За нарядным фасадом с декорациями в виде монархов и знати существовал
огромный мир, в котором жили и трудились многие миллионы простых людей.
Предчувствие беды ощущалось ими в гораздо большей степени. Управляемые
королями и императорами, государства превратились в промышленных гигантов.
Появились машины и механизмы, позволявшие правителям чувствовать гораздо
сильнее, чем прежде. К 1913 году было научно доказано, что распря между
представителями разных династий приведет к гибели не тысяч, а миллионов их
подданных. Такие катаклизмы таили в себе опасность революций. "Война
Австрии с Россией была бы очень полезной для революции штукой, - писал в
1913 году Горькому Ленин. - Но мало вероятно, чтобы Франц-Иосиф и Николаша
доставили нам сие удовольствие". Но и без войны напряженные отношения,
возникшие в мире вследствие индустриализации, грозили бедами и смутами.
Забастовки и террористические акты следовали одни за другим. Кумачовые
знамена синдикализма и социализма реяли рядом с золотыми стягами
милитаризма и шовинизма. Наступило такое время, когда по словам Черчилля,
"переполнились чаши гнева".
Ни в одной стране мира не существовало столь разительного контраста
между кричащей роскошью аристократии и беспросветным существованием
народных масс, как в России. [(К сожалению, автор то и дело попадается на
удочку недобросовестных статистиков. Теперь мы знаем, что если в 1913 г.
"отсталая" Россия по жизненному уровню занимала 5-13 места, то в 1985 году
"передовой" Советский Союз занимал 68 место в мире по производству
валового внутреннего продукта на душу населения и 77-е место по уровню
личного потребления. Эти данные приведены еженедельником "АиФ". В декабре
1991 года, согласно "Юридической газете", страна переместилась на 150-е
место.)] Между знатью и крестьянством лежала пропасть невежества. Стена
взаимного презрения и ненависти отделяла знать от интеллигенции. Каждая
сторона была уверена: чтобы сохранить Россию, противная сторона должна
быть ликвидирована.
В такой вот атмосфере уныния и взаимной подозрительности и начались
национальные празднества по случаю 300-летия Дома Романовых, первый
представитель которого был послан на царство в 1613 году. Возрадив в
памяти народа образы великих государей прошлого, император и его советники
рассчитывали устранить классовые разногласия и объединить нацию вокруг
престола.
И, удивительное дело, это удалось. Огромные толпы народа - в том
числе рабочие и студенты - заполнили улицы, приветствуя императора и его
свиту. Крестьяне выходили к тракту, чтобы хоть краешком глаза взглянуть на
государя. Никому и в голову не приходило, что это закат самодержавия, что
после трех веков царствования династии Романовых русскому царю не суждено
будет пройти этим путем.
К празднованию 300-летия Дома Романовых государь и императрица начали
готовиться с того, что вместе с детьми в феврале 1913 года перебрались с
Александровского дворца в Зимний. Они не любили это огромное мрачное
здание, где постоянно гуляли сквозняки, а сад, находящийся во внутреннем
дворе, был для детей слишком тесен. К тому же, "все в Зимнем Дворце
напоминало ей императрице прошлое, когда, молодая и здоровая, она с
государем весело отправлялась в театр и по возвращении они ужинали вместе
у камина в его кабинете. "Теперь я руина", - говорила она грустно", -
писала А.А.Вырубова.
Официальные торжества начались с благодарственного молебна в
Казанском Соборе. Утром того же дня, когда должна была состояться служба,
весь Невский, по которому должны были проехать кареты с членами
Императорской фамилии был запружен толпами народа. Прорывая шпалеры войск,
выстроившиеся вдоль проспекта, люди с радостными возгласами бросались к
карете, в которой ехали государь и императрица.
Увенчанный золотым куполом собор был набит до отказа. Большинство
присутствующих стояли, но впереди были зарезервированы места для членов
царской семьи, послов иностранных держав, министров и депутатов
Государственной Думы. Незадолго до прибытия царя по поводу мест,
предназначенных для депутатов Думы, Михаил Родзянко, с большим трудом
добился их выделения.
"В день открытия романовских торжеств, которые начались с литургии
молебна в Казанском соборе, прибежал старший пристав и доложил, что
какой-то человек в крестьянском платье и с крестом на груди встал на
впереди Г. Думы и не хочет уходить, - вспоминал Родзянко. - Я направился в
собор... и там, действительно, застал описанное лицо. Это был Распутин.
Одет он был в великолепную темно-малинового цвета шелковую
рубашку-косоворотку, в высоких лайковых сапогах, в черных суконных
шароварах и в такой же черной поддевке. Поверх платья у него был наперсный
крест на золотой художественной цепочке". Родзянко велел ему убираться, но
"Распутин начал бегать глазами: сначала по лицу, потом в области сердца, а
потом взглянул мне в глаза... Я встретил непонятную силу огромного
действия. Я почувствовал закипающую во мне чисто животную злобу, кровь
отхлынула мне к сердцу, и я сознавал, что мало-помалу прихожу в состояние
подлинного бешенства. Я, в свою очередь, начал прямо смотреть в глаза
Распутину и говоря без каламбуров, чувствовал, что мои глаза вылезают из
орбит... "Ты известный обманщик", - заявил Родзянко - уходи вон". Тот
опустился на колени и начал бить земные поклоны. Возмущенный Родзянко
толкнул его в бок и велел перестать ломаться, не то он велит приставам
вывести его из храма. С глубоким вздохом и со словами: "О, Господи, прости
его грех" - Распутин тяжело поднялся и направился к выходу".
После торжественного молебна праздничные церемонии продолжались
несколько дней. Со всех концов империи прибывали одетые в национальные
костюмы депутации, которых представляли царю. В честь государя и
императрицы и всех великих князей и княгинь, принадлежавших фамилии
Романовых, петербургская знать дала бал, на котором присутствовали тысячи
гостей. Августейшая чета присутствовала на праздничном оперном спектакле.
Шла опера Глинки "Жизнь за царя".
"В партере было полно офицеров, - писала Анна Вырубова. - Они были в
парадных мундирах, а в ложах - дамы, увешанные драгоценностями. Когда
появились Их Величества, все поднялись и устроили им бурную овацию".
После событий в Спале прошло уже четыре месяца, и нагрузка для
государыни оказалась непомерно большой. Во время приемов в Зимнем дворце
ей пришлось выстаивать часами среди толпы, наполнявшей парадные залы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190