют мягкость, нежность
и горе. Со слезами на глазах, тоном смирения перед фак-
том, который остается только принять, она произнесла: "Я
не могу превратить эти листья, например, в овец". Тера-
певт отвечал: "Мне кажется, ты понимаешь, что с челове-
ческой жизнью тоже так - так же, как жизнь листьев, жизнь
людей заканчивается смертью". Она кивнула: "Да".
Этим пониманием ознаменовалось начало стойкого терапевтичес-
кого прогресса. Пациентка постепенно отказалась от своей главной
защиты против смерти - веры в собственные всемогущество и неуяз-
вимость. Она осознала:
"...что она не Бог... и что все мы, человеческие суще-
ства, смертны. И это означало, что рушится сам фундамент
ее параноидной шизофрении, заболевания, частью которого
было, например, многолетнее убеждение, что ее покойные
родители на самом деле живы".
Хотя защиты этой женщины, как и других описанных Сэлсом
шизофренических больных, крайне и чрезвычайно примитивны, они,
тем не менее, аналогичны защитным паттернам, обнаруживаемых у
невротиков. Например, бред величия и всемогущества параноидного
пациента представляет собой проявление одного из двух базисных спо-
собов избегания смерти - веры в свою уникальность и бессмертие.
Многие, если не все, шизофренические пациенты неспособны
иутить себя полностью живыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207
освобождения от шизофрении пациент становится способен
обратить внимание на этот великий жизненный факт неиз-
бежности смерти, прежде пассивно располагавшийся где-то
на периферии его психологического кругозора или даже
вообще вне его. Напротив, клинический опыт автора по-
казал, что взаимосвязь значительно теснее: по сути, паци-
ент становится и долго остается шизофреником (далее речь
идет, конечно, о преимущественно или полностью бессоз-
нательной целенаправленности) с целью избежать конфрон-
тации - среди других аспектов внутренней и внешней ре-
альности - с фактом конечности жизни".
В традиционных историях болезни шизофренических пациентов
неизменно подчеркиваются их унылое, конфликтное раннее детство
и тяжелая патология их раннего семейного окружения. Но как бы
могла выглядеть реальная история болезни пациента, его экзистенци-
альная история? В психиатрическое обследование входит опрос, на-
правленный на оценку психического статуса, когда интервьюер пы-
тается выяснить, ориентирован ли больной в пространстве, времени
и самом себе. Вот какое описание своей "ориентированности" мог бы
составить, по мнению Сэлса. один его пациент:
"Я - Чарльз Бреннан, сегодня, 15 апреля 1953 г., мне
51 год; я живу здесь, в Честнут Лодж, психиатрической
больнице Роквилла, штат Мэриленд; последние восемь лет
постоянно проживал в ряде психиатрических больниц; свыше
25 лет серьезно болен психическим заболеванием, которое,
как можно уже сказать в моем теперешнем возрасте, лиши-
ло меня реальной перспективы жениться и иметь детей и,
вполне возможно, потребует моего пребывания в больнице
до конца жизни. Я - мужчина, некогда бывший членом
семьи, состоявшей из двоих родителей и семерых детей, но
пережившей ряд сокрушительных трагедий: много лет назад
моя мать умерла, будучи психически больной; один из бра-
тьев в молодости заболел психической болезнью, требовав-
шей продолжительной госпитализации: другой брат покон-
чил с собой; еще один брат убит в ходе военных действий
во время второй мировой войны; и третий, достигший вы-
сот своей юридической карьеры, убит совсем недавно пси-
хически больным клиентом. Оставшийся родитель, мой
отец, сейчас в преклонном возрасте, он разительно отли-
чается от того сильного мужчины, каким некогда был, и
приближается к своей смерти".
В этой конкретной истории есть нечто, от чего кровь стынет в
етах, но, возможно, еще более ошеломляет понимание того, что
удобная трагическая история, повествующая не о раннем развитии,
бразовании, военной службе, объектных отношениях и сексуальном
[ыте, а об экзистенциальных фактах жизни, могла бы быть написа-
. о каждом пациенте (и в действительности - о каждом терапевте).
Сэлс описывает ход психотерапии ярко выраженной психотической
ациентки, которую он лечил в течение нескольких лет. Вначале
циентка обнаруживала "обильные признаки высоко детализирован-
ной, захватывающе необычной и сложной, с крайней бескомпромисс-
ностью отстаиваемой бредовой системы, наполненной всевозможными
жасающими явлениями - от брутальной жестокости дикарей до кол-
.овства и замысловатых ухищрений научной фантастики". Сэлс заме-
ил, что, с одной стороны, мир переживаний пациентки был ужасен,
другой - ее мало беспокоили вещи, которые внушают ужас всем,
акие как болезни, старение и неизбежная смерть. Со всем этим она
"вживалась посредством явного и массированного отрицания смерти:
Сегодня ни у кого в мире нет никаких причин страдать или чувство-
ить себя несчастным: у них есть противоядия от всего... Люди на са-
дом деле не умирают, а просто изменяются, перемещаются из одного
места в другое или бывают превращены в не ведающих о своей приро-
де персонажей кинокартин".
После трех с половиной лет психотерапии у пациентки начало
формироваться реалистическое видение жизни и принятие того фак-
га, что жизнь, в том числе и человеческая, имеет конец. В предше-
рСТВующие этому принятию месяцы было заметно усиление ее бредо-
вых защит против осознания неизбежности смерти, ожесточенное, как
5орона последнего рубежа.
"...Она стала проводить большую часть своего времени,
собирая сухие листья, ища мертвых птиц и мелких живот-
ных, иногда обнаруживаемых после долгих часов поисков,
и, покупая всевозможные предметы в магазинах ближайшего
169
поселка, затем пыталась с помощью различных процессов,
напоминающих алхимию, возродить эти мертвые существа
к той или иной форме жизни. Было совершенно ясно (и она
сама это подтвердила), что она чувствует себя Богом, из-
бирающим различные мертвые листья и другие вещи, что-
бы вернуть в них жизнь. Много раз психотерапевтические
сессии проводились в больничном парке; терапевт сидел на
скамейке, в то время как пациентка весь день занималась
изучением находящегося поблизости газона.
Но по мере того, как шли эти месяцы и период отрица-
ния смерти стал подходить к концу, она стала все более
открыто выражать отчаяние по поводу своей деятельности.
А потом наступил осенний день, когда во время сессии те-
рапевт и пациентка сидели на разных скамейках не слишком
далеко друг от друга и вместе смотрели на покрытую листь-
ями лужайку. Она дала понять, преимущественно невер-
бальными способами, что ее наполняют мягкость, нежность
и горе. Со слезами на глазах, тоном смирения перед фак-
том, который остается только принять, она произнесла: "Я
не могу превратить эти листья, например, в овец". Тера-
певт отвечал: "Мне кажется, ты понимаешь, что с челове-
ческой жизнью тоже так - так же, как жизнь листьев, жизнь
людей заканчивается смертью". Она кивнула: "Да".
Этим пониманием ознаменовалось начало стойкого терапевтичес-
кого прогресса. Пациентка постепенно отказалась от своей главной
защиты против смерти - веры в собственные всемогущество и неуяз-
вимость. Она осознала:
"...что она не Бог... и что все мы, человеческие суще-
ства, смертны. И это означало, что рушится сам фундамент
ее параноидной шизофрении, заболевания, частью которого
было, например, многолетнее убеждение, что ее покойные
родители на самом деле живы".
Хотя защиты этой женщины, как и других описанных Сэлсом
шизофренических больных, крайне и чрезвычайно примитивны, они,
тем не менее, аналогичны защитным паттернам, обнаруживаемых у
невротиков. Например, бред величия и всемогущества параноидного
пациента представляет собой проявление одного из двух базисных спо-
собов избегания смерти - веры в свою уникальность и бессмертие.
Многие, если не все, шизофренические пациенты неспособны
иутить себя полностью живыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207