Богослужение представляло
собой не продолжительное песнопение, а чередование гимнов, которые
выводили своими могучими басами дьяконы. Ошеломленные величественным
зрелищем и благоуханием, очищенные чудными звуками молитв, по окончании
службы прихожане прикладывались к кресту, сжимаемому холеной рукой
епископа, который наносил им на лоб благовонным елеем знак креста. В
церкви верующие испытывали всю гамму чувств, от печали до восторга.
Церковь учила, что страдание благо, что уныние и страдание - неизбежные
спутники жизни. "На все Божья воля", - твердили русские и с помощью церкви
старались обрести кротость духа и силу, которые помогли бы им вынести
бремя земной юдоли.
Несмотря на свое великолепие и славу, в 1894 году Москва не была
столицей Российской империи. Двести лет тому назад Петр Первый оторвал
Россию от ее древних славянских корней и попытался насильно привить ей
западно-европейскую культуру. На низменных невских берегах он построил
новый город, решив тем самым "прорубить окно в Европу". На болотистые
берега были доставлены миллионы тонн красного гранита, забиты тысячи и
тысячи свай. Двести тысяч рабочих умерли от лихорадки и истощения. Но до
самой смерти в 1725 году царь правил страной, пребывая в этом странном,
искусственном городе, расположенном в восточной оконечности Балтийского
моря.
Град Петра был воздвигнут на воде, на девятнадцати островах,
соединенных между собой арочными мостами и разрезанных извилистыми
каналами. К северо-востоку от него простиралось огромное Ладожское озеро,
к западу - Финский залив, куда впадала полноводная Нева, берущая начало в
озере. "Рассекая город пополам, молча и быстро несет свои холодные воды
Нева, похожая на полосу стали, видом своим напоминая о просторах лесов и
болот, давших ей начало". Над северным берегом вознеслись мрачные бастионы
Петропавловской крепости, в центре которой стояла колокольня собора,
упиравшаяся в небо своим золоченым шпилем высотой в четыреста футов. По
южному берегу, облицованному гранитом, на три мили тянулась набережная,
вдоль которой выстроились здания Зимнего дворца, Адмиралтейства, посольств
иностранных держав и особняки знати.
Получивший название Северной Венеции, Вавилона снегов,
Санкт-Петербург был европейским, а не русским городом. По своей
архитектуре, стилю, нравам и мышлению он принадлежал Западу. Особенно
заметными здесь были итальянские мотивы. Выписанные в Россию Петром I и
его наследниками итальянские архитекторы Растрелли, Росси, Кваренги
спроектировали величественные дворцы в стиле барокко, выкрашенные в
красный, желтый, салатный, синий с белым цвета, разместив их среди
прекрасных садов вдоль широких, уходящих вдаль бульваров. Даже менее
внушительные здания окрашивались, отделывались лепниной, и украшались
точно в южных городах. Громоздкие казенные строения выглядели не такими
массивными благодаря красивой формы окнам, балконам, портикам.
Величественный Казанский собор в Петербурге представлял собой точную копию
базилики святого Петра.
Несмотря на свой средиземноморский стиль, Петербург был северным
городом, и, благодаря его географическому положению, игра света в разное
время года создавала неожиданные эффекты. Зимою темнело пополудни, а
рассветало чуть ли не в полдень. Нашпигованные льдом ветры и метели, не
встречая на пути преград, обрушивали свою ярость на стены и окна дворцов в
стиле Ренессанса, заковывали поверхность Невы в прочный ледяной панцирь.
Над шпилями и замерзшими каналами переливалось огнями северное сияние.
Иногда унылое однообразие зимы скрашивал погожий денек. Голубело усеянное
серебряными блестками небо; кристаллики снега на ветвях деревьев, крышах
домов, и золоченых куполах храмов сверкали на солнце так ярко, что резало
глаза. Зима уравнивала всех. И царь, и министр, и священник и мастеровой -
все закутывались до самых глаз, а, придя домой, тотчас кидались к кипящему
самовару, чтобы налить себе стакан горячего чаю.
Если зимой в Петербурге довольно темно, то летом света хоть отбавляй.
Двадцать два часа в сутки там светло, как днем. Лишь к одиннадцати вечера
яркие краски тускнеет, вместо них появляется полусвет, отливающий серебром
и перламутром. Полусвет этот окутывает город, и он засыпает. Но
полуночники, взглянув на восток, замечают на небе розовую полоску,
предвестницу нового дня. Летом в столице бывает жарко. В распахнутые окна
врывается ветерок, дующий с реки, принося с собой солоноватый запах моря и
смолы, ароматы специй, стук колес экипажей, возгласы уличных разносчиков,
перезвон колоколов соседней церкви.
В 1894 году Петербург все еще следовал предначертаниям Петра I. Он
был центром всего самого передового, самого умного и зачастую самого
циничного в жизни страны. Здесь выступали знаменитые оперные певцы и
артисты балета; симфонические и камерные оркестры исполняли произведения
Глинки, Римского-Корсакова, Бородина, Мусоргского и Чайковского;
петербуржцы читали Пушкина, Гоголя, Достоевского, Тургенева и Толстого. Но
светское общество говорило по-французски, а не по русски, и лучшие туалеты
и мебельные гарнитуры выписывались из Парижа. Русская знать отдыхала в
Биаррице, в Италии, на Ривьере, предпочитая их огромным родовым поместьям,
откуда управляющие присылали своим господам деньги для развлечений.
Мужчины ходили на скачки, играли в карты в клубах. Дамы спали до полудня,
вызывали парикмахеров, затем отправлялись на прогулку на Острова.
Завязывались любовные интриги, в гостиных с наслаждением предавались
сплетням.
Каждый вечер представители высшего света отправлялись в великолепный
голубой с золотом Мариинский театр, чтобы посмотреть спектакль
Императорского балета, или во Французский театр, где чересчур
декольтированные дамы выставляли напоказ свои драгоценности. После
спектакля дамы и их кавалеры, кутаясь в меха, садились в легкие санки и
неслись в ресторан "Кюба" ужинать и танцевать. "Раньше трех утра никто не
думал уходить, а офицеры обычно засиживались до пяти... когда небо
покрывалось перламутровыми, розовыми и серебристыми красками".
Сезон веселья в Санкт-Петербурге начинался в Новый год и продолжался
вплоть до Великого поста. Все эти долгие зимние месяцы столичная знать
кружилась в вихре развлечений. Концерты, банкеты, балы, балеты, оперы,
приемы, ночные пиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
собой не продолжительное песнопение, а чередование гимнов, которые
выводили своими могучими басами дьяконы. Ошеломленные величественным
зрелищем и благоуханием, очищенные чудными звуками молитв, по окончании
службы прихожане прикладывались к кресту, сжимаемому холеной рукой
епископа, который наносил им на лоб благовонным елеем знак креста. В
церкви верующие испытывали всю гамму чувств, от печали до восторга.
Церковь учила, что страдание благо, что уныние и страдание - неизбежные
спутники жизни. "На все Божья воля", - твердили русские и с помощью церкви
старались обрести кротость духа и силу, которые помогли бы им вынести
бремя земной юдоли.
Несмотря на свое великолепие и славу, в 1894 году Москва не была
столицей Российской империи. Двести лет тому назад Петр Первый оторвал
Россию от ее древних славянских корней и попытался насильно привить ей
западно-европейскую культуру. На низменных невских берегах он построил
новый город, решив тем самым "прорубить окно в Европу". На болотистые
берега были доставлены миллионы тонн красного гранита, забиты тысячи и
тысячи свай. Двести тысяч рабочих умерли от лихорадки и истощения. Но до
самой смерти в 1725 году царь правил страной, пребывая в этом странном,
искусственном городе, расположенном в восточной оконечности Балтийского
моря.
Град Петра был воздвигнут на воде, на девятнадцати островах,
соединенных между собой арочными мостами и разрезанных извилистыми
каналами. К северо-востоку от него простиралось огромное Ладожское озеро,
к западу - Финский залив, куда впадала полноводная Нева, берущая начало в
озере. "Рассекая город пополам, молча и быстро несет свои холодные воды
Нева, похожая на полосу стали, видом своим напоминая о просторах лесов и
болот, давших ей начало". Над северным берегом вознеслись мрачные бастионы
Петропавловской крепости, в центре которой стояла колокольня собора,
упиравшаяся в небо своим золоченым шпилем высотой в четыреста футов. По
южному берегу, облицованному гранитом, на три мили тянулась набережная,
вдоль которой выстроились здания Зимнего дворца, Адмиралтейства, посольств
иностранных держав и особняки знати.
Получивший название Северной Венеции, Вавилона снегов,
Санкт-Петербург был европейским, а не русским городом. По своей
архитектуре, стилю, нравам и мышлению он принадлежал Западу. Особенно
заметными здесь были итальянские мотивы. Выписанные в Россию Петром I и
его наследниками итальянские архитекторы Растрелли, Росси, Кваренги
спроектировали величественные дворцы в стиле барокко, выкрашенные в
красный, желтый, салатный, синий с белым цвета, разместив их среди
прекрасных садов вдоль широких, уходящих вдаль бульваров. Даже менее
внушительные здания окрашивались, отделывались лепниной, и украшались
точно в южных городах. Громоздкие казенные строения выглядели не такими
массивными благодаря красивой формы окнам, балконам, портикам.
Величественный Казанский собор в Петербурге представлял собой точную копию
базилики святого Петра.
Несмотря на свой средиземноморский стиль, Петербург был северным
городом, и, благодаря его географическому положению, игра света в разное
время года создавала неожиданные эффекты. Зимою темнело пополудни, а
рассветало чуть ли не в полдень. Нашпигованные льдом ветры и метели, не
встречая на пути преград, обрушивали свою ярость на стены и окна дворцов в
стиле Ренессанса, заковывали поверхность Невы в прочный ледяной панцирь.
Над шпилями и замерзшими каналами переливалось огнями северное сияние.
Иногда унылое однообразие зимы скрашивал погожий денек. Голубело усеянное
серебряными блестками небо; кристаллики снега на ветвях деревьев, крышах
домов, и золоченых куполах храмов сверкали на солнце так ярко, что резало
глаза. Зима уравнивала всех. И царь, и министр, и священник и мастеровой -
все закутывались до самых глаз, а, придя домой, тотчас кидались к кипящему
самовару, чтобы налить себе стакан горячего чаю.
Если зимой в Петербурге довольно темно, то летом света хоть отбавляй.
Двадцать два часа в сутки там светло, как днем. Лишь к одиннадцати вечера
яркие краски тускнеет, вместо них появляется полусвет, отливающий серебром
и перламутром. Полусвет этот окутывает город, и он засыпает. Но
полуночники, взглянув на восток, замечают на небе розовую полоску,
предвестницу нового дня. Летом в столице бывает жарко. В распахнутые окна
врывается ветерок, дующий с реки, принося с собой солоноватый запах моря и
смолы, ароматы специй, стук колес экипажей, возгласы уличных разносчиков,
перезвон колоколов соседней церкви.
В 1894 году Петербург все еще следовал предначертаниям Петра I. Он
был центром всего самого передового, самого умного и зачастую самого
циничного в жизни страны. Здесь выступали знаменитые оперные певцы и
артисты балета; симфонические и камерные оркестры исполняли произведения
Глинки, Римского-Корсакова, Бородина, Мусоргского и Чайковского;
петербуржцы читали Пушкина, Гоголя, Достоевского, Тургенева и Толстого. Но
светское общество говорило по-французски, а не по русски, и лучшие туалеты
и мебельные гарнитуры выписывались из Парижа. Русская знать отдыхала в
Биаррице, в Италии, на Ривьере, предпочитая их огромным родовым поместьям,
откуда управляющие присылали своим господам деньги для развлечений.
Мужчины ходили на скачки, играли в карты в клубах. Дамы спали до полудня,
вызывали парикмахеров, затем отправлялись на прогулку на Острова.
Завязывались любовные интриги, в гостиных с наслаждением предавались
сплетням.
Каждый вечер представители высшего света отправлялись в великолепный
голубой с золотом Мариинский театр, чтобы посмотреть спектакль
Императорского балета, или во Французский театр, где чересчур
декольтированные дамы выставляли напоказ свои драгоценности. После
спектакля дамы и их кавалеры, кутаясь в меха, садились в легкие санки и
неслись в ресторан "Кюба" ужинать и танцевать. "Раньше трех утра никто не
думал уходить, а офицеры обычно засиживались до пяти... когда небо
покрывалось перламутровыми, розовыми и серебристыми красками".
Сезон веселья в Санкт-Петербурге начинался в Новый год и продолжался
вплоть до Великого поста. Все эти долгие зимние месяцы столичная знать
кружилась в вихре развлечений. Концерты, банкеты, балы, балеты, оперы,
приемы, ночные пиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190