- Я была поражена его красотой... вся
головка в золотых кудрях, огромные синие глаза, белое кружевное платьице".
Пьер Жильяр, впервые увидев цесаревича, писал: "В ней (императрице)
светилась нескрываемая радость матери, которая увидела, наконец,
исполнившимся свое самое дорогое желание; она гордилась и радовалась
красоте своего ребенка. В то время, действительно, царевич был одним из
самых прелестных детей, какого можно было себе представить, с его
прекрасными светлыми кудрями и большими серо-голубыми глазами, оттененными
длинными загнутыми ресницами. Он имел свежий, розовый вид совершенно
здорового ребенка и, когда он улыбался, на его полных щеках вырисовывались
две маленькие ямочки".
Государыня так долго ожидала и так горячо молила Бога даровать ей
сына, известие о болезни наследника поразило ее, словно гром средь ясного
неба. С той поры для императрицы началась беспросветная жизнь, уготованная
всем матерям, чьи дети поражены этим недугом. Видеть, какие муки
испытывает любимый ребенок, не в силах ничем помочь ему - что может быть
страшнее для женщины! Как всякий другой ребенок, Алексей Николаевич искал
защиты у родительницы. Когда происходило кровоизлияние в сустав, и адская
боль заставляла его забыть обо всем на свете, ребенок находил в себе силы
прошептать: "Мама, помоги, мама, помоги!" Каждый крик мальчика ножом
вонзался в материнское сердце.
Еще более тяжким для государыни испытанием, чем кровотечения, была
неопределенность, повисшая над ее головой, словно дамоклов меч. Если
ребенок поражен какой-то иной хронической болезнью, он может страдать, а
мать мучиться, но со временем оба как-то приспосабливаются к
действительности. Когда же речь идет о гемофилии, положение безвыходно.
Еще минуту назад ребенок беззаботно играл. А минуту спустя он может
упасть, получив травму, и он оказывается на краю могилы. Может получить
травму головы, носа, полости рта, почек, суставов, мышц.
Естественной реакцией государыни, как и королевы Виктории, была
излишняя опека ребенка. В испанской королевской семье больных гемофилией
детей, перед прогулкой в парке, облачали в подбитые ватой костюмы, а к
деревьям привязывали подушки. Александра Федоровна нашла иной выход: она
приставила к сыну двух матросов, которые ни на минуту не спускали с него
глаз. Однако, как указал ей Жильяр, такая опека подтачивала бы в ребенке
уверенность в собственных силах, превратила бы его в лишенную
самостоятельности и воли личность. И тогда государыня проявила мудрость и
отвагу. Она удалила обоих матросов, предоставив сыну самому совершать
промахи, принимать собственные решения и - если уж на то пошло - падать и
получать ушибы. Однако, решив пойти на риск, императрица взвалила на себя
еще одно бремя - бремя вины, если случится беда.
Нагрузка оказалась невыносимой для бедной матери. Она не знала ни
минуты покоя. Лишь когда ребенок спал, можно было вздохнуть свободно.
После длительного напряжения императрица чувствовала себя обессилевшей.
Она испытывала ту же усталость, какую испытывают бойцы на фронте. Когда
это происходит, их с передовой отводят на отдых в тыл. Но для матери
больного гемофилией ребенка передышки не бывает. Битва идет постоянно, и
поле битвы - повсюду.
Для женщины гемофилия означает одиночество. Вначале, при появлении на
свет больного младенца, мать начинает отчаянно бороться. Ведь есть же
какой-то специалист, который скажет, что допущена ошибка в определении
недуга, что спасение рядом, рукой подать. Она обращается к одному врачу за
другим. И один за другим те печально качают головой. Особое ощущение
защищенности, какую испытываешь в присутствии доктора, исчезает. Мать
сознает, что она одна.
Смирившись, мать начинает думать, что так оно и лучше. Посторонние,
занятые своими мелочными заботами, кажутся ей холодными и бесчувственными.
Поскольку окружающие не могут помочь и понять, бедная женщина замыкается в
себе. Прибежищем ее становится семья. Здесь ей незачем скрывать свои
тревоги, нет нужды отвечать на вопросы и притворяться. Подлинным миром для
матери становится ее собственный внутренний мир. Так произошло и с
государыней, уединившейся в Царском Селе. Пытаясь преодолеть тоску и
разочарование, которые нередко охватывали ее, она решила найти поддержку и
утешение в религии. Русская православная церковь взывает к чувствам
христианина, огромное значение придается здесь целительной силе искренней
веры и горячей молитвы. Поняв, что доктора не в силах помочь ее сыну,
императрица решила вымолить у Бога чудо, надеяться на которое не позволяли
ей доктора. "Господь справедлив", - заявила она, вновь и вновь страстно
моля Его сжалиться.
Долгие часы проводила государыня в молельне рядом со своим будуаром
или же в дворцовой церкви, в полутемном помещении, убранном шитыми
тканями. Но больше всего она любила молельню в пещерном храме Федоровского
Государева собора, построенного рядом с Александровским парком,
прихожанами которого были, в основном, дворцовые служащие и собственный
конвой императора. Здесь, оставаясь в одиночестве, она опускалась на
каменные плиты и при свете лампад молила Бога о здравии сына.
Когда Алексей был здоров, в душе у матери вспыхивала надежда.
"Господь услышал меня", - восклицала она. Годы шли. Один приступ гемофилии
следовал за другим, но Александра Федоровна отказывалась верить, что Бог
оставил ее. Она просто решила, что недостойна чуда. Бедную женщину терзало
чувство вины: ведь это она передала болезнь сыну. Очевидно, внушала себе
императрица, поскольку она послужила орудием пыток, которым подвергается
ее сын, ей не стать орудием спасения ребенка. Раз Бог отверг ее молитвы,
нужно найти того, кто ближе к Богу, кто станет ее ходатаем перед Господом.
Когда в Петербурге появился Григорий Распутин, сибирский крестьянин,
которому молва приписывала славу чудотворца, государыня решила, что
Всевышний дал ей ответ.
У большинства, оказавшихся в тисках страха и неведения, молодых
матерей, дети которых больны гемофилией, надежды на облегчение участи мало
и на помощь не всегда следует рассчитывать. Самая большая поддержка, на
которую может рассчитывать оказавшаяся в столь затруднительном положении
женщина, это любовь и сочувствие супруга. И государь оказался на высоте.
Не было мужа, который относился бы к жене с большей предупредительностью и
состраданием или уделял бы больше времени и внимания больному ребенку, чем
Николай II.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
головка в золотых кудрях, огромные синие глаза, белое кружевное платьице".
Пьер Жильяр, впервые увидев цесаревича, писал: "В ней (императрице)
светилась нескрываемая радость матери, которая увидела, наконец,
исполнившимся свое самое дорогое желание; она гордилась и радовалась
красоте своего ребенка. В то время, действительно, царевич был одним из
самых прелестных детей, какого можно было себе представить, с его
прекрасными светлыми кудрями и большими серо-голубыми глазами, оттененными
длинными загнутыми ресницами. Он имел свежий, розовый вид совершенно
здорового ребенка и, когда он улыбался, на его полных щеках вырисовывались
две маленькие ямочки".
Государыня так долго ожидала и так горячо молила Бога даровать ей
сына, известие о болезни наследника поразило ее, словно гром средь ясного
неба. С той поры для императрицы началась беспросветная жизнь, уготованная
всем матерям, чьи дети поражены этим недугом. Видеть, какие муки
испытывает любимый ребенок, не в силах ничем помочь ему - что может быть
страшнее для женщины! Как всякий другой ребенок, Алексей Николаевич искал
защиты у родительницы. Когда происходило кровоизлияние в сустав, и адская
боль заставляла его забыть обо всем на свете, ребенок находил в себе силы
прошептать: "Мама, помоги, мама, помоги!" Каждый крик мальчика ножом
вонзался в материнское сердце.
Еще более тяжким для государыни испытанием, чем кровотечения, была
неопределенность, повисшая над ее головой, словно дамоклов меч. Если
ребенок поражен какой-то иной хронической болезнью, он может страдать, а
мать мучиться, но со временем оба как-то приспосабливаются к
действительности. Когда же речь идет о гемофилии, положение безвыходно.
Еще минуту назад ребенок беззаботно играл. А минуту спустя он может
упасть, получив травму, и он оказывается на краю могилы. Может получить
травму головы, носа, полости рта, почек, суставов, мышц.
Естественной реакцией государыни, как и королевы Виктории, была
излишняя опека ребенка. В испанской королевской семье больных гемофилией
детей, перед прогулкой в парке, облачали в подбитые ватой костюмы, а к
деревьям привязывали подушки. Александра Федоровна нашла иной выход: она
приставила к сыну двух матросов, которые ни на минуту не спускали с него
глаз. Однако, как указал ей Жильяр, такая опека подтачивала бы в ребенке
уверенность в собственных силах, превратила бы его в лишенную
самостоятельности и воли личность. И тогда государыня проявила мудрость и
отвагу. Она удалила обоих матросов, предоставив сыну самому совершать
промахи, принимать собственные решения и - если уж на то пошло - падать и
получать ушибы. Однако, решив пойти на риск, императрица взвалила на себя
еще одно бремя - бремя вины, если случится беда.
Нагрузка оказалась невыносимой для бедной матери. Она не знала ни
минуты покоя. Лишь когда ребенок спал, можно было вздохнуть свободно.
После длительного напряжения императрица чувствовала себя обессилевшей.
Она испытывала ту же усталость, какую испытывают бойцы на фронте. Когда
это происходит, их с передовой отводят на отдых в тыл. Но для матери
больного гемофилией ребенка передышки не бывает. Битва идет постоянно, и
поле битвы - повсюду.
Для женщины гемофилия означает одиночество. Вначале, при появлении на
свет больного младенца, мать начинает отчаянно бороться. Ведь есть же
какой-то специалист, который скажет, что допущена ошибка в определении
недуга, что спасение рядом, рукой подать. Она обращается к одному врачу за
другим. И один за другим те печально качают головой. Особое ощущение
защищенности, какую испытываешь в присутствии доктора, исчезает. Мать
сознает, что она одна.
Смирившись, мать начинает думать, что так оно и лучше. Посторонние,
занятые своими мелочными заботами, кажутся ей холодными и бесчувственными.
Поскольку окружающие не могут помочь и понять, бедная женщина замыкается в
себе. Прибежищем ее становится семья. Здесь ей незачем скрывать свои
тревоги, нет нужды отвечать на вопросы и притворяться. Подлинным миром для
матери становится ее собственный внутренний мир. Так произошло и с
государыней, уединившейся в Царском Селе. Пытаясь преодолеть тоску и
разочарование, которые нередко охватывали ее, она решила найти поддержку и
утешение в религии. Русская православная церковь взывает к чувствам
христианина, огромное значение придается здесь целительной силе искренней
веры и горячей молитвы. Поняв, что доктора не в силах помочь ее сыну,
императрица решила вымолить у Бога чудо, надеяться на которое не позволяли
ей доктора. "Господь справедлив", - заявила она, вновь и вновь страстно
моля Его сжалиться.
Долгие часы проводила государыня в молельне рядом со своим будуаром
или же в дворцовой церкви, в полутемном помещении, убранном шитыми
тканями. Но больше всего она любила молельню в пещерном храме Федоровского
Государева собора, построенного рядом с Александровским парком,
прихожанами которого были, в основном, дворцовые служащие и собственный
конвой императора. Здесь, оставаясь в одиночестве, она опускалась на
каменные плиты и при свете лампад молила Бога о здравии сына.
Когда Алексей был здоров, в душе у матери вспыхивала надежда.
"Господь услышал меня", - восклицала она. Годы шли. Один приступ гемофилии
следовал за другим, но Александра Федоровна отказывалась верить, что Бог
оставил ее. Она просто решила, что недостойна чуда. Бедную женщину терзало
чувство вины: ведь это она передала болезнь сыну. Очевидно, внушала себе
императрица, поскольку она послужила орудием пыток, которым подвергается
ее сын, ей не стать орудием спасения ребенка. Раз Бог отверг ее молитвы,
нужно найти того, кто ближе к Богу, кто станет ее ходатаем перед Господом.
Когда в Петербурге появился Григорий Распутин, сибирский крестьянин,
которому молва приписывала славу чудотворца, государыня решила, что
Всевышний дал ей ответ.
У большинства, оказавшихся в тисках страха и неведения, молодых
матерей, дети которых больны гемофилией, надежды на облегчение участи мало
и на помощь не всегда следует рассчитывать. Самая большая поддержка, на
которую может рассчитывать оказавшаяся в столь затруднительном положении
женщина, это любовь и сочувствие супруга. И государь оказался на высоте.
Не было мужа, который относился бы к жене с большей предупредительностью и
состраданием или уделял бы больше времени и внимания больному ребенку, чем
Николай II.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190