На шее на цепочке висел
прекрасной работы золотой крест - тоже подарок Александры Федоровны.
В своем новом качестве Распутин уверенно шагнул в светские гостиные и
сразу оказался в центре внимания. Нарядная одежда не сочеталась с грубым
морщинистым крестьянским лицом, нечесанной шевелюрой, свалявшейся бородой,
широким, в оспинах носом и загорелой кожей. Подойдя к новому знакомому
"старец" хватал его за руки большими мозолистыми ладонями и впивался своим
пронзительным взглядом. Не сводя с собеседника глаз, Распутин принимался,
по своему обыкновению, подтрунивать над ним и подчас задавал неуместные
вопросы. Когда Ольгу Александровну спросили, что мене всего привлекало ее
в Распутине, великая княгиня отметила его назойливое и не знающее меры
любопытство. Такое у нее осталось впечатление от первой встречи со
"старцем" в Царском Селе.
"Поговорив несколько минут с Алики и Ники у нее в будуаре, - писала
великая княгиня, - Подождав, когда прислуга накроет на стол для чая,
Распутин стал засыпать меня самыми неуместными вопросами. Счастлива ли я?
Люблю ли мужа? Почему у меня нет детей? Он не вправе был задавать мне
такие вопросы, и я ничего не ответила. Думаю, Ники и Алики чувствовали
себя неловко. Помню, какое облегчение я испытала в тот вечер, покидая
дворец. "Слава Богу, что он не стал меня провожать до вокзала", - сказала
я, садясь в личный вагон поезда отправляющегося в Петербург".
Даже на людях Распутин был готов давать совет самого интимного
свойства. Фрейлина императрицы Лили фон Ден впервые познакомилась с
Распутиным в ту минуту, когда не знала, отправиться ли ей с мужем в
увеселительную поездку или же остаться с маленьким сыном. "Наши взгляды
встретились, - писала она. - ...Его глаза цепко держали мои. Сверкающие,
стальные глаза, которые, казалось, видят тебя насквозь. Подойдя, он взял
меня за руку... "тебя что-то тревожит... В жизни нет ничего такого из-за
чего стоит тревожиться. Все пройдет, сама понимаешь. Вот так-то". Потом
посерьезнел. "Верить надо. Один Господь твоя подмога. Ты разрываешься
между мужем и ребенком. Кто из них слабей? Ты думаешь, что твой ребенок
беспомощнее. А зря. В своей слабости ребенок ничего не натворит. А мужчина
может наделать делов".
И в новых нарядах Распутин оставался мужиком. Он похвалялся тем, что
его, простого крестьянина, принимают в самых изысканных салонах, и он
выставлял напоказ свое происхождение перед титулованными поклонницами.
Когда аристократы, сняв с себя меха и бархат, отдавали лакею верхнюю
одежду, "старец" протягивал ему свой пpостой крестьянский кафтан. В
светские разговоры сибиряк вставлял непристойные выражения. Срывались у
него с языка они отнюдь не случайно. Напротив, вульгарные выражения
Распутин произносил часто и со смаком, наслаждаясь произведенным им
впечатлением. Любил описывать неприличные любовные сцены, какие наблюдал у
лошадей в Покровском. Потом неожиданно повернувшись к какой-нибудь
красивой даме в декольте, говорил: "Эй, ты, красивая кобыла!" Этот мужик
убедился, что в светских салонах его рассказы о Сибири слушают с таким же
интересом, как и во дворце. Бывало, рассевшись где-нибудь в элегантной
гостиной, он укоризненно качал головой: "Да, вот, милые вы мои. Больно вы
тут изнежились... Поедемте-ка со мной в Покровское, на сибирские широкие
просторы. Рыбу будем ловить в поле работать. Вот когда вы научитесь
понимать Бога-то!" За столом он себя вел омерзительно. Поведение "старца"
за обедом описал ювелиp Арон Симанович помощник и секретарь Распутина: "Он
за столом руками распределял среди своих поклонниц куски пищи". Но вместо
того, чтобы выразить отвращение, вульгарные меры "божьего человека" только
восхищали манерных, чопорных аристократов.
Вначале в светском обществе Распутин вел себя осмотрительно. Однако,
вскоре убедился, что многих окружающих его женщин привлекает в нем не
только религиозность, но и чувственность натуры. Возбуждался Распутин
легко. Охваченный похотью, он начинал жестикулировать, глаза загорались, в
голосе появлялось что-то непристойное, скабрезное. За первыми легкими
победами последовали другие, еще более легкие, а скандальная репутация
лишь усиливала интерес к этому таинственному "святому". Много женщин
"освятилось" через "старца" Григория: и знатные дамы, и жены офицеров,
несших службу вдали от дома. И актрисы, и простолюдинки искали грубых,
унизительных ласк сибирского мужика. Отдаться немытому крестьянину с
нечесанной бородой и грязными руками было новым и острым ощущением. По
словам Симановича, Распутину не было отбоя от женщин.
Распутин поощрял своих поклонниц, излагая собственную теорию спасения
души. Дескать, спастись можно только через раскаяние. Выходит, чтобы
покаяться, надо было сперва согрешить. Так что Григорий Ефимович
олицетворял собой и грех, и раскаяние, и спасение. Филеп-Миллер писал:
"Григорий Ефимовмч давал возможность женщинам удовлетворить сразу две
потребности - спасение души и удовлетворение плотских желаний... Поскольку
Григорий был для женщин воплощением Бога, совокупление с ним не могло быть
греховным; так что впервые в жизни женщины обретали счастье, не испытывая
угрызений совести".
Во многих случаях "честь" служить объектом похоти "отца" Григория
являлась предметом гордости не только самих дам, но и их мужей.
"Распутинка" Е.Джанумова, сама противившаяся объятиям "божьего человека",
удивленно спросила одну из его поклонниц: "Да не ужели же вы согласились
бы?" - "Конечно, я принадлежала ему и считаю это величайшей благодатью". -
"Но ведь вы за мужем, как же муж?" - "Он знает это и считает это великим
счастьем. Если отец пожелает кого, мы считаем это величайшей благодатью, и
мы, и мужья наши, если у кого есть мужья".
Каждый день на квартиру к Распутину приходило множество его
поклонниц. Усевшись в столовой, они прихлебывали вино или чай, сплетничали
и слушали разглагольствования "старца". Те, кто не мог придти,
телефонировали, слезно прося простить их за отсутствие. Одна из поклонниц,
оперная певичка, часто звонила Распутину и пела в телефонную трубку его
любимые песни. Поднеся трубку к уху, "старец" кружился по комнате в танце.
Сев на стул, гладил руки и волосы своих соседок. Иногда, поставив на стол
рюмку мадеры, сажал себе на колени какую-нибудь молоденькую девушку. Едва
на него находило вдохновение, он бесцеремонно вел избранницу в спальню,
которую "распутинки" называли "святая-святых".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
прекрасной работы золотой крест - тоже подарок Александры Федоровны.
В своем новом качестве Распутин уверенно шагнул в светские гостиные и
сразу оказался в центре внимания. Нарядная одежда не сочеталась с грубым
морщинистым крестьянским лицом, нечесанной шевелюрой, свалявшейся бородой,
широким, в оспинах носом и загорелой кожей. Подойдя к новому знакомому
"старец" хватал его за руки большими мозолистыми ладонями и впивался своим
пронзительным взглядом. Не сводя с собеседника глаз, Распутин принимался,
по своему обыкновению, подтрунивать над ним и подчас задавал неуместные
вопросы. Когда Ольгу Александровну спросили, что мене всего привлекало ее
в Распутине, великая княгиня отметила его назойливое и не знающее меры
любопытство. Такое у нее осталось впечатление от первой встречи со
"старцем" в Царском Селе.
"Поговорив несколько минут с Алики и Ники у нее в будуаре, - писала
великая княгиня, - Подождав, когда прислуга накроет на стол для чая,
Распутин стал засыпать меня самыми неуместными вопросами. Счастлива ли я?
Люблю ли мужа? Почему у меня нет детей? Он не вправе был задавать мне
такие вопросы, и я ничего не ответила. Думаю, Ники и Алики чувствовали
себя неловко. Помню, какое облегчение я испытала в тот вечер, покидая
дворец. "Слава Богу, что он не стал меня провожать до вокзала", - сказала
я, садясь в личный вагон поезда отправляющегося в Петербург".
Даже на людях Распутин был готов давать совет самого интимного
свойства. Фрейлина императрицы Лили фон Ден впервые познакомилась с
Распутиным в ту минуту, когда не знала, отправиться ли ей с мужем в
увеселительную поездку или же остаться с маленьким сыном. "Наши взгляды
встретились, - писала она. - ...Его глаза цепко держали мои. Сверкающие,
стальные глаза, которые, казалось, видят тебя насквозь. Подойдя, он взял
меня за руку... "тебя что-то тревожит... В жизни нет ничего такого из-за
чего стоит тревожиться. Все пройдет, сама понимаешь. Вот так-то". Потом
посерьезнел. "Верить надо. Один Господь твоя подмога. Ты разрываешься
между мужем и ребенком. Кто из них слабей? Ты думаешь, что твой ребенок
беспомощнее. А зря. В своей слабости ребенок ничего не натворит. А мужчина
может наделать делов".
И в новых нарядах Распутин оставался мужиком. Он похвалялся тем, что
его, простого крестьянина, принимают в самых изысканных салонах, и он
выставлял напоказ свое происхождение перед титулованными поклонницами.
Когда аристократы, сняв с себя меха и бархат, отдавали лакею верхнюю
одежду, "старец" протягивал ему свой пpостой крестьянский кафтан. В
светские разговоры сибиряк вставлял непристойные выражения. Срывались у
него с языка они отнюдь не случайно. Напротив, вульгарные выражения
Распутин произносил часто и со смаком, наслаждаясь произведенным им
впечатлением. Любил описывать неприличные любовные сцены, какие наблюдал у
лошадей в Покровском. Потом неожиданно повернувшись к какой-нибудь
красивой даме в декольте, говорил: "Эй, ты, красивая кобыла!" Этот мужик
убедился, что в светских салонах его рассказы о Сибири слушают с таким же
интересом, как и во дворце. Бывало, рассевшись где-нибудь в элегантной
гостиной, он укоризненно качал головой: "Да, вот, милые вы мои. Больно вы
тут изнежились... Поедемте-ка со мной в Покровское, на сибирские широкие
просторы. Рыбу будем ловить в поле работать. Вот когда вы научитесь
понимать Бога-то!" За столом он себя вел омерзительно. Поведение "старца"
за обедом описал ювелиp Арон Симанович помощник и секретарь Распутина: "Он
за столом руками распределял среди своих поклонниц куски пищи". Но вместо
того, чтобы выразить отвращение, вульгарные меры "божьего человека" только
восхищали манерных, чопорных аристократов.
Вначале в светском обществе Распутин вел себя осмотрительно. Однако,
вскоре убедился, что многих окружающих его женщин привлекает в нем не
только религиозность, но и чувственность натуры. Возбуждался Распутин
легко. Охваченный похотью, он начинал жестикулировать, глаза загорались, в
голосе появлялось что-то непристойное, скабрезное. За первыми легкими
победами последовали другие, еще более легкие, а скандальная репутация
лишь усиливала интерес к этому таинственному "святому". Много женщин
"освятилось" через "старца" Григория: и знатные дамы, и жены офицеров,
несших службу вдали от дома. И актрисы, и простолюдинки искали грубых,
унизительных ласк сибирского мужика. Отдаться немытому крестьянину с
нечесанной бородой и грязными руками было новым и острым ощущением. По
словам Симановича, Распутину не было отбоя от женщин.
Распутин поощрял своих поклонниц, излагая собственную теорию спасения
души. Дескать, спастись можно только через раскаяние. Выходит, чтобы
покаяться, надо было сперва согрешить. Так что Григорий Ефимович
олицетворял собой и грех, и раскаяние, и спасение. Филеп-Миллер писал:
"Григорий Ефимовмч давал возможность женщинам удовлетворить сразу две
потребности - спасение души и удовлетворение плотских желаний... Поскольку
Григорий был для женщин воплощением Бога, совокупление с ним не могло быть
греховным; так что впервые в жизни женщины обретали счастье, не испытывая
угрызений совести".
Во многих случаях "честь" служить объектом похоти "отца" Григория
являлась предметом гордости не только самих дам, но и их мужей.
"Распутинка" Е.Джанумова, сама противившаяся объятиям "божьего человека",
удивленно спросила одну из его поклонниц: "Да не ужели же вы согласились
бы?" - "Конечно, я принадлежала ему и считаю это величайшей благодатью". -
"Но ведь вы за мужем, как же муж?" - "Он знает это и считает это великим
счастьем. Если отец пожелает кого, мы считаем это величайшей благодатью, и
мы, и мужья наши, если у кого есть мужья".
Каждый день на квартиру к Распутину приходило множество его
поклонниц. Усевшись в столовой, они прихлебывали вино или чай, сплетничали
и слушали разглагольствования "старца". Те, кто не мог придти,
телефонировали, слезно прося простить их за отсутствие. Одна из поклонниц,
оперная певичка, часто звонила Распутину и пела в телефонную трубку его
любимые песни. Поднеся трубку к уху, "старец" кружился по комнате в танце.
Сев на стул, гладил руки и волосы своих соседок. Иногда, поставив на стол
рюмку мадеры, сажал себе на колени какую-нибудь молоденькую девушку. Едва
на него находило вдохновение, он бесцеремонно вел избранницу в спальню,
которую "распутинки" называли "святая-святых".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190