"Я потихоньку
спустилась в лиловый будуар, - вспоминала она. - Императрица стояла,
ожидая меня. До чего же она похожа на девушку, подумала я. Волосы,
заплетенные в тяжелую косу, ниспадали на спину, поверх нижней сорочки
накинут просторный шелковый халат. Она была очень бледна и худа, и мне
стало невыразимо жаль ее. Когда я, едва не упав, вошла в ее будуар со
своими простынями и одеялами, государыня улыбнулась... Наблюдая за тем,
как я пытаюсь постелить себе на кушетке постель, она, по-прежнему с
улыбкой, подошла ко мне. "О, Лили, вы, русские дамы ничего не умеете.
Когда я была девочкой, моя бабушка, королева Виктория, показала мне, как
нужно стелить постель. Я вас научу..."
Мне не спалось. Я лежала на лиловой кушетке - кушетке государыни - и
не могла понять, что же происходит. Ну, конечно, все это мне только
снится. Наверное я проснусь и увижу, что нахожусь в Петрограде, в
собственной постели. А революция с ее ужасами - всего лишь кошмарный сон!
Но, услышав кашель, я поняла, что это, увы, не сон... Лиловый будуар был
залит лунным светом... Кругом стояла тишина, лишь из коридора доносились
шаги красного часового".
Утро 9/22 марта, дня, когда должен из Могилева был приехать Государь,
было холодным и хмурым. Взволнованная и встревоженная, императрица пошла в
детскую, чтобы ждать там возвращения супруга. Нервничая, как и мать,
Алексей Николаевич то и дело поглядывал на часы, вслух отсчитывая минуты,
оставшиеся до приезда государя.
Царский поезд прибыл точно по расписанию на царскосельский вокзал.
Думские комиссары передали пленника новому дворцовому коменданту. Когда
государя увели, его спутники выглянули из окон и, увидев, что на перроне
никого нет, пустились наутек. Лишь зять графа Бенкендорфа, князь Василий
Долгоруков решил разделить судьбу государя.
Когда автомобиль Николая Александровича подъехал к воротам
Александровского парка, государю пришлось подвергнуться новому унижению.
Ворота были закрыты. Вышедший из дворца дежурный офицер крикнул часовому:
"Кто там?" Часовой рявкнул в ответ: "Николай Романов". "Открыть ворота
бывшему царю!" - приказал офицер. "После этой недостойной комедии, -
вспоминал граф Бенкендорф, - мотор подъехал к дворцу, и из него вышли
государь и князь Долгоруков". Оба вошли в вестибюль, битком набитый
народом, главным образом, солдатами, желавшими взглянуть на императора.
Некоторые курили, другие были в головных уборах. В своей книге "Убийство
царской семьи" Н.А.Соколов приводит свидетельства очевидца этого эпизода:
"На крыльцо вышли офицеры. Они все были в красных бантах. Ни один из
них, когда проходил Государь, не отдал ему чести. Государь отдал им
честь". Поздоровавшись за руку с Бенкендорфом, царь, не сказав ни слова,
отправился в свои покои.
В минуту, когда императрица услышала шум подъехавшего автомобиля, в
комнате ее открылась дверь, и, словно и не было событий, происшедших в
последние дни, лакей произнес: "Его императорское величество!"
"Александра Федоровна радостно выбежала навстречу Царю", писала
Вырубова. Когда они остались в детской вдвоем, "государь, всеми
оставленный и со всех сторон окруженный изменой, не мог не дать волю
своему горю". Со слезами на глазах, императрица заверила, что как супруг и
отец ее детей он ей гораздо дороже, чем как царь. Положив голову на грудь
Александры Федоровны, царь "как ребеночек рыдал перед своей женой".
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
30. ГРАЖДАНИН РОМАНОВ
Пополудни, оставив свою комнату, государь пошел по притихшим залам
дворца. В красной гостиной он встретил Лили Ден. Взяв обе ее руки в свои,
он просто сказал: "Спасибо Лили, за все, что вы для нас сделали". Фрейлина
была потрясена переменами, которые произошли в государе. "Император был
смертельно бледен, - отметила она. - Лицо покрыто мелкими морщинками,
виски совершенно седые, под глазами темные круги. Он походил на старика".
Заметив выражение лица Лили Ден, государь грустно улыбнулся. "Пожалуй,
пойду прогуляюсь, - сказал он, - Прогулка мне всегда полезна"
Прежде чем выйти из дворца, Николай Александрович поговорил с графом
Бенкендорфом, который уведомил государя об условиях, поставленных
генералом Корниловым. Сначала генерал намеривался запретить царской семье
покидать дворец, но, зная о том, как необходим царю моцион, граф уговорил
Корнилова выделить узникам небольшой участок парка. Однако нужно было
всякий раз заранее оповещать об этом охрану. В первый день вовремя
предупредить коменданта не успели, и императору пришлось ждать двадцать
минут, пока появится с ключом дежурный офицер. Наконец Николай
Александрович вышел в парк. Из окон за происходящим наблюдали императрица,
Лили Ден и А.Вырубова.
Государь шел своим быстрым шагом по аллее парка. В эту минуты
бросившийся на встречу императору часовой преградил ему путь. Николай II
удивленно развел руками и двинулся в другом направлении. Появился другой
часовой, велевший царю повернуть назад. В следующую минуту монарха
окружило шесть солдат. Вырубова была возмущена: "Мы были готовы сгореть от
стыда за нашу бедную родину. В саду, около самого Дворца, стоял Царь всея
Руси, и с ним преданный друг его, князь Долгоруков. Их окружали шесть
солдат, вернее, шесть вооруженных хулиганов, которые все время толкали
Государя то кулаками, то прикладами, как будто бы он был какой-то
преступник, приказывая: "Туда нельзя ходить, господин полковник,
вернитесь, когда вам говорят!" Государь совершенно спокойно на них
посмотрел и вернулся во Дворец". Молча наблюдая за этой сценой из окна,
императрица лишь сжимала руку Лили Ден. "До сих пор я не понимала, что
такое мертвая хватка революции, - писала Лили. - Но увидев, что российский
император, владения которого простираются на тысячи верст, может гулять в
своем собственном парке лишь на пятачке в несколько метров, я это поняла
со всей отчетливостью".
Однако полный бурных событий день был еще впереди. Под вечер в ворота
парка ворвались три броневика, облепленные революционными солдатами из
Петрограда. Спрыгнув с бронеавтомобилей, они потребовали выдачи им Николая
Романова, который, согласно единодушному решению Петросовета, должен быть
заключен в Петропавловскую крепость. Охрана дворца не стала препятствовать
прибывшим, но на выручку бывшему монарху пришли офицеры, преградившие
незванным гостям вход во дворец. Получив отпор, революционные солдаты
пошли на компромисс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
спустилась в лиловый будуар, - вспоминала она. - Императрица стояла,
ожидая меня. До чего же она похожа на девушку, подумала я. Волосы,
заплетенные в тяжелую косу, ниспадали на спину, поверх нижней сорочки
накинут просторный шелковый халат. Она была очень бледна и худа, и мне
стало невыразимо жаль ее. Когда я, едва не упав, вошла в ее будуар со
своими простынями и одеялами, государыня улыбнулась... Наблюдая за тем,
как я пытаюсь постелить себе на кушетке постель, она, по-прежнему с
улыбкой, подошла ко мне. "О, Лили, вы, русские дамы ничего не умеете.
Когда я была девочкой, моя бабушка, королева Виктория, показала мне, как
нужно стелить постель. Я вас научу..."
Мне не спалось. Я лежала на лиловой кушетке - кушетке государыни - и
не могла понять, что же происходит. Ну, конечно, все это мне только
снится. Наверное я проснусь и увижу, что нахожусь в Петрограде, в
собственной постели. А революция с ее ужасами - всего лишь кошмарный сон!
Но, услышав кашель, я поняла, что это, увы, не сон... Лиловый будуар был
залит лунным светом... Кругом стояла тишина, лишь из коридора доносились
шаги красного часового".
Утро 9/22 марта, дня, когда должен из Могилева был приехать Государь,
было холодным и хмурым. Взволнованная и встревоженная, императрица пошла в
детскую, чтобы ждать там возвращения супруга. Нервничая, как и мать,
Алексей Николаевич то и дело поглядывал на часы, вслух отсчитывая минуты,
оставшиеся до приезда государя.
Царский поезд прибыл точно по расписанию на царскосельский вокзал.
Думские комиссары передали пленника новому дворцовому коменданту. Когда
государя увели, его спутники выглянули из окон и, увидев, что на перроне
никого нет, пустились наутек. Лишь зять графа Бенкендорфа, князь Василий
Долгоруков решил разделить судьбу государя.
Когда автомобиль Николая Александровича подъехал к воротам
Александровского парка, государю пришлось подвергнуться новому унижению.
Ворота были закрыты. Вышедший из дворца дежурный офицер крикнул часовому:
"Кто там?" Часовой рявкнул в ответ: "Николай Романов". "Открыть ворота
бывшему царю!" - приказал офицер. "После этой недостойной комедии, -
вспоминал граф Бенкендорф, - мотор подъехал к дворцу, и из него вышли
государь и князь Долгоруков". Оба вошли в вестибюль, битком набитый
народом, главным образом, солдатами, желавшими взглянуть на императора.
Некоторые курили, другие были в головных уборах. В своей книге "Убийство
царской семьи" Н.А.Соколов приводит свидетельства очевидца этого эпизода:
"На крыльцо вышли офицеры. Они все были в красных бантах. Ни один из
них, когда проходил Государь, не отдал ему чести. Государь отдал им
честь". Поздоровавшись за руку с Бенкендорфом, царь, не сказав ни слова,
отправился в свои покои.
В минуту, когда императрица услышала шум подъехавшего автомобиля, в
комнате ее открылась дверь, и, словно и не было событий, происшедших в
последние дни, лакей произнес: "Его императорское величество!"
"Александра Федоровна радостно выбежала навстречу Царю", писала
Вырубова. Когда они остались в детской вдвоем, "государь, всеми
оставленный и со всех сторон окруженный изменой, не мог не дать волю
своему горю". Со слезами на глазах, императрица заверила, что как супруг и
отец ее детей он ей гораздо дороже, чем как царь. Положив голову на грудь
Александры Федоровны, царь "как ребеночек рыдал перед своей женой".
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
30. ГРАЖДАНИН РОМАНОВ
Пополудни, оставив свою комнату, государь пошел по притихшим залам
дворца. В красной гостиной он встретил Лили Ден. Взяв обе ее руки в свои,
он просто сказал: "Спасибо Лили, за все, что вы для нас сделали". Фрейлина
была потрясена переменами, которые произошли в государе. "Император был
смертельно бледен, - отметила она. - Лицо покрыто мелкими морщинками,
виски совершенно седые, под глазами темные круги. Он походил на старика".
Заметив выражение лица Лили Ден, государь грустно улыбнулся. "Пожалуй,
пойду прогуляюсь, - сказал он, - Прогулка мне всегда полезна"
Прежде чем выйти из дворца, Николай Александрович поговорил с графом
Бенкендорфом, который уведомил государя об условиях, поставленных
генералом Корниловым. Сначала генерал намеривался запретить царской семье
покидать дворец, но, зная о том, как необходим царю моцион, граф уговорил
Корнилова выделить узникам небольшой участок парка. Однако нужно было
всякий раз заранее оповещать об этом охрану. В первый день вовремя
предупредить коменданта не успели, и императору пришлось ждать двадцать
минут, пока появится с ключом дежурный офицер. Наконец Николай
Александрович вышел в парк. Из окон за происходящим наблюдали императрица,
Лили Ден и А.Вырубова.
Государь шел своим быстрым шагом по аллее парка. В эту минуты
бросившийся на встречу императору часовой преградил ему путь. Николай II
удивленно развел руками и двинулся в другом направлении. Появился другой
часовой, велевший царю повернуть назад. В следующую минуту монарха
окружило шесть солдат. Вырубова была возмущена: "Мы были готовы сгореть от
стыда за нашу бедную родину. В саду, около самого Дворца, стоял Царь всея
Руси, и с ним преданный друг его, князь Долгоруков. Их окружали шесть
солдат, вернее, шесть вооруженных хулиганов, которые все время толкали
Государя то кулаками, то прикладами, как будто бы он был какой-то
преступник, приказывая: "Туда нельзя ходить, господин полковник,
вернитесь, когда вам говорят!" Государь совершенно спокойно на них
посмотрел и вернулся во Дворец". Молча наблюдая за этой сценой из окна,
императрица лишь сжимала руку Лили Ден. "До сих пор я не понимала, что
такое мертвая хватка революции, - писала Лили. - Но увидев, что российский
император, владения которого простираются на тысячи верст, может гулять в
своем собственном парке лишь на пятачке в несколько метров, я это поняла
со всей отчетливостью".
Однако полный бурных событий день был еще впереди. Под вечер в ворота
парка ворвались три броневика, облепленные революционными солдатами из
Петрограда. Спрыгнув с бронеавтомобилей, они потребовали выдачи им Николая
Романова, который, согласно единодушному решению Петросовета, должен быть
заключен в Петропавловскую крепость. Охрана дворца не стала препятствовать
прибывшим, но на выручку бывшему монарху пришли офицеры, преградившие
незванным гостям вход во дворец. Получив отпор, революционные солдаты
пошли на компромисс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190