[(Иного мнения великий Александр Михайлович: "Я узнал, как поощрял
заговорщиков британский посол при императорском дворе сэр Джордж Бьюкенен.
Он вообразил себе, что грядущее либеральное русское правительство поведет
Россию от победы к победе. Он понял свою ошибку уже через 24 часа после
торжества революции.)] В Англии, где царя представляли в виде тирана,
размахивающего кнутом, большинство либералов и лейбористов торжествовали.
Эндрю Бонар Лоу, спикер Палаты Общин, по этому случаю процитировал
Вордсворта: "Какой восторг - увидеть тот рассвет, быть молодым -
блаженство рая". Социалист Альбер Тома, французский министр снабжения,
направил Керенскому поздравительную телеграмму с выражением братских
чувств.
В Соединенных Штатах известие о революции было воспринято с еще
большим энтузиазмом. 9 (22) марта, всего неделю после отречения царя, США
первыми из иностранных государств признали Временное правительство. Для
Америки, готовой встать начать боевые действия против Германии, которая
вела неограниченную подводную войну против союзных торговых судов, падение
царского режима устранило последнее препятствие, мешавшее американцам
сражаться бок о бок с самодержавной монархией. 2 апреля 1917 года
президент Вудро Вильсон призвал Конгресс объявить войну Германии, чтобы
"обезопасить демократию". В той же речи он прочувствованно говорил о
"чудесных, согревающих душу событиях, происходящих в России в течение
нескольких последних недель... Самодержавие свергнуто, и великий русский
народ, которому свойственно простодушие, величие и мощь, примкнет к
когорте сил, сражающихся за торжество свободы, справедливости и мира. Вот
достойный член Лиги Чести".
Этот чуть ли не всеобщий восторг и оптимизм не разделял оригинальный
и блестящий аналитик Уинстон Черчилль, восходящая звезда, блеск которой
несколько померк после неудачной операции под Галлиполи, разработанной им,
как военным министром. Даже десяток лет спустя роль, какую сыграл в
мировой войне Николай II и императорская Россия, все еще игнорировалась
или подвергалась сомнению, и он один высказал свое беспристрастное
суждение о последнем русском монархе: "Согласно поверхностной моде нашего
времени, царский строй принять рассматривать как слепую, прогнившую, ни на
что не способную тиранию. Но разбор тридцати месяцев войны с Германией и
Австрией должен бы исправить эти легковесные представления. Силу
Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по
бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она
развила, и по восстановлению сил, на которые она оказалась способна.
В управлении государствами, когда творятся великие события, вождь
нации, кто бы он ни был, осуждается за неудачи и прославляется за успехи.
Дело не в том, кто проделывает работу, кто начертывает план борьбы;
порицание или хвала за исход довлеют тому, на ком авторитет верховной
ответственности. Почему отказывают Николаю II-му в этом суровом испытании...
Бремя последних решений лежало на Нем. На Вершине, где события
превосходят разумение человека, где все неисповедимо, давать ответы
приходилось Ему. Стрелкою компаса был Он. Воевать или не воевать? Идти
вправо или влево? Согласиться на демократизацию или держаться твердо? Уйти
или устоять? Вот - поля сражений Николая II-го. Почему не воздать Ему за
эту честь? Самоотверженный порыв русских армий, спасших Париж в 1914 году;
преодоление мучительного бесснарядного отступления; медленное
восстановление сил; брусиловские победы; вступление России в компанию 1917
года непобедимой, более сильной, чем когдалибо; разве во всем этом не было
Его доли?. [(Вот одна тому иллюстрация: "4-го марта Государь пришел в
последний раз в генерал-квартирмейстерскую часть для принятия доклада
генерала Алексеева о положении на фронтах, - рассказывал очевидец ген.
К-ий. - Государь припоминал фронт поразительно точно, указывая на части
войск, фамилии начальников и характерные особенности того или другого
места боевой линии. А ведь она тянулась чуть ли не 3000 верст!" А генерал
Н.А.Лохвицкий писал: "Девять лет понадобилось Петру Великому, чтобы
Нарвских побежденных обратить в Полтавских победителей. Последний
Верховный Главнокомандующий Императорской Армии - Император Николай II
сделал туже великую работу за полтора года. Но работа его оценена и
врагами, и между Государем и Его Армией и победой стала революция")]
Несмотря на ошибки большие и страшные (какие ошибки? Иностранные авторы
постоянно твердят об "ошибках больших и страшных" императорского строя и
его возглавителя - носителя Верховной власти в Императорской России, но
никто из них никогда не указал, в чем собственно состоят эти ошибки и
"грехи". - Е.Е.Алферьев, цит. произв., с.132), тот строй, который в нем
воплощался, которым Он руководил, которому своими личными свойствами Он
придавал жизненную искру - к этому моменту выиграл войну для России.
Вот его сейчас сразят. Вмешивается темная рука, сначала облеченная
безумием.
Царь сходит со сцены. Его и всех его любящих предают на страдания и
смерть. Его усилия преуменьшают; его действия осуждают; его память
порочат... Остановитесь и скажите: кто же другой оказался пригодным? В
людях талантливых и смелых, людях честолюбивых и гордых духом, отважных и
властных - недостатка не было. Но никто не сумел ответить на несколько
простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России. Держа победу
уже в руках, она пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираемая
червями" [(Цитируется по Е.Е.Алферьеву (с.112-113)).]
Естественно, члены императорской фамилии с унынием встретили известие
об отречении государя от престола. А некоторые из них, думая лишь о
неестественности положения, в котором оказались, набросились на
поверженного монарха. "Вероятно, Ники потерял рассудок, - писал в своих
мемуарах великий князь Александр Михайлович, вспоминая те дни. - С каких
пор Самодержец Всероссийский может отречься от данного ему Богом власти
из-за мятежа в столице, вызванного недостатком хлеба? Измена
петроградского гарнизона? Но ведь в его распоряжении находилась
пятнадцатимиллионная армия. Все это... казалось совершенно невероятным".
Еще больше государя осуждали за то, что он отрекся и за сына. Шульгин
и Гучков, оба убежденные монархисты, были поражены тем, что Николай II
отрекся не в пользу сына, а великого князя Михаила Александровича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190