Она хорошо помнила, как 10
апреля курьер принес депешу ее родителю. Помнила и слова, произнесенные ее
отцом, и как он изменился в лице, читая документ. Ллойд-Джордж никак не
прокомментировал брошенное в его адрес обвинение. Тогда она заявила, что в
интервью бывший премьер-министр стал утверждать, будто не помнит о своем
отказе царю в убежище, однако, если бы возник этот вопрос, именно так он и
рекомендовал бы поступить. Ллойд-Джордж не скрывал своей антипатии к
царской России и ее императору. "Русский ковчег не годился для плавания, -
писал он в своих "Мемуарах". - Этот ковчег был построен из гнилого дерева,
и экипаж его был никуда не годен. Капитан судна способен был управлять
увеселительной яхтой в тихую погоду, а штурмана выбрала жена капитана,
находившаяся в капитанской рубке. Руль захватила беспорядочная толпа
советников, избранных из Думы, советов солдатских, матросских и рабочих
депутатов". Об императоре Ллойд-Джордж отозвался пренебрежительно:
"Существовала корона, но без головы. Дело закончилось трагедией,
подробности которой будут приводить в ужас многие поколения. На Англию,
однако, нельзя возлагать ответственность за эту трагедию".
Король Георг V вел себя нерешительно. Вначале он был готов прийти на
помощь своим родственникам, но 30 марта его личный секретарь
телеграфировал министру иностранных дел: "Его величество... сомневается,
что в настоящее время разумно ли пригласить в Англию царскую семью не
только ввиду опасности путешествия, но и, в не меньшей степени, из
соображений целесообразности". 10 апреля английскому монарху стало
известно о распространившихся в Англии враждебных к русскому царю
настроениях. Георг понял, что если Николай II приедет в Великобританию, то
он вынужден будет принять его как родственника, а это может сделать короля
крайне непопулярным у себя в стране. По этой причине он порекомендовал
Ллойду-Джорджу, в связи с недоброжелательным к этому отношением публики,
сообщить Временному правительству, что правительство Англии вынуждено
отказать царю в гостеприимстве.
Разумеется, впоследствии, возмущенный убийством царской семьи, король
пожелал забыть о своем предательстве. "Революция 1917 года в России и
последовавшее за нею зверское убийство царя Николая II и его семьи
поколебали в моем отце уверенность в порядочности людей, - вспоминал
герцог Виндзорский. - Он был по-настоящему привязан к своему двоюродному
брату, Ники... Оба носили одинаковые бороды и в молодости были очень
похожи друг на друга... Хорошо помню, что задолго до того, как царя
арестовали большевики, отец собственноручно разработал план его спасения
на борту английского крейсера, но план этот по какой-то причине сорвался.
Во всяком случае, отец очень страдал, что Британия пальцем не пошевелила,
чтобы спасти его кузена Ники. "Все эти политиканы, - говаривал он. - Будь
это кто-нибудь из их компании, они бы развернулись. Но бедняга был всего
лишь императором..."
К известию о революции в России Ленин, живший в Швейцарии, отнесся
поначалу скептически. Прошло всего семь недель с того дня, 22 января 1917
года, когда он заявил: "Мы, старики, может быть, не доживем до решающих
битв этой грядущей революции". Даже сообщение об отречении императора и
образовании Временного правительства не изменило его взглядов. По его
мнению, замена самодержавия буржуазной республикой не имеет ничего общего
с пролетарской революцией, это просто замена одной капиталистической
системы другой. То обстоятельство, что Милюков и Временное правительство
намеривались продолжать войну, убеждало его в том, что они были лишь
орудием в руках Англии, Франции, являвшихся капиталистическими,
империалистическими государствами. 25 марта Ленин передал по телеграфу
инструкции петроградским большевикам. "Наша тактика: полное недоверие,
никакой поддержки новому правительству, ни тени доверия Керенскому,
никакого сближения с другими партиями".
Ленину не терпелось приехать в Россию. "Сон пропал у Ильича с того
момента, когда пришли вести о революции, и вот по ночам строились самые
невероятные планы, - вспоминала Крупская. - Можно перелететь на аэроплане.
Но об этом можно было думать только в ночном полубреду". Затем он решил
надеть парик и поехать через Францию, Англию и Северное море, но была
опасность быть арестованными или потопленными германской субмариной.
Неожиданно все устроил германский посланник в Берне. Было решено, что
Ленин поедет через Германию в Швецию, а оттуда через Финляндию в Россию.
Это странное решение, принятое германскими властями, диктовалось
необходимостью. От падения царизма Германия выиграла немного, поскольку и
Временное правительство намеревалось продолжать войну. Германии нужен был
такой режим, который заключил бы с нею мир. Ленин обещал немцам это. Даже
если Ленину не удалось бы достичь своей цели, то одного его появления в
России было достаточно, чтобы вызвать смуту. 9 апреля Ленин, Крупская и 17
других большевиков-эмигрантов, сев на поезд в Цюрихе, пересекли Германию в
пломбированном вагоне. "Германское правительство, - заявил по этому поводу
Уинстон Черчилль, - использовало против России самое страшное оружие. В
пломбированном вагоне, словно бациллу чумы, оно направило из Швейцарии в
Россию Ленина".
Вечером, 16 февраля, после десяти лет эмиграции, Ленин приехал на
Финляндский вокзал Петрограда. Там он был встречен большой толпой,
размахивавшей красными флагами. Сев в бронеавтомобиль, он поехал во дворец
Матильды Кшесинской, реквизированный у знаменитой балерины большевиками. С
балкона он обратился к собравшимся и под восторженные крики толпы назвал
"войну позорной империалистической бойней".
Хотя Ленина встретили будто пророка, вернувшегося из изгнания в свое
отечество, ни Петроградский совдеп, ни большевики, составлявшие в нем
меньшинство, отнюдь не собирались безоговорочно принять все его призывы. В
начале февральской революции преобладавшие в Петросовете эсеры и
меньшевики полагали, что с Временным правительством следует сотрудничать,
хотя бы для того, чтобы помешать реставрации монархии. Кроме того,
согласно марксистской теории революции, для перехода от свержения
абсолютизма к диктатуре пролетариата требовался определенный период
времени. Совдеп мог расходиться с Временным правительством по вопросу о
том, где должен находиться бывший монарх - во дворце или Петропавловской
крепости - однако он поддерживал общее направление политики правительства
"в той мере, в какой оно отвечало интересам пролетариата и широким
народным массам".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
апреля курьер принес депешу ее родителю. Помнила и слова, произнесенные ее
отцом, и как он изменился в лице, читая документ. Ллойд-Джордж никак не
прокомментировал брошенное в его адрес обвинение. Тогда она заявила, что в
интервью бывший премьер-министр стал утверждать, будто не помнит о своем
отказе царю в убежище, однако, если бы возник этот вопрос, именно так он и
рекомендовал бы поступить. Ллойд-Джордж не скрывал своей антипатии к
царской России и ее императору. "Русский ковчег не годился для плавания, -
писал он в своих "Мемуарах". - Этот ковчег был построен из гнилого дерева,
и экипаж его был никуда не годен. Капитан судна способен был управлять
увеселительной яхтой в тихую погоду, а штурмана выбрала жена капитана,
находившаяся в капитанской рубке. Руль захватила беспорядочная толпа
советников, избранных из Думы, советов солдатских, матросских и рабочих
депутатов". Об императоре Ллойд-Джордж отозвался пренебрежительно:
"Существовала корона, но без головы. Дело закончилось трагедией,
подробности которой будут приводить в ужас многие поколения. На Англию,
однако, нельзя возлагать ответственность за эту трагедию".
Король Георг V вел себя нерешительно. Вначале он был готов прийти на
помощь своим родственникам, но 30 марта его личный секретарь
телеграфировал министру иностранных дел: "Его величество... сомневается,
что в настоящее время разумно ли пригласить в Англию царскую семью не
только ввиду опасности путешествия, но и, в не меньшей степени, из
соображений целесообразности". 10 апреля английскому монарху стало
известно о распространившихся в Англии враждебных к русскому царю
настроениях. Георг понял, что если Николай II приедет в Великобританию, то
он вынужден будет принять его как родственника, а это может сделать короля
крайне непопулярным у себя в стране. По этой причине он порекомендовал
Ллойду-Джорджу, в связи с недоброжелательным к этому отношением публики,
сообщить Временному правительству, что правительство Англии вынуждено
отказать царю в гостеприимстве.
Разумеется, впоследствии, возмущенный убийством царской семьи, король
пожелал забыть о своем предательстве. "Революция 1917 года в России и
последовавшее за нею зверское убийство царя Николая II и его семьи
поколебали в моем отце уверенность в порядочности людей, - вспоминал
герцог Виндзорский. - Он был по-настоящему привязан к своему двоюродному
брату, Ники... Оба носили одинаковые бороды и в молодости были очень
похожи друг на друга... Хорошо помню, что задолго до того, как царя
арестовали большевики, отец собственноручно разработал план его спасения
на борту английского крейсера, но план этот по какой-то причине сорвался.
Во всяком случае, отец очень страдал, что Британия пальцем не пошевелила,
чтобы спасти его кузена Ники. "Все эти политиканы, - говаривал он. - Будь
это кто-нибудь из их компании, они бы развернулись. Но бедняга был всего
лишь императором..."
К известию о революции в России Ленин, живший в Швейцарии, отнесся
поначалу скептически. Прошло всего семь недель с того дня, 22 января 1917
года, когда он заявил: "Мы, старики, может быть, не доживем до решающих
битв этой грядущей революции". Даже сообщение об отречении императора и
образовании Временного правительства не изменило его взглядов. По его
мнению, замена самодержавия буржуазной республикой не имеет ничего общего
с пролетарской революцией, это просто замена одной капиталистической
системы другой. То обстоятельство, что Милюков и Временное правительство
намеривались продолжать войну, убеждало его в том, что они были лишь
орудием в руках Англии, Франции, являвшихся капиталистическими,
империалистическими государствами. 25 марта Ленин передал по телеграфу
инструкции петроградским большевикам. "Наша тактика: полное недоверие,
никакой поддержки новому правительству, ни тени доверия Керенскому,
никакого сближения с другими партиями".
Ленину не терпелось приехать в Россию. "Сон пропал у Ильича с того
момента, когда пришли вести о революции, и вот по ночам строились самые
невероятные планы, - вспоминала Крупская. - Можно перелететь на аэроплане.
Но об этом можно было думать только в ночном полубреду". Затем он решил
надеть парик и поехать через Францию, Англию и Северное море, но была
опасность быть арестованными или потопленными германской субмариной.
Неожиданно все устроил германский посланник в Берне. Было решено, что
Ленин поедет через Германию в Швецию, а оттуда через Финляндию в Россию.
Это странное решение, принятое германскими властями, диктовалось
необходимостью. От падения царизма Германия выиграла немного, поскольку и
Временное правительство намеревалось продолжать войну. Германии нужен был
такой режим, который заключил бы с нею мир. Ленин обещал немцам это. Даже
если Ленину не удалось бы достичь своей цели, то одного его появления в
России было достаточно, чтобы вызвать смуту. 9 апреля Ленин, Крупская и 17
других большевиков-эмигрантов, сев на поезд в Цюрихе, пересекли Германию в
пломбированном вагоне. "Германское правительство, - заявил по этому поводу
Уинстон Черчилль, - использовало против России самое страшное оружие. В
пломбированном вагоне, словно бациллу чумы, оно направило из Швейцарии в
Россию Ленина".
Вечером, 16 февраля, после десяти лет эмиграции, Ленин приехал на
Финляндский вокзал Петрограда. Там он был встречен большой толпой,
размахивавшей красными флагами. Сев в бронеавтомобиль, он поехал во дворец
Матильды Кшесинской, реквизированный у знаменитой балерины большевиками. С
балкона он обратился к собравшимся и под восторженные крики толпы назвал
"войну позорной империалистической бойней".
Хотя Ленина встретили будто пророка, вернувшегося из изгнания в свое
отечество, ни Петроградский совдеп, ни большевики, составлявшие в нем
меньшинство, отнюдь не собирались безоговорочно принять все его призывы. В
начале февральской революции преобладавшие в Петросовете эсеры и
меньшевики полагали, что с Временным правительством следует сотрудничать,
хотя бы для того, чтобы помешать реставрации монархии. Кроме того,
согласно марксистской теории революции, для перехода от свержения
абсолютизма к диктатуре пролетариата требовался определенный период
времени. Совдеп мог расходиться с Временным правительством по вопросу о
том, где должен находиться бывший монарх - во дворце или Петропавловской
крепости - однако он поддерживал общее направление политики правительства
"в той мере, в какой оно отвечало интересам пролетариата и широким
народным массам".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190