Но когда я присмотрелся к этому человеку - называть его
по имени нет никакой надобности, скажу только, что тот, наблю-
дая которого я составил такое впечатление, был одним из госу-
дарственных людей, афиняне, - так вот я, когда побеседовал с
ним, решил, что этот человек только кажется мудрым и многим
другим людям, и особенно самому себе, но на самом деле не мудр.
Потом я попробовал показать ему, что он только мнит себя муд-
рым, а на самом деле этого нет. Из-за того-то и сам он, и многие из
присутствовавших возненавидели меня.
188
СОКРАТ (469 - 399 гг. до н. э.)
Чтобы понять смысл прорицания, надо было обойти всех, кто
слывет знающим что-либо. И, клянусь собакой, афиняне, должен
вам сказать правду, я вынес вот какое впечатление: те, что пользу-
ются самой большой славой, показались мне, когда я исследовал
дело по указанию бога, чуть ли не лишенными всякого разума, а
другие, те, что считаются похуже, напротив, более им одаренными.
[...]
Из-за этой самой проверки, афиняне, с одной стороны, многие
меня возненавидели так, что сильней и глубже и нельзя ненави-
деть, отчего и возникло множество наветов, а с другой сторо-
ны, начали мне давать прозвание мудреца, потому что присут-
ствовавшие каждый раз думали, будто если я доказываю, что
кто-то в чем-то не мудр, то сам я в этом весьма мудр.
А в сущности, афиняне, мудрым-то оказывается бог, и своим
изречением он желает сказать, что человеческая мудрость сто-
ит немногого или вовсе даже ничего, и, кажется, при этом он не
имеет в виду именно Сократа, а пользуется моим именем ради
примера, все равно как если бы он сказал: <Из вас, люди, всего
мудрее тот, кто подобно Сократу знает, что ничего поистине не
стоит его мудрость>.
Я и посейчас брожу повсюду - все выискиваю и допытываюсь
по слову бога, нельзя ли мне признать мудрым кого-нибудь из
граждан или чужеземцев; и всякий раз, как это мне не удается,
я, чтобы подтвердить изречение бога, всем показываю, что
этот человек не мудр. Вот чем я занимался, поэтому не было у
меня досуга заняться каким-нибудь достойным упоминания
делом, общественным или домашним; так и дошел я до край-
ней бедности из-за служения богу.
Кроме того, следующие за мною по собственному почину моло-
дые люди, те, у кого вдоволь досуга, сыновья самых богатых
граждан, рады бывают послушать, как я испытываю людей, и
часто подражают мне сами, принимаясь испытывать других, и, я
полагаю, они в избытке находят людей, которые думают, будто
они что-то знают, а на деле знают мало или вовсе ничего. От
этого те, кого они испытывают, сердятся не на самих себя, а на
меня и говорят, что есть какой-то Сократ, негоднейший человек,
который портит молодежь. А когда их спросят, что же он
делает и чему он учит, то они не знают, что сказать, и, чтобы
скрыть свое затруднение, говорят о том, что вообще принято
говорить обо всех, кто философствует: и что, мол, <ищут в
небесах и под землею>, и что <богов не признают>, и <ложь
189СОКРАТ (469 - 399 гг. до н. э.)
выдают за правду>. А правду им не очень-то хочется сказать, я
думаю, потому, что тогда обнаружилось бы, что они только
прикидываются, будто что-то знают, а на деле ничего не знают.
-[...]
Вот вам, афиняне, правда, как она есть, и говорю я вам ее без
утайки...
(Платон. Апология Сократа)
С Как здесь уместно вспомнить прорицательное дневниковое су-
ждение французских писателей братьев Гонкуров! И хотя их и
Сократа разделяют почти 2500 лет, есть что-то в общественном
настрое по отношению к мудрым пугающее неизменное:
<Общество карает за всякое превосходство...
Самобытный характер, цельная личность, не идущая на ком-
промиссы, повсюду наталкивается на препятствия, со всех
сторон встречает неприязнь. Натуры бесцветные и пошлые
пользуются особой симпатией... чтобы достичь чего-либо,
необходимо быть человеком посредственным и услужливым,
уметь раболепствовать...
Поразительно, как преследует жизнь всех тех, кто не идет
проторенной дорожкой, кто сворачивает или стремится свер-
нуть на другие пути... Каждое мгновение, каждую минуту их
постигает кара - в большом и малом - и всякий раз кара
эта кажется предусмотренной неким уложением о наказани-
ях для нарушителей великого закона - закона сохранения
общества>. С
Сократу не повезло не только с одиозными слушателями
Алкивиадом и Критием, но и с великими -- Гесиодом и Гоме-
ром. Так, он часто цитировал слова Гесиода: <Дела позорного
нет, и только бездействие позорно>. Сократ при этом имел в
виду порочность лени и пренебрежения к труду. Обвинители же
усмотрели в сократовском цитировании этого места из Гесиода
оправдание всякого действия, в том числе дурного и позорного.
Приводил Сократ в своих беседах и стих Гомера, где Одис-
сей довольно круто обходится с ослушниками и любителями
пошуметь:
Если ж кого заставал он кричащим из черни народной,
Скипетром тех ударял, обращаясь с такими словами:
<Смирно сиди, сумасшедший, и слушай других рассужденья,
Тех, кто получше тебя. И труслив ты, и силой не славен;
Ты и в войне никогда не заметен, и в мирном совете>.
LUtAl (ЮУ - МУ ГГ. ДО Н. И.)
Подобное обращение к Гомеру было интерпретировано об-
винителем как выпад против демоса, одобрение дурного об-
ращения с людьми из народа.
Последний день Сократа клонился к закату. Настало время
последних дел. Оставив друзей, Сократ удалился на омове-
ние перед смертью.
Согласно орфическим и пифагорейским представлениям, по-
добное омовение имело ритуальное значение и символизи-
ровало очищение тела от грехов земной жизни.
После омовения Сократ попрощался с родными, дал им на-
ставления и велел возвращаться домой.
К этому времени тюремщик напомнил, что пора выпить яд.
Ранее в Афинах приговоренного к смерти сбрасывали со
скалы. Но с прогрессом нравов и, видимо, с увеличением
числа смертных приговоров цивилизовалась и процедура их
исполнения. Во времена Сократа приговоренный к смерти в
назначенное время выпивал чашу растертой ядовитой цику-
ты (болиголова).
Когда принесли цикуту, Сократ, мысленно совершив воз-
лияние богам за удачное переселение души в иной мир, спо-
койно и легко выпил чашу до дна. Друзья его заплакали, но
Сократ попросил их успокоиться, напомнив, что умирать
должно в благоговейном молчании.
Он еще немного походил, а когда отяжелели ноги, лег на тю-
ремный топчан и закутался. Затем, раскрывшись, сказал: <Кри-
тон, мы должны Асклепию петуха. Так отдайте же, не забудь-
те>. Это были последние слова Сократа. Жертвоприношение
петуха сыну Аполлона Асклепию, богу врачевания, обычно по-
лагалось за выздоровление. Сократ же имел в виду выздоровле-
ние своей души и ее освобождение от бренного тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163
по имени нет никакой надобности, скажу только, что тот, наблю-
дая которого я составил такое впечатление, был одним из госу-
дарственных людей, афиняне, - так вот я, когда побеседовал с
ним, решил, что этот человек только кажется мудрым и многим
другим людям, и особенно самому себе, но на самом деле не мудр.
Потом я попробовал показать ему, что он только мнит себя муд-
рым, а на самом деле этого нет. Из-за того-то и сам он, и многие из
присутствовавших возненавидели меня.
188
СОКРАТ (469 - 399 гг. до н. э.)
Чтобы понять смысл прорицания, надо было обойти всех, кто
слывет знающим что-либо. И, клянусь собакой, афиняне, должен
вам сказать правду, я вынес вот какое впечатление: те, что пользу-
ются самой большой славой, показались мне, когда я исследовал
дело по указанию бога, чуть ли не лишенными всякого разума, а
другие, те, что считаются похуже, напротив, более им одаренными.
[...]
Из-за этой самой проверки, афиняне, с одной стороны, многие
меня возненавидели так, что сильней и глубже и нельзя ненави-
деть, отчего и возникло множество наветов, а с другой сторо-
ны, начали мне давать прозвание мудреца, потому что присут-
ствовавшие каждый раз думали, будто если я доказываю, что
кто-то в чем-то не мудр, то сам я в этом весьма мудр.
А в сущности, афиняне, мудрым-то оказывается бог, и своим
изречением он желает сказать, что человеческая мудрость сто-
ит немногого или вовсе даже ничего, и, кажется, при этом он не
имеет в виду именно Сократа, а пользуется моим именем ради
примера, все равно как если бы он сказал: <Из вас, люди, всего
мудрее тот, кто подобно Сократу знает, что ничего поистине не
стоит его мудрость>.
Я и посейчас брожу повсюду - все выискиваю и допытываюсь
по слову бога, нельзя ли мне признать мудрым кого-нибудь из
граждан или чужеземцев; и всякий раз, как это мне не удается,
я, чтобы подтвердить изречение бога, всем показываю, что
этот человек не мудр. Вот чем я занимался, поэтому не было у
меня досуга заняться каким-нибудь достойным упоминания
делом, общественным или домашним; так и дошел я до край-
ней бедности из-за служения богу.
Кроме того, следующие за мною по собственному почину моло-
дые люди, те, у кого вдоволь досуга, сыновья самых богатых
граждан, рады бывают послушать, как я испытываю людей, и
часто подражают мне сами, принимаясь испытывать других, и, я
полагаю, они в избытке находят людей, которые думают, будто
они что-то знают, а на деле знают мало или вовсе ничего. От
этого те, кого они испытывают, сердятся не на самих себя, а на
меня и говорят, что есть какой-то Сократ, негоднейший человек,
который портит молодежь. А когда их спросят, что же он
делает и чему он учит, то они не знают, что сказать, и, чтобы
скрыть свое затруднение, говорят о том, что вообще принято
говорить обо всех, кто философствует: и что, мол, <ищут в
небесах и под землею>, и что <богов не признают>, и <ложь
189СОКРАТ (469 - 399 гг. до н. э.)
выдают за правду>. А правду им не очень-то хочется сказать, я
думаю, потому, что тогда обнаружилось бы, что они только
прикидываются, будто что-то знают, а на деле ничего не знают.
-[...]
Вот вам, афиняне, правда, как она есть, и говорю я вам ее без
утайки...
(Платон. Апология Сократа)
С Как здесь уместно вспомнить прорицательное дневниковое су-
ждение французских писателей братьев Гонкуров! И хотя их и
Сократа разделяют почти 2500 лет, есть что-то в общественном
настрое по отношению к мудрым пугающее неизменное:
<Общество карает за всякое превосходство...
Самобытный характер, цельная личность, не идущая на ком-
промиссы, повсюду наталкивается на препятствия, со всех
сторон встречает неприязнь. Натуры бесцветные и пошлые
пользуются особой симпатией... чтобы достичь чего-либо,
необходимо быть человеком посредственным и услужливым,
уметь раболепствовать...
Поразительно, как преследует жизнь всех тех, кто не идет
проторенной дорожкой, кто сворачивает или стремится свер-
нуть на другие пути... Каждое мгновение, каждую минуту их
постигает кара - в большом и малом - и всякий раз кара
эта кажется предусмотренной неким уложением о наказани-
ях для нарушителей великого закона - закона сохранения
общества>. С
Сократу не повезло не только с одиозными слушателями
Алкивиадом и Критием, но и с великими -- Гесиодом и Гоме-
ром. Так, он часто цитировал слова Гесиода: <Дела позорного
нет, и только бездействие позорно>. Сократ при этом имел в
виду порочность лени и пренебрежения к труду. Обвинители же
усмотрели в сократовском цитировании этого места из Гесиода
оправдание всякого действия, в том числе дурного и позорного.
Приводил Сократ в своих беседах и стих Гомера, где Одис-
сей довольно круто обходится с ослушниками и любителями
пошуметь:
Если ж кого заставал он кричащим из черни народной,
Скипетром тех ударял, обращаясь с такими словами:
<Смирно сиди, сумасшедший, и слушай других рассужденья,
Тех, кто получше тебя. И труслив ты, и силой не славен;
Ты и в войне никогда не заметен, и в мирном совете>.
LUtAl (ЮУ - МУ ГГ. ДО Н. И.)
Подобное обращение к Гомеру было интерпретировано об-
винителем как выпад против демоса, одобрение дурного об-
ращения с людьми из народа.
Последний день Сократа клонился к закату. Настало время
последних дел. Оставив друзей, Сократ удалился на омове-
ние перед смертью.
Согласно орфическим и пифагорейским представлениям, по-
добное омовение имело ритуальное значение и символизи-
ровало очищение тела от грехов земной жизни.
После омовения Сократ попрощался с родными, дал им на-
ставления и велел возвращаться домой.
К этому времени тюремщик напомнил, что пора выпить яд.
Ранее в Афинах приговоренного к смерти сбрасывали со
скалы. Но с прогрессом нравов и, видимо, с увеличением
числа смертных приговоров цивилизовалась и процедура их
исполнения. Во времена Сократа приговоренный к смерти в
назначенное время выпивал чашу растертой ядовитой цику-
ты (болиголова).
Когда принесли цикуту, Сократ, мысленно совершив воз-
лияние богам за удачное переселение души в иной мир, спо-
койно и легко выпил чашу до дна. Друзья его заплакали, но
Сократ попросил их успокоиться, напомнив, что умирать
должно в благоговейном молчании.
Он еще немного походил, а когда отяжелели ноги, лег на тю-
ремный топчан и закутался. Затем, раскрывшись, сказал: <Кри-
тон, мы должны Асклепию петуха. Так отдайте же, не забудь-
те>. Это были последние слова Сократа. Жертвоприношение
петуха сыну Аполлона Асклепию, богу врачевания, обычно по-
лагалось за выздоровление. Сократ же имел в виду выздоровле-
ние своей души и ее освобождение от бренного тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163