<А Ксантиппа рожает мне де-
тей>, - отвечал Сократ.
Сократ говорил, что сварливая жена для него - то же, что
норовистые кони для наездников: <Как они, одолев норови-
стых, легко справляются с остальными, так и я на Ксантиппе
учусь обхождению с другими людьми>.
ф К Сократу пришел юноша Эвтидем, желающий стать государ-
ственным человеком. И Сократ завел с ним разговор о справед-
ливых и несправедливых делах.
Сократ: Не таковы ли действия справедливых, как, напри-
мер, действия ремесленников?
[...]
Но подобно тому как ремесленники показывают
свои произведения, могут ли также показать свои
произведения и справедливые?
[...]
Так вот... здесь мы напишем Д, а здесь А; затем то, что
признаем делом справедливости, будем относить к Д,
а что признаем делом несправедливости - к А.
Между людьми встречается ложь?
Эвтидем: Разумеется.
Сократ: Куда ее причислить?
Эвтидем: Конечно, к несправедливости.
Сократ: Обман тоже встречается?
Эвтидем: И очень.
Сократ: Его куда причислить?
Эвтидем: Тоже к несправедливости.
[...]
Сократ: И к справедливости ничего из этого не будет при-
числено?
Эвтидем: Да и странно было бы, если бы было иначе.
Сократ: Теперь, если стратег обращает в рабство жителей
враждебного неприятельского города и во время
войны прибег к обману?
Эвтидем: Это справедливо. Но только в отношении врагов.
[...]
Сократ: Если стратег, видя малодушие солдат, сообщит им
ложные сведения, будто приближаются союзники и
этой ложью прекратит их малодушие, куда ты при-
числишь этот обман?
179СОКРАТ (469 - 399 гг. до н. э.)
LUKfAl (469 - 399 гг. до н. э.)
Эвтидем: К справедливости.
Сократ: А если кто обманет своего сына, нуждающегося в
лекарстве и не принимающего его, и даст ему ле-
карство под видом обычной пищи и этой ложью
сделает сына здоровым?
[и т. д.]
- Я, - сказал Агафон, - не в силах спорить с тобой, Сократ.
Пусть будет по-твоему,
- Нет, милый мой Агафон, ты не в силах спорить с истиной, а
спорить с Сократом - дело нехитрое.
<Ты умираешь безвинно>, - говорила ему жена; он возразил:
<А ты бы хотела, чтобы заслуженно?>
ПОЗИЦИЯ МУДРОСТИ
<Ты знаешь, - - замечает Сократ Гиппию, - что Ликург Лаке-
демонский нисколько не возвысил бы Спарты над прочими
государствами, если бы главным образом не ввел в ней повино-
вения законам? Разве тебе не известно, что в государствах те
правители самые лучшие, которым граждане наиболее обяза-:
ны повиновением законам? И то государство, в котором граж-
дане наиболее повинуются законам, счастливо во время мира и
незыблемо во время войны>.
Править должны знающие.
Цари и правители - не те, которые носят скипетры, не те,
которые избраны известными вельможами, и не те, которые
достигли власти посредством жребия или насилием, обманом,
но те, которые умеют править.
Тирания - это власть, основывающаяся не на законах, а на
произволе правителя, такая власть - против народа.
Мудрецы учат, что небо и землю, богов и людей объединяют
общение, дружба, порядочность, воздержанность, справедли-
вость, по этой причине они и зовут нашу Вселенную <поряд-
ком>, <космосом>, а не <беспорядком> и не <бесчинством>.
Но если, рождаясь, мы теряем то, чем владеем до рождения,
а потом с помощью чувств восстанавливаем прежние зна-
ния, тогда, по-моему, <познавать> означает восстанавли-
вать знание, тебе уже принадлежавшее. И, называя это при-
поминанием, мы бы, пожалуй, употребили правильное
слово.
Душа человека причастна божеству.
Сократ в беседе с Меноном:
180
<Я похож на ската, который, приводя в оцепенение других, и сам
приходит в оцепенение. Ведь не то, что я, путая других, сам ясно
во всем разбираюсь, - нет: я и сам путаюсь, и других запутываю.
Так и сейчас - о том, что такое добродетель, я ничего не знаю, а
ты, может быть, и знал раньше, до встречи со мной, зато теперь
стал очень похож на невежду в этом деле. И все-таки я хочу вместе
с тобой поразмыслить и поискать, что она такое>.
Те, кто подлинно преданы философии, заняты, по сути вещей,
только одним - умиранием и смертью. Люди, как правило,
этого не замечают, но если это все же так, было бы, разумеется,
нелепо всю жизнь стремиться к одной цели, а потом, когда она
оказывается рядом, негодовать на то, в чем так долго и с таким
рвением упражнялся!
Философ занимает промежуточное положение между мудре-
цом и невеждой.
Этого-то человека я мудрее, потому что мы с ним, пожалуй, оба
ничего дельного и нужного не знаем, но он, не зная, вообража-
ет, будто что-то знает, а я, если уж не знаю, то и не воображаю.
Существует только один бог - знания, и только один дья-
вол - невежество.
Знание, отделенное от справедливости и другой добродетели,
представляется плутовством, а не мудростью.
Дурная особенность письменности поистине сходна с живопи-
сью: ее порождения стоят как живые, а спроси их - они вели-
чаво и гордо молчат. То же самое и с сочинениями.
Диалог как образ жизни и способ философствования был
причиной литературного безмолвия Сократа, его сознательно-
го отказа от письменных сочинений. Такой вывод находит
подтверждение и в платоновской <Федре>, где Сократ говорит,
что письменное сочинение н<е только не может воспроизвести
настоящего диалога и заменять его, но даже становится пре-
градой на пути общения людей: ведь книгу не спросишь, как
спрашиваешь живого человека, а если и спросишь, то она отве-
чает <одно и то же>. Письменные сочинения, создавая иллю-
зию власти над памятью, при вивают <забывчивость>, так как в
этом случае <будет лишена упражнения память>. Поэтому тек-
сты - средство не <для памяти, а для припоминания>; они
предоставляют людям возможность <много знать понаслыш-
ке>, повторяя то, что было сказано в чужих сочинениях. Пись-
менная форма, лишая потребшости в самостоятельном поиске,
позволяет обучающимся казаться <многознающими>, остав-
18!1- -1У7 11 . AU M. J.f
ляя большинство невеждами. Более того, письменные сочине-
ния грозят существованию общения, если не сказать, что они
делают его излишним в той степени, в какой они претендуют на
замещение диалога, без которого невозможно живое общение.
Диалог - это подлинная, <живая и одушевленная речь знаю-
щего человека>; письменность же - это всего лишь <подража-
ние> диалогу.
Для Сократа диалектика, вопросно-ответный способ обна-
ружения истины, была прежде всего методом определения
этических понятий, то есть методом нахождения в данном
понятии общих и существенных признаков, выражающих
его сущность. В ранних (<сократических>) диалогах Плато-
на встречается много примеров диалектики Сократа, его
попыток дать определение общепринятым этическим поня-
тиям и поступкам с помощью вопросов и ответов, посредст-
вом <испытания> собеседника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163
тей>, - отвечал Сократ.
Сократ говорил, что сварливая жена для него - то же, что
норовистые кони для наездников: <Как они, одолев норови-
стых, легко справляются с остальными, так и я на Ксантиппе
учусь обхождению с другими людьми>.
ф К Сократу пришел юноша Эвтидем, желающий стать государ-
ственным человеком. И Сократ завел с ним разговор о справед-
ливых и несправедливых делах.
Сократ: Не таковы ли действия справедливых, как, напри-
мер, действия ремесленников?
[...]
Но подобно тому как ремесленники показывают
свои произведения, могут ли также показать свои
произведения и справедливые?
[...]
Так вот... здесь мы напишем Д, а здесь А; затем то, что
признаем делом справедливости, будем относить к Д,
а что признаем делом несправедливости - к А.
Между людьми встречается ложь?
Эвтидем: Разумеется.
Сократ: Куда ее причислить?
Эвтидем: Конечно, к несправедливости.
Сократ: Обман тоже встречается?
Эвтидем: И очень.
Сократ: Его куда причислить?
Эвтидем: Тоже к несправедливости.
[...]
Сократ: И к справедливости ничего из этого не будет при-
числено?
Эвтидем: Да и странно было бы, если бы было иначе.
Сократ: Теперь, если стратег обращает в рабство жителей
враждебного неприятельского города и во время
войны прибег к обману?
Эвтидем: Это справедливо. Но только в отношении врагов.
[...]
Сократ: Если стратег, видя малодушие солдат, сообщит им
ложные сведения, будто приближаются союзники и
этой ложью прекратит их малодушие, куда ты при-
числишь этот обман?
179СОКРАТ (469 - 399 гг. до н. э.)
LUKfAl (469 - 399 гг. до н. э.)
Эвтидем: К справедливости.
Сократ: А если кто обманет своего сына, нуждающегося в
лекарстве и не принимающего его, и даст ему ле-
карство под видом обычной пищи и этой ложью
сделает сына здоровым?
[и т. д.]
- Я, - сказал Агафон, - не в силах спорить с тобой, Сократ.
Пусть будет по-твоему,
- Нет, милый мой Агафон, ты не в силах спорить с истиной, а
спорить с Сократом - дело нехитрое.
<Ты умираешь безвинно>, - говорила ему жена; он возразил:
<А ты бы хотела, чтобы заслуженно?>
ПОЗИЦИЯ МУДРОСТИ
<Ты знаешь, - - замечает Сократ Гиппию, - что Ликург Лаке-
демонский нисколько не возвысил бы Спарты над прочими
государствами, если бы главным образом не ввел в ней повино-
вения законам? Разве тебе не известно, что в государствах те
правители самые лучшие, которым граждане наиболее обяза-:
ны повиновением законам? И то государство, в котором граж-
дане наиболее повинуются законам, счастливо во время мира и
незыблемо во время войны>.
Править должны знающие.
Цари и правители - не те, которые носят скипетры, не те,
которые избраны известными вельможами, и не те, которые
достигли власти посредством жребия или насилием, обманом,
но те, которые умеют править.
Тирания - это власть, основывающаяся не на законах, а на
произволе правителя, такая власть - против народа.
Мудрецы учат, что небо и землю, богов и людей объединяют
общение, дружба, порядочность, воздержанность, справедли-
вость, по этой причине они и зовут нашу Вселенную <поряд-
ком>, <космосом>, а не <беспорядком> и не <бесчинством>.
Но если, рождаясь, мы теряем то, чем владеем до рождения,
а потом с помощью чувств восстанавливаем прежние зна-
ния, тогда, по-моему, <познавать> означает восстанавли-
вать знание, тебе уже принадлежавшее. И, называя это при-
поминанием, мы бы, пожалуй, употребили правильное
слово.
Душа человека причастна божеству.
Сократ в беседе с Меноном:
180
<Я похож на ската, который, приводя в оцепенение других, и сам
приходит в оцепенение. Ведь не то, что я, путая других, сам ясно
во всем разбираюсь, - нет: я и сам путаюсь, и других запутываю.
Так и сейчас - о том, что такое добродетель, я ничего не знаю, а
ты, может быть, и знал раньше, до встречи со мной, зато теперь
стал очень похож на невежду в этом деле. И все-таки я хочу вместе
с тобой поразмыслить и поискать, что она такое>.
Те, кто подлинно преданы философии, заняты, по сути вещей,
только одним - умиранием и смертью. Люди, как правило,
этого не замечают, но если это все же так, было бы, разумеется,
нелепо всю жизнь стремиться к одной цели, а потом, когда она
оказывается рядом, негодовать на то, в чем так долго и с таким
рвением упражнялся!
Философ занимает промежуточное положение между мудре-
цом и невеждой.
Этого-то человека я мудрее, потому что мы с ним, пожалуй, оба
ничего дельного и нужного не знаем, но он, не зная, вообража-
ет, будто что-то знает, а я, если уж не знаю, то и не воображаю.
Существует только один бог - знания, и только один дья-
вол - невежество.
Знание, отделенное от справедливости и другой добродетели,
представляется плутовством, а не мудростью.
Дурная особенность письменности поистине сходна с живопи-
сью: ее порождения стоят как живые, а спроси их - они вели-
чаво и гордо молчат. То же самое и с сочинениями.
Диалог как образ жизни и способ философствования был
причиной литературного безмолвия Сократа, его сознательно-
го отказа от письменных сочинений. Такой вывод находит
подтверждение и в платоновской <Федре>, где Сократ говорит,
что письменное сочинение н<е только не может воспроизвести
настоящего диалога и заменять его, но даже становится пре-
градой на пути общения людей: ведь книгу не спросишь, как
спрашиваешь живого человека, а если и спросишь, то она отве-
чает <одно и то же>. Письменные сочинения, создавая иллю-
зию власти над памятью, при вивают <забывчивость>, так как в
этом случае <будет лишена упражнения память>. Поэтому тек-
сты - средство не <для памяти, а для припоминания>; они
предоставляют людям возможность <много знать понаслыш-
ке>, повторяя то, что было сказано в чужих сочинениях. Пись-
менная форма, лишая потребшости в самостоятельном поиске,
позволяет обучающимся казаться <многознающими>, остав-
18!1- -1У7 11 . AU M. J.f
ляя большинство невеждами. Более того, письменные сочине-
ния грозят существованию общения, если не сказать, что они
делают его излишним в той степени, в какой они претендуют на
замещение диалога, без которого невозможно живое общение.
Диалог - это подлинная, <живая и одушевленная речь знаю-
щего человека>; письменность же - это всего лишь <подража-
ние> диалогу.
Для Сократа диалектика, вопросно-ответный способ обна-
ружения истины, была прежде всего методом определения
этических понятий, то есть методом нахождения в данном
понятии общих и существенных признаков, выражающих
его сущность. В ранних (<сократических>) диалогах Плато-
на встречается много примеров диалектики Сократа, его
попыток дать определение общепринятым этическим поня-
тиям и поступкам с помощью вопросов и ответов, посредст-
вом <испытания> собеседника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163