Диоген вскоре проникся презрением ко всем им, кро-
ме Антисфена; с ним он общался охотно, но хвалил,
впрочем, не столько его самого, сколько его учение, пола-
гая, что только оно раскрывает истину и может принести
пользу людям.
Сравнивая же самого Антисфена с его учением, он нередко
упрекал его в недостаточной твердости и, порицая, называл
его боевой трубой - шума от нее много, но сама она себя не
слушает; Антисфен терпеливо выслушивал его упреки, так как
он восхищался характером Диогена.
С того времени, как Антисфен освободил меня, я перестал
быть рабом.
Как же это произошло? Он научил меня различать, что
является моим и что мне чужое. Богатство, имущество - не
мои; родные, близкие, друзья, слава, привычные ценности,
общение с другими - все это чужое. Что же принадлежит
тебе? - Твои представления. Они, - учил Антисфен, - аб-
солютно свободны, никому не подвластны, никто не может
им ни помешать, ни заставить воспользоваться иначе, чем я
этого хочу.
Узнав, что, по Платону, человек определяется как двуногое
животное, лишенное перьев, Диоген ощипал петуха и, принеся
его в Академию, объявил: <Вот человек Платона>.
/ После этого к определению было добавлено: <И с широ-
кими ногтями>. /
Когда Платон распространялся о своих идеях и говорил о
<стельности> и <чашности>, Диоген заметил: <Что касается
меня, Платон, то стол и чашу я вижу, а вот <стельности> и
<чашности> нет>.
254
дит сп из шнона (4W т гг. до н. э.)
На что Платон ему якобы ответил, что для чаши и стола у
Диогена есть глаза, а для <чашности> и <стельности> у него
нет разума.
Любовь проходит с голодом, а если ты не в силах голодать,
петлю на шею и конец.
Однажды Диоген закричал: <Эй, люди!> Сбежался народ, он
замахнулся палкой: <Я звал людей, а не дерьмо>.
Д)1Я того, чтобы жить как следует, надо иметь или разум, или петлю.
Однажды он рассуждал о важных предметах, но никто его не
слушал; тогда он принялся верещать по-птичьему; собрались
люди, и он пристыдил их за то, что ради пустяков они сбега-
ются, а ради важных вещей не пошевелятся.
Он удивлялся, что грамматики изучают бедствия Одиссея, но не
ведают своих собственных; музыканты ладят струны на лире, а
не могут сладить с собственным нравом; математики следят за
солнцем и луной, а не видят того, что у них под ногами...
Когда кто-то привел его в роскошное жилище и не позволил
плевать, он, откашлявшись, сплюнул в лицо спутнику, заявив,
что не нашел места хуже.
Увидев однажды, как мальчик пил воду из горсти, он выбро-
сил из сумы свою чашку, промолвив: <Мальчик превзошел
меня простотой жизни>.
Когда кто-то читал длинное сочинение и уже показалось неис-
писанное место в конце свитка, Диоген воскликнул: <Мужай-
тесь, други: виден берег!>
Человеку, спрг пшему, в какое время следует завтракать, он
(лисп!.!: . "\ 1 приговаривал: <Вот кабы и
л живот!>
е. <Несчастный, отве-
!:1л философом>.
чачем он это делает,
::IM и не пода-
.: хромыми и
1 мудрецами -
олебался. <Почтен-
,< -| :i - \, .. ..1>ошу на хлеб, а не на
255,Hti>->i cri и.5 хинина ии - .)--) ll. до н. ).)
На вопрос, что дала ему философия, он ответил: <По крайней
мере, готовность ко всякому повороту судьбы>.
Человеку, сказавшему <Мне деяа нет до философии!>, он воз-
разил: <Зачем же ты живешь, если не заботишься, чтобы хоро-
шо жить?>
О влюбленных говорил он, что они мыкают горе себе на
радость.
Нет ничего дурного в том, чтобы украсть что-нибудь из храмн
или отведать мяса любого животного: даже питаться челове-
ческим мясом не будет преступно, как явствует из обычаев
других народов. В самом деле, ведь все существует во всем и
через все: в хлебе содержится мясо, в овощах хлеб, и вообще
все тела как бы парообразно проникают друг в друга мельчай-
шими частицами через незримые поры.
Когда Филипп, царь Македонии, отец Александра Македон-
ского, объявил, что идет войной на Коринф, и все бросились
готовиться против него, Диоген принялся катать туда и сюда
свою собственную бочку. Его спросили: <Зачем это, Диоген9>
Он ответил: <У всех сейчас хлопоты, потому и мне нехорошо
бездельничать; а бочку я катаю, потому что ничего другого у
меня нет>.
Однажды Диоген плыл на корабле в Афины. Все было хороши.
как вдруг у о. Крит на судно напали морские пираты. В ито11.
Диоген в качестве раба попал на невольничий рынок.
Последующая сценка, написанная на основании древних сви-
детельств и легенд, рисует незаурядный облик этого необыч-
ного человека.
<Хотя Диоген изнывал от зноя, он весело улыбался. Потом бе!
разрешения хозяина уселся на песок.
Куд-да! зарычал на него торговец в персидском халате и
белой чалме. Кто тебя, сидячего, здесь увидит?!
Почему же? возразил Диоген. - Рыба лежит, а своею
покупателя находит!
Работорговец удивленно захохотал и дозволил рабу сесть н,
песок.
Тут Диоген, приободряя заморенных жарой невольников, за
кричал на весь базар:
Эй, люди! Вы что же носы повесили?.. Уж не потому ли, ч к
не в силах дольше слушать голодное урчанье собственно!.
чрева? Ничего, это дело поправимое! И, обращаясь к рабе
торговцам, продолжал: Граждане наши хозяева
256
/riwi cri нз хинина {чии - э.э гг. ди И. з.)
Послушайтесь голоса разума! Ведь овец и поросят вы откарм-
ливаете на совесть, как и подобает делать рачительным вла-
дельцам, не так ли? Так не глупо ли тогда человека, самого
дорогого из животных, морить на продаже голодом?!
В толпе послышался смех рабов и их хозяев, потому что шутку
любят все. И подобревшие работорговцы сказали: <А ведь,
пожалуй, их и в самом деле не мешает покормить!> И потяну-
лись к невольникам руки с ломтями хлеба, с сушеной рыбой,
гроздьями винограда и даже бурдюки с водой. Утолив слегка
голод и жажду, повеселевшие рабы со всех сторон благодари-
ли сидящего Диогена улыбками. Тогда его хозяин, снисходя к
такому необычному рабу, спросил:
- А что ты умеешь делать, старик?
Я? - переспросил Диоген, отправляя в рот остатки подан-
ных ему оливок. - Властвовать людьми!
Торговец захохотал:
- Ты, конечно, шутишь?
- Нисколько.
Да кто же купит раба, который корчит из себя господина?
Как раз такого-то купят всех быстрей, - ответил Диоген. -
Ведь обычный раб не в диковинку. Впрочем, ты можешь сам в
этом убедиться, стоит только тебе объявить обо мне.
Нет уж! Если хочешь, сам о себе объявляй. А я погляжу, что
из этого выйдет!
Диоген поднялся и громко закричал, медленно покачиваясь в
стороны:
- Граждане! Кто хочет купить себе хозяина?! Кто хочет ку-
пить хозяина, спешите сюда!
Все вокруг потешались, но тут к Диогену приблизился какой-
то пожилой человек в голубом хитоне и, смеясь, спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163
ме Антисфена; с ним он общался охотно, но хвалил,
впрочем, не столько его самого, сколько его учение, пола-
гая, что только оно раскрывает истину и может принести
пользу людям.
Сравнивая же самого Антисфена с его учением, он нередко
упрекал его в недостаточной твердости и, порицая, называл
его боевой трубой - шума от нее много, но сама она себя не
слушает; Антисфен терпеливо выслушивал его упреки, так как
он восхищался характером Диогена.
С того времени, как Антисфен освободил меня, я перестал
быть рабом.
Как же это произошло? Он научил меня различать, что
является моим и что мне чужое. Богатство, имущество - не
мои; родные, близкие, друзья, слава, привычные ценности,
общение с другими - все это чужое. Что же принадлежит
тебе? - Твои представления. Они, - учил Антисфен, - аб-
солютно свободны, никому не подвластны, никто не может
им ни помешать, ни заставить воспользоваться иначе, чем я
этого хочу.
Узнав, что, по Платону, человек определяется как двуногое
животное, лишенное перьев, Диоген ощипал петуха и, принеся
его в Академию, объявил: <Вот человек Платона>.
/ После этого к определению было добавлено: <И с широ-
кими ногтями>. /
Когда Платон распространялся о своих идеях и говорил о
<стельности> и <чашности>, Диоген заметил: <Что касается
меня, Платон, то стол и чашу я вижу, а вот <стельности> и
<чашности> нет>.
254
дит сп из шнона (4W т гг. до н. э.)
На что Платон ему якобы ответил, что для чаши и стола у
Диогена есть глаза, а для <чашности> и <стельности> у него
нет разума.
Любовь проходит с голодом, а если ты не в силах голодать,
петлю на шею и конец.
Однажды Диоген закричал: <Эй, люди!> Сбежался народ, он
замахнулся палкой: <Я звал людей, а не дерьмо>.
Д)1Я того, чтобы жить как следует, надо иметь или разум, или петлю.
Однажды он рассуждал о важных предметах, но никто его не
слушал; тогда он принялся верещать по-птичьему; собрались
люди, и он пристыдил их за то, что ради пустяков они сбега-
ются, а ради важных вещей не пошевелятся.
Он удивлялся, что грамматики изучают бедствия Одиссея, но не
ведают своих собственных; музыканты ладят струны на лире, а
не могут сладить с собственным нравом; математики следят за
солнцем и луной, а не видят того, что у них под ногами...
Когда кто-то привел его в роскошное жилище и не позволил
плевать, он, откашлявшись, сплюнул в лицо спутнику, заявив,
что не нашел места хуже.
Увидев однажды, как мальчик пил воду из горсти, он выбро-
сил из сумы свою чашку, промолвив: <Мальчик превзошел
меня простотой жизни>.
Когда кто-то читал длинное сочинение и уже показалось неис-
писанное место в конце свитка, Диоген воскликнул: <Мужай-
тесь, други: виден берег!>
Человеку, спрг пшему, в какое время следует завтракать, он
(лисп!.!: .
л живот!>
е. <Несчастный, отве-
!:1л философом>.
чачем он это делает,
::IM и не пода-
.: хромыми и
1 мудрецами -
олебался. <Почтен-
,< -| :i - \, .. ..1>ошу на хлеб, а не на
255,Hti>->i cri и.5 хинина ии - .)--) ll. до н. ).)
На вопрос, что дала ему философия, он ответил: <По крайней
мере, готовность ко всякому повороту судьбы>.
Человеку, сказавшему <Мне деяа нет до философии!>, он воз-
разил: <Зачем же ты живешь, если не заботишься, чтобы хоро-
шо жить?>
О влюбленных говорил он, что они мыкают горе себе на
радость.
Нет ничего дурного в том, чтобы украсть что-нибудь из храмн
или отведать мяса любого животного: даже питаться челове-
ческим мясом не будет преступно, как явствует из обычаев
других народов. В самом деле, ведь все существует во всем и
через все: в хлебе содержится мясо, в овощах хлеб, и вообще
все тела как бы парообразно проникают друг в друга мельчай-
шими частицами через незримые поры.
Когда Филипп, царь Македонии, отец Александра Македон-
ского, объявил, что идет войной на Коринф, и все бросились
готовиться против него, Диоген принялся катать туда и сюда
свою собственную бочку. Его спросили: <Зачем это, Диоген9>
Он ответил: <У всех сейчас хлопоты, потому и мне нехорошо
бездельничать; а бочку я катаю, потому что ничего другого у
меня нет>.
Однажды Диоген плыл на корабле в Афины. Все было хороши.
как вдруг у о. Крит на судно напали морские пираты. В ито11.
Диоген в качестве раба попал на невольничий рынок.
Последующая сценка, написанная на основании древних сви-
детельств и легенд, рисует незаурядный облик этого необыч-
ного человека.
<Хотя Диоген изнывал от зноя, он весело улыбался. Потом бе!
разрешения хозяина уселся на песок.
Куд-да! зарычал на него торговец в персидском халате и
белой чалме. Кто тебя, сидячего, здесь увидит?!
Почему же? возразил Диоген. - Рыба лежит, а своею
покупателя находит!
Работорговец удивленно захохотал и дозволил рабу сесть н,
песок.
Тут Диоген, приободряя заморенных жарой невольников, за
кричал на весь базар:
Эй, люди! Вы что же носы повесили?.. Уж не потому ли, ч к
не в силах дольше слушать голодное урчанье собственно!.
чрева? Ничего, это дело поправимое! И, обращаясь к рабе
торговцам, продолжал: Граждане наши хозяева
256
/riwi cri нз хинина {чии - э.э гг. ди И. з.)
Послушайтесь голоса разума! Ведь овец и поросят вы откарм-
ливаете на совесть, как и подобает делать рачительным вла-
дельцам, не так ли? Так не глупо ли тогда человека, самого
дорогого из животных, морить на продаже голодом?!
В толпе послышался смех рабов и их хозяев, потому что шутку
любят все. И подобревшие работорговцы сказали: <А ведь,
пожалуй, их и в самом деле не мешает покормить!> И потяну-
лись к невольникам руки с ломтями хлеба, с сушеной рыбой,
гроздьями винограда и даже бурдюки с водой. Утолив слегка
голод и жажду, повеселевшие рабы со всех сторон благодари-
ли сидящего Диогена улыбками. Тогда его хозяин, снисходя к
такому необычному рабу, спросил:
- А что ты умеешь делать, старик?
Я? - переспросил Диоген, отправляя в рот остатки подан-
ных ему оливок. - Властвовать людьми!
Торговец захохотал:
- Ты, конечно, шутишь?
- Нисколько.
Да кто же купит раба, который корчит из себя господина?
Как раз такого-то купят всех быстрей, - ответил Диоген. -
Ведь обычный раб не в диковинку. Впрочем, ты можешь сам в
этом убедиться, стоит только тебе объявить обо мне.
Нет уж! Если хочешь, сам о себе объявляй. А я погляжу, что
из этого выйдет!
Диоген поднялся и громко закричал, медленно покачиваясь в
стороны:
- Граждане! Кто хочет купить себе хозяина?! Кто хочет ку-
пить хозяина, спешите сюда!
Все вокруг потешались, но тут к Диогену приблизился какой-
то пожилой человек в голубом хитоне и, смеясь, спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163