Родзянко,
встревоженный растущей агрессивностью революционных толп, заявил
Бенкендорфу: "Когда дом горит, раньше всего выносят больных". Однако
императрица решила дворца не покидать. В половине двенадцатого дня
железнодорожники Бенкендорфа известили о том, что через два часа выехать
будет невозможно. Зная, что государыня не намерена оставлять Царское Село,
граф даже не сообщил ей об этом. Как развивались события дальше, видно из
слов Пьера Жильяра: "В 4 часа доктор Деревенко возвращается из лазарета и
объявляет нам, что вся сеть железных дорог в окрестностях Петрограда уже
занята революционерами, что что мы не можем уехать и что трудно
предположить, чтобы Государь мог приехать. В 9 ч. вечера баронесса
Буксгевден пришла ко мне. Она только что узнала, что царскосельский
гарнизон взбунтовался, и на улицах слышна стрельба...". Оказывается, по
чьему-то почину из Петрограда в Царское Село на грузовиках выехал отряд
восставших солдат. Судя по выкрикам ухмыляющихся мятежников, они
собирались арестовать "немку" и ее сына и увезти с собой в Петроград. Не
добравшись до Царского Села, "пламенные революционеры" забыли, зачем
приехали и принялись громить винные лавки, грабить и пьянствовать. Крики и
выстрелы были слышны и в Александровском дворце. "Лили, - произнесла
государыня. - Говорят в сторону дворца идет враждебно настроенная толпа
человек в триста. Мы не будем и не должны бояться. Все в руке Божей.
Завтра наверняка приедет государь. И тогда я знаю все наладится".
Нельзя сказать, чтобы Александровский дворец был вовсе беззащитен.
Еще утром, до прибытия мятежников, граф Бенкендорф приказал батальону
Гвардейского экипажа, двум батальонам Сводного полка, двум эскадронам
Собственного его величества конвоя, роте железнодорожного полка и батарее
полевой артиллерии - отряду числом в полторы тысячи человек - занять
оборонительные позиции вокруг дворца. К полуночи во дворе кипели походные
кухни и горели костры. Императрица почувствовала себя увереннее, и младшие
дочери, увидев знакомые лица моряков, радостно восклицали: "Мы словно
опять на яхте".
Ночь прошла тревожно. В девять часов вечера позвонили по телефону и
предупредили, что толпа мятежников движется в сторону дворца. Минуту
спустя в 300 саженях от дворца был убит часовой. Винтовочные выстрелы
слышались все ближе. Жильяр продолжает: "Мы подходим к окнам и видим
генерала Ресина во главе двух рот Сводного Гвардейского полка - личной
охраны Его Величества, составленной из всех гвардейских частей, занимающих
позицию перед дворцом. Я также вижу матросов Гвардейского экипажа и
казаков Конвоя Его Величества. Ворота парков охраняются усиленными
караулами, солдатами в четыре шеренги, готовыми открыть огонь.
Столкновение кажется неизбежным". Накинув на плечи платок, несмотря на
холод, в белом халате сестры милосердия, в сопровождении семнадцатилетней
великой княжны Марии Николаевны и графа Бенкендорфа, императрица выходит к
войскам, чтобы предотвратить кровопролитие.
"Это было незабываемое зрелище, - писала в последствии баронесса
Буксгевден, наблюдавшая за происходящим из окна. - Было темно, лишь
отражаемый от снега тусклый свет сверкал на стволах винтовок. Солдаты
готовились к бою. Первая шеренга встала на колено, вторая держала винтовки
наготове. На белом фоне дворца выделялись фигуры императрицы и великой
княжны, которые двигались от одной шеренги к другой". Переходя то к
одному, то к другому бойцу, государыня говорила, что верит им целиком, что
жизнь наследника в их руках. Графу Бенкендорфу, старому служаке,
показалось, что некоторые солдаты отвечали довольно недружелюбно, но
императрица по словам Лили Ден, вернулась во дворец окрыленная. Она
полностью верила в "народ"... "Это все наши друзья, - твердила она. - Они
так нам преданы". Она предложила замерзшим от холода солдатам зайти во
дворец и выпить горячего чаю.
Государыня прилегла не раздеваясь. В течение ночи несколько раз
вставала: сначала принесла одеяла графине Бенкендорф и баронессе
Буксгевден, прилегшим на диваны в гостиной, потом пришла в одних чулках,
чтобы угостить их фруктами и печеньем, лежавшими в вазах у изголовья ее
постели.
Шум и стрельба приближались. Мятежники подошли к китайской пагоде
неподалеку от Екатерининского дворца. Узнав, будто Александровский дворец
защищает несметное количество войск, а на крыше множество пулеметов,
бунтовщики дрогнули и отступили.
Хотя дворец никто не атаковал, в детских отчетливо слышались звуки
выстрелов. Больным детям, метавшимся в горячке, заявили, что идут учения.
Лили Ден и Анастасия, спавшие в одной комнате, подошли к окну. Во дворе
они увидели большое полевое орудие, рядом, притопывая ногами, чтобы
согреться, стояли часовые и артиллеристы. "Вот папа удивится", -
разглядывая пушку проговорила Анастасия Николаевна.
В среду, 1/14 марта, в пять часов утра императрица была уже на ногах:
царский поезд должен был прибыть в шесть. Но сообщили, что государь
задерживается. "Возможно, из-за метели", - произнесла Александра Федоровна
и прилегла на кушетку. Но Анастасия встревожилась. "Лили, поезд никогда не
опаздывает. Поскорее бы папа приехал". В восемь часов Александре Федоровне
сообщили, что поезд задержан в Малой Вишере. Встав с кушетки, Императрица
отправила мужу телеграмму. Вырубова вспоминала: "Вся надежда ее была в
скором возвращении Государя: она посылала ему телеграмму за телеграммой,
умоляя вернуться как можно скорее. Но телеграммы эти возвращались ей с
телеграфа с надписью синим карандашом, что место пребывания "адресата"
неизвестно".
Тем временем среди частей, охраняющих дворец началось разложение. Из
окна императрица заметила, что у многих солдат, находившихся во дворе, на
рукавах появились белые платки. Это означало, что обе стороны достигли
договоренности: если на обороняющихся не будут нападать, то и верные
государыне войска не выступят против обосновавшихсЯ в Царском мятежников.
Такая договоренность была достигнута при посредничестве одного депутата
Думы. Узнав об этом, государыня с горечью воскликнула: "Все теперь в руках
у Думы".
На следующее утро, 2/15 марта, на императрицу обрушился гораздо более
тяжелый удар. Смертельно бледная рано утром, она подошла к Лили и с обидой
проговорила: "Лили, наши защитники покинули нас".
- Но почему, ваше величество? Ради Бога, скажите, почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
встревоженный растущей агрессивностью революционных толп, заявил
Бенкендорфу: "Когда дом горит, раньше всего выносят больных". Однако
императрица решила дворца не покидать. В половине двенадцатого дня
железнодорожники Бенкендорфа известили о том, что через два часа выехать
будет невозможно. Зная, что государыня не намерена оставлять Царское Село,
граф даже не сообщил ей об этом. Как развивались события дальше, видно из
слов Пьера Жильяра: "В 4 часа доктор Деревенко возвращается из лазарета и
объявляет нам, что вся сеть железных дорог в окрестностях Петрограда уже
занята революционерами, что что мы не можем уехать и что трудно
предположить, чтобы Государь мог приехать. В 9 ч. вечера баронесса
Буксгевден пришла ко мне. Она только что узнала, что царскосельский
гарнизон взбунтовался, и на улицах слышна стрельба...". Оказывается, по
чьему-то почину из Петрограда в Царское Село на грузовиках выехал отряд
восставших солдат. Судя по выкрикам ухмыляющихся мятежников, они
собирались арестовать "немку" и ее сына и увезти с собой в Петроград. Не
добравшись до Царского Села, "пламенные революционеры" забыли, зачем
приехали и принялись громить винные лавки, грабить и пьянствовать. Крики и
выстрелы были слышны и в Александровском дворце. "Лили, - произнесла
государыня. - Говорят в сторону дворца идет враждебно настроенная толпа
человек в триста. Мы не будем и не должны бояться. Все в руке Божей.
Завтра наверняка приедет государь. И тогда я знаю все наладится".
Нельзя сказать, чтобы Александровский дворец был вовсе беззащитен.
Еще утром, до прибытия мятежников, граф Бенкендорф приказал батальону
Гвардейского экипажа, двум батальонам Сводного полка, двум эскадронам
Собственного его величества конвоя, роте железнодорожного полка и батарее
полевой артиллерии - отряду числом в полторы тысячи человек - занять
оборонительные позиции вокруг дворца. К полуночи во дворе кипели походные
кухни и горели костры. Императрица почувствовала себя увереннее, и младшие
дочери, увидев знакомые лица моряков, радостно восклицали: "Мы словно
опять на яхте".
Ночь прошла тревожно. В девять часов вечера позвонили по телефону и
предупредили, что толпа мятежников движется в сторону дворца. Минуту
спустя в 300 саженях от дворца был убит часовой. Винтовочные выстрелы
слышались все ближе. Жильяр продолжает: "Мы подходим к окнам и видим
генерала Ресина во главе двух рот Сводного Гвардейского полка - личной
охраны Его Величества, составленной из всех гвардейских частей, занимающих
позицию перед дворцом. Я также вижу матросов Гвардейского экипажа и
казаков Конвоя Его Величества. Ворота парков охраняются усиленными
караулами, солдатами в четыре шеренги, готовыми открыть огонь.
Столкновение кажется неизбежным". Накинув на плечи платок, несмотря на
холод, в белом халате сестры милосердия, в сопровождении семнадцатилетней
великой княжны Марии Николаевны и графа Бенкендорфа, императрица выходит к
войскам, чтобы предотвратить кровопролитие.
"Это было незабываемое зрелище, - писала в последствии баронесса
Буксгевден, наблюдавшая за происходящим из окна. - Было темно, лишь
отражаемый от снега тусклый свет сверкал на стволах винтовок. Солдаты
готовились к бою. Первая шеренга встала на колено, вторая держала винтовки
наготове. На белом фоне дворца выделялись фигуры императрицы и великой
княжны, которые двигались от одной шеренги к другой". Переходя то к
одному, то к другому бойцу, государыня говорила, что верит им целиком, что
жизнь наследника в их руках. Графу Бенкендорфу, старому служаке,
показалось, что некоторые солдаты отвечали довольно недружелюбно, но
императрица по словам Лили Ден, вернулась во дворец окрыленная. Она
полностью верила в "народ"... "Это все наши друзья, - твердила она. - Они
так нам преданы". Она предложила замерзшим от холода солдатам зайти во
дворец и выпить горячего чаю.
Государыня прилегла не раздеваясь. В течение ночи несколько раз
вставала: сначала принесла одеяла графине Бенкендорф и баронессе
Буксгевден, прилегшим на диваны в гостиной, потом пришла в одних чулках,
чтобы угостить их фруктами и печеньем, лежавшими в вазах у изголовья ее
постели.
Шум и стрельба приближались. Мятежники подошли к китайской пагоде
неподалеку от Екатерининского дворца. Узнав, будто Александровский дворец
защищает несметное количество войск, а на крыше множество пулеметов,
бунтовщики дрогнули и отступили.
Хотя дворец никто не атаковал, в детских отчетливо слышались звуки
выстрелов. Больным детям, метавшимся в горячке, заявили, что идут учения.
Лили Ден и Анастасия, спавшие в одной комнате, подошли к окну. Во дворе
они увидели большое полевое орудие, рядом, притопывая ногами, чтобы
согреться, стояли часовые и артиллеристы. "Вот папа удивится", -
разглядывая пушку проговорила Анастасия Николаевна.
В среду, 1/14 марта, в пять часов утра императрица была уже на ногах:
царский поезд должен был прибыть в шесть. Но сообщили, что государь
задерживается. "Возможно, из-за метели", - произнесла Александра Федоровна
и прилегла на кушетку. Но Анастасия встревожилась. "Лили, поезд никогда не
опаздывает. Поскорее бы папа приехал". В восемь часов Александре Федоровне
сообщили, что поезд задержан в Малой Вишере. Встав с кушетки, Императрица
отправила мужу телеграмму. Вырубова вспоминала: "Вся надежда ее была в
скором возвращении Государя: она посылала ему телеграмму за телеграммой,
умоляя вернуться как можно скорее. Но телеграммы эти возвращались ей с
телеграфа с надписью синим карандашом, что место пребывания "адресата"
неизвестно".
Тем временем среди частей, охраняющих дворец началось разложение. Из
окна императрица заметила, что у многих солдат, находившихся во дворе, на
рукавах появились белые платки. Это означало, что обе стороны достигли
договоренности: если на обороняющихся не будут нападать, то и верные
государыне войска не выступят против обосновавшихсЯ в Царском мятежников.
Такая договоренность была достигнута при посредничестве одного депутата
Думы. Узнав об этом, государыня с горечью воскликнула: "Все теперь в руках
у Думы".
На следующее утро, 2/15 марта, на императрицу обрушился гораздо более
тяжелый удар. Смертельно бледная рано утром, она подошла к Лили и с обидой
проговорила: "Лили, наши защитники покинули нас".
- Но почему, ваше величество? Ради Бога, скажите, почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190