"Ведь ты можешь неожиданно
появиться перед Думой и сказать ей несколько слов... Это может все
изменить", - объяснила императрица мужу план "старца". Царь согласился, и
22 февраля 1916 года пришел на заседание Государственной Думы. Маневр
принес ошеломломительный успех. Был отслужен благодарственный молебен.
Царь приветствовал депутатов, как "представителей русского народа" и
наградил председателя Думы Родзянко орденом св.Анны. Хотя рядом с
императором находился Штюрмер, среди бури восторженных возгласов, как и
предвидел лукавый "старец", о его назначении все забыли.
После того, как положение Штюрмера несколько упрочилось, императрица,
подстрекаемая Распутиным, продолжала опустошать ряды министров. Следующей
ее жертвой стал военный министр Поливанов. Александра Федоровна всегда
недолюбливала его. "Прости меня, - писала она царю, когда тот назначил
генерала военным министром, - но мне не нравится твой выбор. Разве
Поливанов не враг нашему Другу?" После того, как энергичный и решительный
Поливанов сменил лентяя Сухомлинова, он за короткое время успел сделать
многое, творя чудеса в подготовке и снаряжении войск. Главным образом
благодаря его усилиям, разбитая в 1915 году русская армия смогла
оправиться и начать в 1916 году мощное наступление. И все же недолго
оставалось ему пребывать в своей должности. Не только потому, что он
отказался иметь дело с Распутиным, но еще и потому, что он готов был тесно
сотрудничать с Думой, чтобы заручиться ее поддержкой разработанной им
армейской программы. Последней каплей, переполнившей чашу, был следующий
факт. Узнав, что Штюрмер предоставил в распоряжение Распутина четыре
мощных военных автомобиля, на которых он легко отрывался от преследования
полиции, направляясь в злачные места, Поливанов конфисковал их у "старца".
Вскоре императрица написала мужу: "Избавься от Поливанова... любой честный
человек лучше его... Не забывай о Поливанове... Милый, не медли, решись,
это слишком серьезно". И 25 марта Поливанов был смещен. "Какое облегчение!
Теперь я буду спать спокойно", - заявила заступница "старца", узнав об
этой новости. Все были потрясены таким известием. Нокс писал: "Несомненно,
Поливанов был самым талантливым военным организатором в России, и его
смещение явилось катастрофой". Генерал Шувалов, преемник Поливанова, по
словам Нокса, "был милым стариком, правдивым и честным. Он не обладал
достаточными для своей должности знаниями, но его преданность императору
была такова, что если бы тот приказал ему выброситься из окна, он тотчас
бы сделал это".
Следующим был смещен Сазонов, министр иностранных дел. Зять
Столыпина, весьма образованный деятель либерального толка, он был дружен с
английским и французским послами. Пост этот он занимал с 1910 года и
пользовался полным доверием царя и правительств союзных держав. Однако,
после того, как он поставил свою подпись под коллективным письмом,
Александра Федоровна неустанно требовала его отставки. Она предполагала, и
не без оснований, что, ведя дружбу с представителями Англии и Франции,
Сазонов желал образования в России ответственного правительства. Она
опасалась, что оба эти обстоятельства ослабят самодержавную Россию,
которую она надеялась передать сыну. В продолжение всей зимы императрица
вела наступление на этого "длинноносого Сазонова... Сазонов такой
размазня". Затем в марте 1916 года она писала царю: "Хорошо бы, если бы ты
подумал о подходящем преемнике Сазонова - не обязательно, чтобы это был
дипломат. Как бы на нас не насела позднее Англия. [Друга] всегда страшит
Англия такой, какой она будет по окончании войны, когда начнутся мирные
переговоры. Мы должны быть тверды. Старик [Горемыкин] и Штюрмер всегда
относились к нему с неодобрением, он так трусит перед Европой, и он
сторонник парламентаризма - а это погибель для России".
Сазонов пал в июле 1916 года, чему способствовал вопрос об автономии
для Польши. В самом начале войны русское правительство обещало создать
физически независимое объединенное польское государство, которое будет
связано с Россией лишь через личность царя. Поляки встретили это сообщение
с восторгом, и когда русские впервые вошли в Галицию, их встречали, как
освободителей. Неудачи русской армии и утрата большей части польской
территории в 1915 году помешали правительству России выполнить свое
обещание, одновременно обрадовав консервативные круги страны, опасавшиеся,
что автономия одной части империи послужит сигналом и для других
провинций, которые захотят автономии и для себя. Подстрекаемая Распутиным,
императрица заявила, что таким образом будут ущемлены права наследника.
Тем не менее, Сазонов, при поддержке Великобритании и Франции, продолжал
настаивать на предоставлении Польше независимости.
12 июля Сазонов был принят государем в Царской Ставке. "Император
полностью поддержал мои взгляды... Я победил по всей линии", - торжествуя,
сообщил он Бьюкенену и Палеологу. В необычайно хорошем настроении министр
иностранных дел отправился на отдых в Финляндию. За это время он
рассчитывал подготовить для царя манифест о независимости Польши. Между
тем Штюрмер и императрица спешно отправились в Царскую Ставку и в
отсутствие Сазонова был подписан рескрипт о его отставке. Потрясенные
известием, Бьюкенен и Палеолог стали упрашивать царя воздержаться от
смещения Сазонова. Но усилия их были тщетными. Бьюкенен, собравшись с
духом, попросил у царя разрешить ему обратиться с просьбой к Георгу V о
награждении опального министра британским орденом в знак признания его
заслуг перед союзниками. Николай II согласился и искренне обрадовался
тому, что Сазонов, которого он любил и с которым обошелся недостойным
образом, получит награду.
На смену Сазонова пришел не кто иной, как Штюрмер, возложивший на
себя дополнительные обязанности. Известие это привело в ужас британского и
французского послов, которым теперь приходилось ежедневно иметь дело с
новым министром иностранных дел. Каждый из них отреагировал по-своему.
Чопорный Бьюкенен написал в Лондон, что не надеется установить
конфиденциальные отношения с человеком, на слово которого нельзя
положиться. После встречи с Штюрмером Палеолог записал в своем дневнике:
"От него исходит аромат фальши. Он прикрывает личиной добродушия и
приторной вежливостью низость, интриганство и вероломство. Взгляд его,
колкий и в то же время умильный, искательный и бегающий, отражает
честолюбие и лукавое лицемерие" [Бьюкенен и Палеолог, будучи
представителями союзных с Россией государств, были, естественно, наиболее
значительными представителями дипломатического корпуса в Петрограде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
появиться перед Думой и сказать ей несколько слов... Это может все
изменить", - объяснила императрица мужу план "старца". Царь согласился, и
22 февраля 1916 года пришел на заседание Государственной Думы. Маневр
принес ошеломломительный успех. Был отслужен благодарственный молебен.
Царь приветствовал депутатов, как "представителей русского народа" и
наградил председателя Думы Родзянко орденом св.Анны. Хотя рядом с
императором находился Штюрмер, среди бури восторженных возгласов, как и
предвидел лукавый "старец", о его назначении все забыли.
После того, как положение Штюрмера несколько упрочилось, императрица,
подстрекаемая Распутиным, продолжала опустошать ряды министров. Следующей
ее жертвой стал военный министр Поливанов. Александра Федоровна всегда
недолюбливала его. "Прости меня, - писала она царю, когда тот назначил
генерала военным министром, - но мне не нравится твой выбор. Разве
Поливанов не враг нашему Другу?" После того, как энергичный и решительный
Поливанов сменил лентяя Сухомлинова, он за короткое время успел сделать
многое, творя чудеса в подготовке и снаряжении войск. Главным образом
благодаря его усилиям, разбитая в 1915 году русская армия смогла
оправиться и начать в 1916 году мощное наступление. И все же недолго
оставалось ему пребывать в своей должности. Не только потому, что он
отказался иметь дело с Распутиным, но еще и потому, что он готов был тесно
сотрудничать с Думой, чтобы заручиться ее поддержкой разработанной им
армейской программы. Последней каплей, переполнившей чашу, был следующий
факт. Узнав, что Штюрмер предоставил в распоряжение Распутина четыре
мощных военных автомобиля, на которых он легко отрывался от преследования
полиции, направляясь в злачные места, Поливанов конфисковал их у "старца".
Вскоре императрица написала мужу: "Избавься от Поливанова... любой честный
человек лучше его... Не забывай о Поливанове... Милый, не медли, решись,
это слишком серьезно". И 25 марта Поливанов был смещен. "Какое облегчение!
Теперь я буду спать спокойно", - заявила заступница "старца", узнав об
этой новости. Все были потрясены таким известием. Нокс писал: "Несомненно,
Поливанов был самым талантливым военным организатором в России, и его
смещение явилось катастрофой". Генерал Шувалов, преемник Поливанова, по
словам Нокса, "был милым стариком, правдивым и честным. Он не обладал
достаточными для своей должности знаниями, но его преданность императору
была такова, что если бы тот приказал ему выброситься из окна, он тотчас
бы сделал это".
Следующим был смещен Сазонов, министр иностранных дел. Зять
Столыпина, весьма образованный деятель либерального толка, он был дружен с
английским и французским послами. Пост этот он занимал с 1910 года и
пользовался полным доверием царя и правительств союзных держав. Однако,
после того, как он поставил свою подпись под коллективным письмом,
Александра Федоровна неустанно требовала его отставки. Она предполагала, и
не без оснований, что, ведя дружбу с представителями Англии и Франции,
Сазонов желал образования в России ответственного правительства. Она
опасалась, что оба эти обстоятельства ослабят самодержавную Россию,
которую она надеялась передать сыну. В продолжение всей зимы императрица
вела наступление на этого "длинноносого Сазонова... Сазонов такой
размазня". Затем в марте 1916 года она писала царю: "Хорошо бы, если бы ты
подумал о подходящем преемнике Сазонова - не обязательно, чтобы это был
дипломат. Как бы на нас не насела позднее Англия. [Друга] всегда страшит
Англия такой, какой она будет по окончании войны, когда начнутся мирные
переговоры. Мы должны быть тверды. Старик [Горемыкин] и Штюрмер всегда
относились к нему с неодобрением, он так трусит перед Европой, и он
сторонник парламентаризма - а это погибель для России".
Сазонов пал в июле 1916 года, чему способствовал вопрос об автономии
для Польши. В самом начале войны русское правительство обещало создать
физически независимое объединенное польское государство, которое будет
связано с Россией лишь через личность царя. Поляки встретили это сообщение
с восторгом, и когда русские впервые вошли в Галицию, их встречали, как
освободителей. Неудачи русской армии и утрата большей части польской
территории в 1915 году помешали правительству России выполнить свое
обещание, одновременно обрадовав консервативные круги страны, опасавшиеся,
что автономия одной части империи послужит сигналом и для других
провинций, которые захотят автономии и для себя. Подстрекаемая Распутиным,
императрица заявила, что таким образом будут ущемлены права наследника.
Тем не менее, Сазонов, при поддержке Великобритании и Франции, продолжал
настаивать на предоставлении Польше независимости.
12 июля Сазонов был принят государем в Царской Ставке. "Император
полностью поддержал мои взгляды... Я победил по всей линии", - торжествуя,
сообщил он Бьюкенену и Палеологу. В необычайно хорошем настроении министр
иностранных дел отправился на отдых в Финляндию. За это время он
рассчитывал подготовить для царя манифест о независимости Польши. Между
тем Штюрмер и императрица спешно отправились в Царскую Ставку и в
отсутствие Сазонова был подписан рескрипт о его отставке. Потрясенные
известием, Бьюкенен и Палеолог стали упрашивать царя воздержаться от
смещения Сазонова. Но усилия их были тщетными. Бьюкенен, собравшись с
духом, попросил у царя разрешить ему обратиться с просьбой к Георгу V о
награждении опального министра британским орденом в знак признания его
заслуг перед союзниками. Николай II согласился и искренне обрадовался
тому, что Сазонов, которого он любил и с которым обошелся недостойным
образом, получит награду.
На смену Сазонова пришел не кто иной, как Штюрмер, возложивший на
себя дополнительные обязанности. Известие это привело в ужас британского и
французского послов, которым теперь приходилось ежедневно иметь дело с
новым министром иностранных дел. Каждый из них отреагировал по-своему.
Чопорный Бьюкенен написал в Лондон, что не надеется установить
конфиденциальные отношения с человеком, на слово которого нельзя
положиться. После встречи с Штюрмером Палеолог записал в своем дневнике:
"От него исходит аромат фальши. Он прикрывает личиной добродушия и
приторной вежливостью низость, интриганство и вероломство. Взгляд его,
колкий и в то же время умильный, искательный и бегающий, отражает
честолюбие и лукавое лицемерие" [Бьюкенен и Палеолог, будучи
представителями союзных с Россией государств, были, естественно, наиболее
значительными представителями дипломатического корпуса в Петрограде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190